Представляем вашему вниманию статью знаменитого литературоведа Бориса Вадимовича Соколова , доктора филологических и кандидата исторических наук. Статья написана на основе тезисов выступления Бориса Вадимовича на круглом столе кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса филологического факультета МГУ «Революция и литература. Взгляд через столетие» с темой «Литературные произведения на тему Революции и Гражданской войны в юбилейный год».
В последние годы, примерно с начала XXI века, в художественной литературе не наблюдалось большого интереса к теме революции и гражданской войны. Во многом это объясняется тем, что писатель в значительной степени ориентируется на интересы своих потенциальных читателей. А актуальная историческая память народа в сегодняшней России не простирается вглубь XX века далее событий Великой Отечественной войны, которая, благодаря огромным жертвам, оставила неизгладимый след в памяти почти каждой российской семьи. События начала прошлого века, включая Революцию и Гражданскую войну, воспринимаются в контексте исторической прозы, наравне с историческими романами, посвященным дворцовым переворотам XVIII века или эпохе Древней Руси. Актуальны они, пожалуй, только для лиц с высшим гуманитарным образованием. Но в связи со столетним юбилеем революции 1917 года, как можно предположить, редакции «толстых» литературных журналов заказали своим постоянным авторам произведения к юбилею.
Вероятно, поэтому 2017 год был необычайно урожаен на произведения, посвященные революции 1917 года и гражданской войне. Порой действие разворачивается уже в другую эпоху, но тема революции выступает важным элементом воспоминаний главных героев. На тех же произведениях, которые посвящены непосредственно событиям революции и гражданской войны, ощущается влияние прозы 20-х годов.
В «Повести о последнем большевике» Александра Титова «Чичилетие» 1) Волга, 2017, № 7-8 действие происходит, в соответствии с классическим каноном, в течение одного дня 19 августа 1991 года, в вымышленном городе Ничтожске, в разгар антидемократического путча. Но главный герой, старый большевик Пал Иваныч, постоянно вспоминает события революции 1917 года, причем, по мысли автора, он «фактически выжил из ума, однако своими галлюцинациями, перемешанными с лозунгами, пытается оправдать свою жизнь, прошлые поступки». При этом «Пал Иваныч единственный мой в хорошем смысле идейный персонаж, который живет не ради себя, а ради мнимого «счастья всех людей». По отношению к другим он также добр и щедр, хотя судьба была к нему отнюдь не милосердна. Сказались долгие годы отсидки в лагерях». Пал Иваныч молится на Богиню Революции, а Ничтожску присваивает громкое название Революционск. При этом революционные воспоминания подаются в сниженной манере: «Во время траурного митинга прощания с Ильичом Пал Иваныча не допустили на трибуну, чтобы выступить с соответствующей речью – ты, дескать, мелкая революционная сошка, и не лезь под руку настоящим вождям!
А до этого Пал Иваныч дважды беседовал с Ильичом на темы аграрного вопроса, машинально украл у него со стола вечное перо, а когда узнал, что авторучка изобретена буржуазной технической мыслью, с отвращением растоптал сапогом ее в коридоре Кремля. Брызги чернильные так и полетели во все стороны». Главный герой – это маленький человек революции.
Вместе с тем, сами по себе события 1917 года служат лишь поводом для сравнения в контексте новой революции, разворачивающейся в августе 1991 года.
Московский писатель Алексей Иванов опубликовал роман «Опыт № 1918» 2) Дружба народов, № 5, 6, 7, , действие которого происходит в Петрограде в 1917-1918 годах, а главным героем является Глеб Иванович Бокий, глава спецотдела ВЧК. Деятельность чекистов, направленная на истребление старого Петрограда, занимает главное место в романе на фоне интриг большевистских вождей. Носителем же нравственного начала выступают священники Русской Православной Церкви, подвергающиеся гонениям. Символический финал – бегство крыс из революционного Петрограда и их гибель в Неве олицетворяет гибельные последствия революции для России. Роман Иванова написан с явно революционных позиций. По стилю он ориентируется на «Петербург» Андрея Белого, но написан в более реалистической манере.
