В рецензии на вышедший в 2001 году двухтомник Валентина Непомнящего известный псковский критик Валентин Курбатов пишет: «Я почти не понимаю, как это «сделано». Два тома статей, тысяча страниц об одном, насквозь известном (так мы уверены) герое - А.С. Пушкине. И о вещах «школьных» - о «Памятнике», «Онегине», «Анчаре», «Пророке». И автора я часто читал и слышал (десять лет мы сидим бок о бок на Псковском Пушкинском театральном фестивале, смотрим одни спектакли, меняемся книгами и уже поняли сродность взглядов). А вот читаю эту тысячу порознь как будто известных страниц и испытываю совсем не литературоведческое чувство непрерывного счастья и смятения».
Действительно, как ни велик Пушкин, о его жизни и творчестве написано так много, что и самому талантливому пушкинисту трудно удивить читателя-непрофессионала. Валентин Непомнящий удивляет и радует, и не только читателей, но и телезрителей. Каждая его статья, каждая телевизионная передача становится событием. А ведь он занимается Пушкиным более сорока лет! Как же ему удается каждый раз заново открывать читателям и зрителям любимого поэта? Мне кажется, дело в том, что Валентин Семенович сам всю жизнь открывает для себя Пушкина, а уже потом радостно и щедро делится своим открытием с другими. Конечно, для того, чтобы интересно писать или рассказывать о великом поэте, необходимо иметь и писательский талант, и трудолюбие, и образование. Но главный талант Валентина Непомнящего - талант сердца. Протоиерей Артемий Владимиров однажды точно отметил, что после статей или передач Непомнящего о Пушкине создается впечатление, будто Валентин Семенович только что беседовал с Александром Сергеевичем в гостиной за чашкой кофе. Подход Непомнящего - не поверхностная фамильярность, но сердечное прочтение Пушкина. Видимо, очень давно чуткое сердце исследователя почувствовало душевную и духовную близость с великим поэтом. И именно благодаря этому чувству, помноженному на незаурядный литературный талант, пытливый ум, внутреннюю свободу и интеллектуальную честность, Валентин Непомнящий стал одним из самых ярких русских писателей и мыслителей второй половины XX и XXI века.
На мой взгляд, Валентин Семенович - не просто пушкинист, но мыслитель, достойный продолжатель лучших традиций русской религиозной философии. Не просто пушкинист не в смысле «поэт в России больше, чем поэт» - смысл этих слов мне вообще непонятен. В отличие от многих людей своего поколения Непомнящий не «прятался» за литературу, чтобы эзоповым языком высказывать крамольные идеи. Нет, он с раннего детства полюбил поэзию, а также классическую музыку. Он и художественное слово воспринимает как музыку. (Неудивительно поэтому, что одним из почитателей его таланта был Георгий Васильевич Свиридов, а Валентину Семеновичу, в свою очередь, музыка Свиридова так близка, что он - не музыковед - написал статью о книге «Музыкальный мир Георгия Свиридова», которую Георгий Васильевич считал лучшим, что написано о его музыке). Он слышит музыку слова. Чтобы в этом убедиться, достаточно хотя бы один раз услышать, как он читает стихи. Редкий поэтический слух Непомнящего признают даже его самые непримиримые оппоненты.
Но при всей любви к искусству Валентин Семенович никогда не относился к нему, как к «игре в бисер». Выпускник классического отделения филологического факультета МГУ, он прекрасно знает подлинное значение слова «культура». В переводе с латыни оно означает «возделывание» - возделывание духа, души, ума. Творчество Валентина Непомнящего - образец такого возделывания. Такой подход не вмещается в рамки академического литературоведения. Неслучайно именно в академической, формально родной, среде Непомнящего всегда больше критиковали, чем хвалили. Скромность, с которой он воспринимает эту критику, удивительна. Да, дескать, я для академического литературоведения грубоват. Это Непомнящий грубоват?! Валентин Непомнящий с его вкусом, подлинным аристократизмом, удивительной интеллигентностью! Тем не менее он искренне принимает критику. Принимает, но продолжает работать так, как подсказывает сердце.
Именно поэтому его талант ценили упоминавшийся Георгий Свиридов, Анна Ахматова, Александр Твардовский, Корней Чуковский, Юрий Домбровский, Виктор Астафьев, Георгий Товстоногов и ныне здравствующий Александр Солженицын - художники, творившие не только умом, но и сердцем. И сердцем же они почувствовали в Валентине Непомнящем родную душу - душу художника. Как сам Валентин Семенович много раньше почувствовал родную душу в Пушкине.
Валентин Непомнящий пришел к Богу в зрелом возрасте, но не стал, как многие неофиты, пренебрежительно относиться к светской культуре, которой многим обязан. «Да, светская культура родилась в падшем мире и подвластна его немощам, но разве не те же это немощи, что у каждого из нас, тоже родившихся в падшем мире, несущих на себе бремя адамова греха? Зачем же насмехаться над тем, что нам же подобно? Или мы святые?» - писал он в 1999 году в статье «Служение Церкви в современном мире и судьба светской культуры». Высочайший профессионал, Валентин Семенович не терпит дилетантства. Поэтому он не «переквалифицировался» в богословы, но продолжает заниматься тем, в чем разбирается. «Любое значительное произведение русской литературы, русской культуры - повод для глубоких размышлений о том, как по-разному в человеческой немощи совершается сила Божия» , - писал Непомнящий в той же статье. Такими размышлениями являются и его статьи, книги и передачи. Поэтому они не оставляют равнодушными людей, интересующихся смыслом бытия.
Все работы Валентина Непомнящего отличает честность и интеллектуальное бесстрашие. Он не «фильтрует» любимого поэта, чтобы представить его образцовым христианином с юных лет. Напротив, он показывает, как мучительно шла борьба в сердце Пушкина. Но эта же борьба идет в сердце любого человека, о чем прекрасно сказал Достоевский. Далеко не все художники выигрывают эту борьбу, но подлинное искусство всегда устремлено к вечности.
Валентин Семенович никогда не позволит себе по-фарисейски осудить художников, которые всё же не справились и кончили жизнь трагически. Он прекрасно знает, как хрупка душа человека, а тем более - душа художника. И знает не только из книг, но и из личного опыта. По его словам, они с женой воцерковились во многом благодаря их сыну Павлу. Вот что рассказал о нем Валентин Семенович в интервью нашему сайту, данному в прошлом году: «Это человек необыкновенный, взрослое дитя, таких в старину называли блаженными. Беззащитен и во многом беспомощен в «низкой жизни», чужд привычных наших условностей в быту и общении, по-детски простодушен, но духовно очень умен, необыкновенно талантлив музыкально; когда хочет - сочиняет романсы, играет на фортепиано, и прекрасно; когда хочет - пишет стихи и рассказы, в которых драматизм восприятия жизни человеком «без кожи» сочетается с ошеломляющим юмором, неожиданного, ни на что не похожего характера; когда хочет