В «Ненаписанной повести» московского писателя Бориса Красина «Поручик Л.» 3) Нева, 2017, № 5 революционные реминисценции возникают при рассказе о московской жизни эпохи перестройки. При беседе с одной из бывших, Татьяной Ивановной Бенкендорф, главный герой «узнал о том, что потеряла, чего лишилась Россия в результате революции семнадцатого года, больше, чем из всех документальных фильмов и мемуаров эмигрантов первой волны, вместе взятых». Революция 1917 года представлена как катастрофа, в духе известного фильма Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли». Название же повести отсылает к книге Василия Шульгина «1920 год», как раз в годы перестройки после долгого перерыва переизданной в СССР. Поручик Л. является персонажем книги, сохраняющим невозмутимость в обстановке краха белой армии. Приводится соответствующая цитата из Шульгина: «Я чувствую твердую опору в поручике Л. Он самую малость сноб. В сущности говоря, ему нравится следующее: взять ванну, сесть за стол, покрытый чистой скатертью; выпив кофе, он покурил бы и написал бы небольшую статью; потом бы сел за рояль и сыграл „Valse triste“ Сибелиуса. Но за неимением всего этого он сохраняет неизменную любезность ко всем и ласковость к некоторым. И этим держится. Это своего рода защитный цвет, выработанный „драпом»». И этика поручика Л. противопоставляется этике друга главного героя, погрязшего в нечистоплотном бизнесе.
Повесть в новеллах дальневосточного писателя Игоря Малышева «Номах» имеет подзаголовок «Искры большого пожара» 4) Новый мир, 2017, № 1 и отсылает нас к герою поэмы Сергея Есенина «Страна негодяев», под которым отчетливо угадывается атаман анархистов Нестор Иванович Махно. Эта повесть представляется нам наиболее значительным произведением революционной тематики в 2017 году. Заметим, что другие махновцы (Аршинов, Щусь, Каретников, Задов и др.) фигурируют в повести под своими настоящими фамилиями. Малышев явно ориентируется на «Конармию» Исаака Бабеля, «Россию кровью умытую» Артема Веселого, а в какой-то мере – и на «Донские рассказы» Михаила Шолохова, только с более сложной, чем у Шолохова, оценкой махновцев. Ряд сюжетов же взят из советских фильмов, таких, как «Адъютант его превосходительства» и «Служили два товарища». Писатель старается показать через военный быт анархистскую, крестьянскую стихию, причем Номах-Махно и махновцы (номаховцы) выходят у него даже симпатичнее, чем буденовцы у Бабеля, несмотря на свою обреченность, а возможно, благодаря ей. Жестокость махновцев показывается в конкретных образах, а только в описаниях: «Госпиталь оказался офицерским, а офицеров не оставляли в живых никогда. (…) Третьи сутки городок звенел от криков и стонов истязаемых и добиваемых. (…) Самогон шел легко, как квас». Жертвы махновцев лишены конкретных черт, а представлены единой массой. А воюет Номах-Махно в повести в первую очередь с белыми, а не с красными, как было в многочисленных произведениях советского времени, посвященных гражданской войне, начиная с «Красных дьяволят» Павла Бляхина, написанных в 1921 году, в разгар махновщины. Придумав мучительную казнь офицерам, Номах излагает свою философию: «Хочу заметить господам, - насмешливо крикнул Номах, - то, с чем вы сейчас пытаетесь бороться, называется силой земного тяготения. Иными словами, вы боретесь с силой земли. Слышите? С силой земли! А земля - это мы, крестьяне. Не вы! Мы! Земля наша по праву. С рождения. Поскольку нашим, крестьянским потом и кровью пропитана. Отцов наших, дедов, прадедов, вплоть до самого Адама. А землю вам не победить, кишка тонка». Здесь казнь заключается в том, что скованные одной цепью сотни пленных офицеров должны удержать, цепляясь за шпалы, вагоны с ранеными, которые катятся под уклон к разрушенному мосту через Днепр, в водах которого неизбежно должны погибнуть и раненые, и офицеры. Все казни и пытки в романе имеют символический смысл. Так, казнь бойцов продотряда, зарытых в землю живыми, но вверх ногами, заставляет вспомнить прозу Андрея Платонова и раскрывает философию главного героя, согласно которой врага надо уничтожать как можно более мучительным способом, давая ему-то, к чему он стремится:
«Рядом с дорогой на выкошенном лужку лежали наполовину закопанные в землю человечьи фигуры в вылинявших гимнастерках, со связанными за спиной руками.
- Это кто? - спросил Номах.
Рядом проснулся и сел, вытянув шею, Аршинов.
- Продотряд красный, - пояснил боец из сопровождения. - Наши ребята поймали да тут головами вниз и прикопали.
Босые ноги красноармейцев мраморно белели на ярко зеленой траве. Пятка одного выделялась неестественно черным, будто была сделана из головни, цветом.
- Хлебушка захотели, - весело бросил боец. - Вот вам хлебушек. Подземельный. Ешьте на здоровье.
Номаху представились забитые землей рты и ноздри продотрядовцев.
Желтые рысьи глаза его (обычно такими глазами в русской прозе последних десятилетий принято наделять Сталина. – Б. С.), расслабленные неспешной ездой, стали жесткими, как затвердевший металл. Он окинул взглядом распростертые тела с нелепо раскинутыми, будто вывернутыми ногами. Стерня вокруг тел была измочалена агонией.
- Поехали.
Черты лица Номаха отяжелели.
- Что, Петр, правы наши, когда с большевиками вот так поступают?
- Правы, Нестор. Красные - враги. Какие тут, к чертям, сантименты.
- И я о том. А уж с продотрядами, которые у крестьян последнее отбирают, разговор и вовсе коротким должен быть. Не дольше того, сколько человек под землей прожить сможет. Все верно»
В данном случае бойцы продотряда наказаны мучительной смертью за то, что покусились на крестьянскую землю и плоды крестьянского труда.
Точно так же эпизод, когда белый контрразведчик Донцов при допросе выжигает махновцу Витюше глаза солнечным зайчиком заставляет вспомнить платоновский «Чевенгур»:
«- Ах, эта бездонность человеческого взгляда, - произнес он и приблизил линзу к его лицу, фокусируя солнечный луч на распахнутом зрачке пленного.
- Крепче держим, - негромко приказал.
- «Великая правда и великая тайна»… - шептал он, вглядываясь в суженный линзой луч. - Ну, «богоносец», что там у тебя? Яви.
Запахло горелым (…)
- Не дергайся, - выговаривал Донцов. - Естествознание - жестокая наука, но это единственный способ познания мира. Сейчас мы будем пытаться понять, что там за бездна прячется в твоих глазах. Ненавижу ее. Из-за нее весь ужас и весь кошмар этого мира. Кто убил моего отца? Она, непонятная и непроницаемая бездна. Крестьянство, народ, стихия. Тоже своего рода космос. Но мы справимся с ним, с твоим космосом, вот увидишь…»
Здесь, пожалуй, налицо пародия на платоновский «космизм», на его веру в природную энергию, которую можно передать человеку (например, рассказ «Дети солнца»).
А во сне Номах разговаривает с Богом, и этот разговор выражает авторскую позицию по отношению к насилию в гражданской войне:
- Думал, не примешь. Крови на мне много.
- Крови на тебе, Нестор, не то что много. Ты весь сплошь одна кровь.
Номах молчал.
- Смертей на тебе как капель в дождь.
- Знаю. Оттого и боялся.
- Что боялся, хорошо. Но что пришел, вдвойне хорошо.
……………………………………………………………………………..
- Никогда я не думал, что вы, мои дети, до такого зверства дойти сможете. Разного ждал, но вот так…
- Но ведь получилось в итоге, Господи? Смотри, по-нашему вышло. И хорошо ведь! Пусть и не по-твоему.
В алтаре долго молчали, потом светлый и спокойный голос согласился:
- Хорошо.
Номах, словно ученик, ободренный нежданной похвалой учителя, заговорил:
- А я ведь был уверен, ненавидеть будешь ты меня за то, что рай на земле строить собрался. Твои права узурпировал.
- Вот тоже… Кто не строит царства небесного на земле, недостоин его и на небе. Царство мое - царство любви. Не ненависти и не принуждения, а любви. И тот, кто не пытается мое царство на земле строить, не нужен мне и никогда нужен не был. (Тут можно усмотреть намек на коммунистов, соблазнивших народ возможностью достижения земного рая – построения коммунизма. Но царства любви большевики никогда не строили, полагаясь на террор, репрессии и пропаганду. – Б. С.)
- Вот как… - удивился Номах.
- Только так! А ты что думал? Что мне безвольные да бессильные любы? Ну, нет.
- А как же кровь?
Под сводами установилась тишина. Даже ветер стих. И только пылинки продолжали свой сверкающий полет в огромном воздушном кристалле храма.
- Крови я тебе, Нестор, не прощу.
Номах несколько раз кивнул. Глаза его были закрыты.
- И не прощай. Я сам себе не прощу».
Трагедия истории, по мысли писателя, состоит в том, что больше всего крови неизменно проливается при попытках построить земной рай, но такой рай непреодолимо влечет человечество, хотя царство любви и нельзя построить на насилии.
Повесть Малышева в целом написана неплохо и является пока что самым заметным произведением 2017 года на революционную тему, но в стилистическом отношении она явно вторична и, может быть, перенасыщена литературными аллюзиями. Автор выступает ни с «красных», ни с «белых» и ни с «зеленых» (анархистских) позиций. Он лишь демонстрирует разрушительную природу и бессмысленность всякого насилия, какими бы благородными целями оно ни прикрывалось.
Известный писатель Евгений Попов своему эссе «Революция» 5) Октябрь, 2017, № 2 дал довольно громоздкий подзаголовок «Политизированный рассказ о любви 18+. Посвящается грядущему столетию Великого Октябрьского большевицкого переворота».
Основная мысль Попова:
«И ведь до сих пор трясет весь мир, да все сильнее и сильнее, от содеянного в России 25 октября (7 ноября) 1917 года ссучившимся дворянином Лениным и его компанией, состоящей большей частью из городской шпаны.
Вроде уроженца Херсонской губернии Левы Троцкого.
Грузинского бандита Кобы Джугашвили.
Нижегородского мещанина с четырьмя классами образования Яши Свердлова.
Шляхтича Феликса Эдмундовича Дзержинского, в честь которого потом назвали фотоаппарат ФЭД.
Тверского козлобородого М. Калинина и других интернационалистов».
Коммунистов Попов очень не любит, и этим содержание эссе исчерпывается.
Сергей Кузнецов в первой части своего романа «Учитель Дымов» 6) Октябрь, 2017, №№ 5,6 события революции отражаются в воспоминаниях современных героев о жизни своих родителей. И знакомятся они, что неслучайно, на празднике, посвященном годовщине Октябрьской революции. А герои поздравляют своих родных не только с Новым годом, но и с Днем Революции. Герои исторической части романа заявляют:
«– А помню, когда ты мальчишкой был, – продолжил Борис, – ты все хотел строить новый мир. Мировая революция и прочий троцкизм. Надо ставить крупные задачи! Стремиться к грандиозным целям! (…)
– Малые дела, – говорил Володя, – вот что реально изменит мир. Достаточно революций, довольно террора. Только воспитание людей, только мелкие изменения. Шаг за шагом, медленно, но верно».
Современные же герои оказываются среди демонстрантов на Болотной площади, участвуют в не свершившейся революции. Что она не свершилась, некоторые из героев жалеют. И здесь тоже возникает спор: что важнее – революция или теория малых дел? Авторская же позиция заключается в том, что писатель, как и его главный герой, «не верит в революции, бархатные, цветные, какие угодно».
Повесть екатеринбургского писателя Владимира Каржавина «Дважды генерал и Чешская мафия» 7) Урал, 2017, № 2 посвящена судьбе одного из вождей белого движения на Востоке России генерала и дворянина польского происхождения Сергея Николаевича Войцеховского, который после гражданской войны сделал успешную карьеру в чехословацкой армии, в 1945 году был арестован СМЕРШ и умер в 1951 году в советском лагере Озерлаге в Иркутской области. Повесть построена как воспоминание умирающего в лагере генерала о своей богатой событиями жизни. Каржавин пишет с явной симпатией к Войцеховскому, в период германской оккупации Чехословакии отказавшемуся сотрудничать с нацистами. Основная мысль повести сводится к следующему: «чехи Войцеховского наградили «Белым Орлом», белорусы устраивают посвящённые ему выставки - «Войцеховский вернулся в Белоруссию». А в Россию? Ведь он воевал в русской армии, всегда считал себя русским, да и покоится в русской земле! Сейчас уже не принято участников Гражданской войны делить на хороших и плохих, на своих и чужих. И белые, и красные воевали, но каждый за своё - это наша история». Здесь ясно чувствуется позиция автора по-булгаковски стать и над красными, и над белыми.
Роман Льва Прыгунова «Азиатское детство Ивана Ташкентского» 8) Звезда, 2017, № 9 , написанный еще в 1972 году, посвящен жившему и умершему в Ташкенте в 1918 году Николаю Константиновичу Романову (князю Искандеру), являвшемуся изгоем царской семьи и одному из немногих Романовых, кому посчастливилось после Октябрьской революции умереть своей смертью в России, от воспаления легких. Автор, «правда, уверен, что он был расстрелян, но из-за его популярности в крае ему устроили фиктивные похороны. Что-что, а лапшу на уши большевики вешать научились, можно сказать, «с пеленок»». Заметим, что современные исследования этой уверенности не подтверждают. Как отмечается в романе, стилизованном под документально-мемуарное повествование (автор заявляет об отдаленном родстве с опальным великим князем), «отречение императора 2 марта 1917 года и Февральскую революцию Николай Константинович Романов принял с восторгом: поднял красный флаг над своим дворцом и тут же отправил приветственную телеграмму Керенскому, с которым был лично знаком». Большевики изображены Прыгуновым вполне гротескно. А завершается роман словами: «Какой бы могла быть Россия, если бы ее Императором стал в свое время Его Высочество Николай Константинович Романов - мой гипотетический дедушка!»
Повесть русского писателя Владимира Лидского (Владимира Михайлова), живущего в Киргизии, «Эскимосско-чукчанская война» (Дружба народов, № 10), рассказывает о своем дяде Богдане, которому довелось участвовать в революционных событиях на Чукотке, и его друге Михаиле Марикове: «…отправимся за дядей Богданом прямиком в 1917 год и увидим его уже левым эсером во Владивостоке: сначала он подвизался в Союзе приамурских кооператоров, а потом стал членом Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов, чему способствовал некий Миша Мариков, с которым дядя Богдан сдружился в Союзе кооператорвов, - этот Мариков был резкий, заводной, горячий; вспыльчивость его делала с ним злые шутки, приводя порой к ненужным драмам, но к дяде Богдану он относился с уважением, ценил его и доверял; вот они вместе делали дела: дядя Богдан забросил этнографию и стал работать ради партии, потому что верил в партийные идеи, как верил когда-то в систематический террор… после революции, правда, радикальные доктрины стали тяготить его, потому что он видел много смерти, очень от нее устал и не находил более в убийстве ни радости, ни пользы, - военные набеги чукчей, в которых он участвовал, Великая война и революционные эксцессы научили его относиться к жизни человека много осторожнее, а тут снова - левые эсеры и всякие противоречия, но он работал, стараясь не касаться крови, и это у него, в общем, получалось, но чувство, что дороги эсеров - не самые хорошие, в конце концов привело его в РКП(б), чему, кстати, немало способствовал известный Мариков, и так они продолжили общий путь, став даже в восемнадцатом году участниками Третьего съезда Советов, однако судьба их оказалась краткой и печальной, - дяде Богдану было отмерено всего-то пятьдесят пять лет, и я уж сегодня на четыре года пережил его, а Марикову и подавно - едва тридцать с небольшим, хотя за этот миг успел он познать и славу, и власть в полной мере, и любовь загадочной красавицы, роковой дамы, бросившей для него своего мужа, купца-миллионера». Следует сказать, что повесть написана в стиле потока сознания в виде всего одного бесконечного предложения. При этом «Эскимосско-чукчанская война» написана с явным сочувствием к дяде Богдану и трагической судьбе членов Ново-Мартинской коммуны, которые даны как «романтические герои и беззаветные рыцари нашей революции». Очевидный прототип Марикова — Михаил Сергеевич Мандриков (псевдоним Сергей Евстафьевич Безруков, участник установления коммунистической власти на Чукотке, убитый 2 февраля 1920 года белыми вместе с большинством коммунаров. При этом причиной белогвардейского восстания послужили бессудные расстрелы состоятельных граждан, проводившиеся коммунарами. По утверждению участников восстания, «именующие себя членами ревкома во главе с Мандриковым - это был не ревком, а какая-то банда разбойников, которые хотели ограбить казну». А «роковой женщиной» была Елена Бирич, жена богатейшего рыбопромышленника Чукотки 9) Часть 1 , Часть 2 . Отметим, что эти события, но в сильно романтизированной форме, отражены в советском фильме «Начальник Чукотки», снятом в 1967 году, к 50-летнему юбилею революции, режиссёром Виталием Мельниковым в жанре приключенческой комедии и с перенесением действия в 1922 год.
Условно говоря, ни одно из произведений художественной литературы, где затрагивается тема революции, не написано с чисто «красных», пробольшевистских позиций. Носители таких взглядов в лучшем случае удостаиваются лишь добродушной иронии. В то же время, сохраняются произведения, написанные с «белых» позиций. Однако необходимо отметить тенденцию появления произведений, написанных ни с «красных», ни с «белых», ни с «зеленых» позиций и не отдающих правоте ни одной из сторон гражданской войны. Бросается в глаза также обращение писателей к судьбам далеких предков, переживших революцию и гражданскую войну. В то же время, ни одно из литературных произведений, посвященных революции 1917 года, пока что не стало настоящим событием литературной жизни и не вызвало какой-либо реакции в критике, хотя, например, «Номах» Игоря Малышева явно заслуживает развернутой рецензии. Что также характерно, ни в одном из названных произведений нет попытки вскрыть причины революции и гражданской войны, а отображаются лишь их ход, восприятие и последствия. Наверное, дело в том, что задача художественной литературы – не анализировать события, а прежде всего духовно их переживать.
Страница 1
Один из лучших памятников любой эпохи – это самые яркие и талантливые произведения художественной литературы.
Революция 1917 г. в России завершила идейную борьбу в начале XX в. Победило материалистическое миропонимание с его установкой, что человек должен сам творить свою новую жизнь, разрушив старый уклад до основания и отодвинув в сторону целесообразные законы эволюции.
А. Блок, С. Есенин, В. Маяковский радостно приветствовали великое событие: «Слушайте, слушайте музыку революции!» (Блок) «Четырежды славься, благословенная» (Маяковский), «Что нам слюна иконная в наши ворота в высь?» (Есенин). Романтики, они не вняли предостережениям Пушкина, Достоевского, Толстого и не вчитались в Священное писание, в пророчества Иисуса Христа:
«Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады и моры и землетрясения по местам. Тогда будут предавать вас на мучениях и убивать вас. И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; И многие лжепророки восстанут и прельстят многих.» (Евангелие от Матфея, гл. 24, п. 6-12)
И все сбылось: восстал народ на народ, братья на братьев, «глад», разруха, гонения на церковь, умножение беззакония, торжество лжепророков от марксизма, прельщение идеями «свободы, равенства, братства», нашедшими отражение в творчестве самых талантливых, самых избранных. И трагичен финал этих избранных. Революция «напылила кругом, накопытила и пропала под дьявольский свист», а Блока, Гумилева, Есенина, Маяковского и многих других не стало.
М. Горький в «Несвоевременных мыслях» и И.А. Бунин в «Окаянных днях» свидетельствовали всеобщее озверение, взаимную ненависть, антинародную деятельность Ленина и его «комиссаров», гибель вековой культуры и человека в процессе революции.
Русский философ Иван Ильин в статье «Русская революция была безумием» дал общий взгляд на нее и проанализировал позицию и поведение всех слоев населений, групп, партий, классов в событии. «Она была безумием, - писал он, - и притом разрушительным безумием, достаточно установить, что она сделала с русской религиозностью всех вероисповеданий. что она учинила с русским образованием. с русской семьею, с чувством чести и собственного достоинства, с русской добротой и
с патриотизмом.»
Нет партий, классов, считал Ильин, которые бы до конца понимали суть революционной ломки и ее последствий, в том числе и среди русской интеллигенции.
Историческая вина ее безусловна: «Русские интеллигенты мыслили «отвлеченно», формально, уравнительно; идеализировали чужое, не понимая его; «мечтали» вместо того, чтобы изучать жизнь и характер своего народа, наблюдать трезво и держаться за реальное; предавались политическому и хозяйственному «максимализму», требуя во всем немедленно наилучшего и наибольшего; и все хотели политически сравняться с Европой или прямо превзойти ее».
3.Н. Гиппиус, воспитанная на старой, христианской морали, оставила такие строки о сути происходившего:
Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,
Смеются пушки, разевая рты.
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.
Эти строки углубляют проблему вины перед народом «дилетантов» от революции и предсказывают новое крепостное право в условиях советского режима.
Революция – это всего лишь ошибка неопытных политиков или же продуманное глобальное событие? Скорей первое, ведь власть не хотела править, да и уже не имела такой возможности. Для того, чтобы взять народ под железный контроль, у правящей верхушки не находилось ни сил, ни влияния. Крестьяне и рабочие также это осознавали. Все это и привело к свержению царя и установлению власти Советов. Но нуждалась ли страна в глобальных изменениях? И тут уже мнения расходятся. Одни считали революцию напрасной и искали альтернативу этому процессу. Для других она была фатальной неизбежностью. Другой вопрос: могла ли страна избежать таких кровавых результатов? Несомненно, да. Можно было предотвратить хаос и разруху. Предводители революционного движения просто отправили крестьян в «свободное плавание», что и привело к уничтожению культурного наследия.
Мародерство малообразованных слоев превратило страну в руины.
Все эти изменения были восприняты людьми совершенно по-разному. Эти точки зрения нашли воплощение в различных произведениях культуры и искусства.
Какое значение для развития человеческого общества имела Великая Октябрьская социалистическая революция? Это событие коренным образом изменило жизнь людей России. Произошел переход от старого капиталистического мира к новому, социалистическому. Это означало, что настал конец эксплуатации одного человека другим. Впервые за всю историю нашего государства угнетенным классам была дана не только свобода, но и возможность прожить свою жизнь достойно и благополучно.
Освобожденные крестьяне и рабочие стали хозяевами собственной жизни. В этом масштабном процессе, начавшемся после социалистической революции, произошла переоценка ценностей, духовных ориентиров.
Октябрьская революция открыла широкий простор для многообразных творческих поисков. Первыми, кто высказал свое истинное мнение, были поэты.
В.В. Маяковский, как известно, всем сердцем принял революцию, называя её «моя революция». В поэме «Облако в штанах», написанной в 1914-1915 годах, он не только предугадывал события семнадцатого года, но и высказывал свою убежденность в их успехе:
В терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.
Сам же он призывал людей к разрушению старого порядкаво имя создания нового, уверяя, что этого можно достичь только благодаря революционным преобразованиям:
Чтоб флаги трепались в горячке пальбы,
как у каждого порядочного праздника –
выше вздымайте, фонарные столбы,
окровавленные туши лабазников.
В послеоктябрьской поэме «Хорошо!» Маяковский показал тернистый путь к освобождению и жизнь людей разных сословий после революции. Несмотря на все тяготы, которые испытали они в это время, поэт верил, что страна возродится, но уже новой, с новыми идеями и ценностями. В.В. Маяковский заканчивает поэму словами, полными веры в то, что тысячи отданных жизней стоили того, чтобы страна процветала:
Весну человечества,
Рожденную
В трудах и в бою,
Мое отечество,
Республику мою!
Как видим, В.В. Маяковский был яростным глашатаем Великой Октябрьской революции и следовал в своем творчестве её идеям.
Совсем иначе воспринимал революцию, как известно, С.А. Есенин. Будучи центральными фигурами в советской литературе, С.А. Есенин и В.В. Маяковский постоянно вступали в полемику. Несмотря на это, крестьянский поэт, как и его оппонент, радостно принял революцию. В поэме «Преображение» отразилось восприятие революционных действий певцом российской природы:
Рушит скалы златоклыкий,
Новый сеятель
Бредет по полям,
Новые зерна
Бросает в борозды.
Но нельзя сказать, что революция вызывала у него такой же бурный восторг, поэтический и человеческий, каку Маяковского.
Известный символист двадцатого века А.А. Блок встретил Октябрьскую революцию восторженно. В 1918 году он написал поэму «Двенадцать». В ней поэт запечатлел образ той революции, в которую ему хотелось верить. С помощью цветовых и предметных символов А.А. Блок показывает происходящее. Так, революция изображена в виде очищающего пожара, метели, вселенского ветра:
Ветер, ветер-
На всем божьем свете.
А среди представителей старого мира пред нами «буржуй на перекрестке», «барыня в каракуле», «товарищ поп», писатель-«вития» . Им противопоставлены бойцы красной гвардии. Но вид их далеко не героический. Они одеты как попало, понятие «дисциплина» для них не главное, но они свято верят в правое дело революции, поэтому их двенадцать, как и апостолов Иисуса Христа. Да и в конце поэмы появляется образ-символ:
В белом венчике из роз-
Впереди – Исус Христос.
Все это позволяет понять, что революция для поэта – священна. В поэме показаны не только события 1917 года, но и послереволюционный хаос, анархия, царившая в стране. Хотя социалистическая революция была кровавой и беспощадной, но Блок-символист верил, что все происходящее свершается во имя справедливости.
Но не только поэзия обращается к теме революции. Она становится одной из важнейших в зарождающемся кинематографе.
Интересна позиция режиссера Михаила Ромма, снявшего художественный фильм « Ленин в Октябре», посвященный двадцатилетию Октябрьской революции. В нем отобразились и полная нищета, царившая в период правления Временного правительства, и стремление Центрального Комитета партии большевиков создать новый, справедливый мир. В этой кинокартине было показано, как простые рабочие отстаивали свою честь, как боролись за революционную идею. На протяжении всего фильма мы всей душой поддерживаем большевиков и сопереживаем Ленину. И не случайно, ведь режиссер именно этого и добивался, чтобы зритель был на стороне революции.
Уходя вглубь истории, нельзя не вспомнить экранизацию Сергея Эйзенштейна « Октябрь».Юбилейный фильм, приуроченный к годовщине Октябрьской революции 1917 года, раскрывал все аспекты жизни людей в это нелегкое время. Перед нами мелькают кадры о том, как люди стояли сутками в очередях, чтобы купить хоть какое-то продовольствие, как расстреливали мирную демонстрацию. Конечно, все это не может не задеть за душу. Так режиссер добился доверия зрителя и вызвал сочувствие к народу и большевикам.
Многие верили, что все проблемы можно было решить мирным путем. Если бы правительство прислушалось к требованиям, нуждам своего народа. Если бы не дезинформировало, не держало «в ежовых рукавицах» цензуру. Не идея подняла народ на восстания и демонстрации, а всего лишь их собственные нужды. А коренной переворот произошел не просто в стране, но и в сознании каждого. Поэтому Октябрьская революция имела такое значение. И если бы ее не было, то мы бы сейчас не читали такие замечательные произведения, не смотрели бы киновыдающихся режиссеров, связанные с революцией.
талантливые произведения художественной литературы.
Переворот 1917 г. в России закончила идеологическую войну в истоке XX в. Одержало победу реалистическое понимание с его конструкцией, что же Личность обязан непосредственно создавать собственную новую жизнедеятельность, разбив старинный уклад жизни вплоть до причины и отодвинув в сторонку подходящие законы развития. Путешествия в бухту Инал с Краснодара в комфортных автобусах.
И всегда осуществилось: взбунтовался население в население, братья в братьев, «глад», разрушение, гонения в храм, рост беззакония, праздник лжепророков с марксизма, обмораживание мыслями «свободы, равноправия, братства», обнаружившими отображение в творчестве наиболее одаренных, наиболее выбранных. И трагичен конец данных выбранных. Переворот «напылила вокруг, нак оптила и исчезла перед убийственный свист», а Блока, Гумилева, Есенина, Маяковского и многочисленных иных никак не, стало быть.
Еще в 1915 г. в первой своей поэме "Облако в штанах" Маяковский пророчески говорил о грядущей в 1916 году революции. И она не заставила себя ждать. В феврале 1917 грянула очередная русская революция, вслед за ней - Октябрьская...
Маяковский никак не без гордыни упоминал
Октябрь 1917 года в отечественной литературе и кинематографе
План.
I Вступление
II Основная часть
III Заключение
IV Список литературы
Список литературы
1. Революция 1917 года в России. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа. - www.historicus.ru/39/
2. Октябрь 1917: вызов для XXI века / Под общ. ред. А. Сорокина. - М.: Ленад, 2009. - 384с.
3. Революция. Октябрьская революция: март 1917 года. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: revolucia1917.ru/mart1917goda.html
В этот периодпроблемой всей старой писательской интеллигенции была необходимость политически самоопределиться, занять определённую позицию по отношению к советской власти.
Из-за грандиозного Октябрьской революции 1917 года - единая национальная литература была разделена на три ветви: литературу, именовавшуюся советской, «задержанную» (внутри страны) и литературу русского зарубежья. У них достаточно различные художественные принципы, темы, состав авторов, периодизация. Революция определила чрезвычайно многое во всех трех ветвях литературы.
Большая часть буржуазно-дворянских писателей эмигрировали ;
Дворянские потомки и буржуазные демократы объединились на почве лютой ненависти к пролетарской революции.
Оставшаяся в пределах СССР, однако, чуждая пролетарской революции значительная часть буржуазно-дворянской писательской интеллигенции образовала открыто выраженную оппозицию советской власти :
· одни (напр. М. Кузмин, Ф. Сологуб, Гумилев и др.) устраивали антисовеский саботаж в виде «эстетического бойкота»
· другие, изображая в своём творчестве революционную современность, на первый план выдвигали мотивы хаоса, смерти, гибели и опустошения;
Поскольку советская власть попутно разрешала и задачи буржуазно-демократической революции, то проявлялись попытки приспособить отдельные стороны революции к своим буржуазным идеалам и тенденциям.
Под флагом революции пытаются выступать и различные представители богемы - разложившейся и деклассировавшейся буржуазной интеллигенции:
Но решающим моментом литературной жизни первых лет революций был приход в ряды советской литературы лучших представителей старой интеллигенции - Брюсов, Блок, Андрей Белый , возглавлявшие самые основные тенденции русского символизма, сумели порвать со старым миром и приветствовали пролетарскую революцию:
В. Брюсов вступил в коммунистическую партию, стал инициатором и руководителем большой культурной работы, принимал большое участие в литературном воспитании молодого поколения начинающих пролетарских поэтов. Неразрешенное противоречие между революционным политическим сознанием и эстетикой и поэтикой символизма составляет подлинную трагедию последних лет творчества Брюсова .
Другой характер был присущ приходу к революции А. Блока . Ненависть к мещанскому застою буржуазного общества, одушевлявшая его творчество в предреволюционную эпоху, помогла приходу поэта к Великой социалистической революции. Но вскоре наступает разочарование Блока в революции . Суровое лицо гражданской войны и голода, реальные условия, в которых совершалась революция, его пугали, вызывали в нем настроения тоски и безнадежности.
Во многом аналогичен и путь А. Белого .
Гораздо решительнее и органичнее вошла в революцию группа футуристов во главе с Владимиром Маяковским . Непосредственно после победы Октября футуристы начинают безоговорочно сотрудничать с советской властью , в частности организуя газету «Искусство коммуны»
Первенствующая роль в советской литературе этих лет принадлежит естественно основоположникам и зачинателям пролетарской литературы - Горькому, Серафимовичу, Демьяну Бедному .
Лейтмотивом творчества Горького была борьба за освобожденное прекрасное человечество против капитализма, уничтожающего человеческую личность.
В теснейшей связи с конкретными задачами революционной борьбы пролетариата развивается в этот период литературная деятельность А. Серафимовича . Работая в качестве корреспондента «Правды», Серафимович создает целый ряд статей, очерков, фельетонов, корреспонденции с фронтов гражданской войны, собранных впоследствии в книге «Революция, фронт и тыл».
Особо значительное место в литературе первых лет революции принадлежит Демьяну Бедному. , который видит назначение своей поэзии в агитации и пропаганде идей пролетариата, обращая их и к его ближайшему союзнику, к массам многомиллионного русского крестьянства.
Таким образом, литература с конца 1917 г. до начала 20-х годов представляет собой небольшой, но очень важный переходный период.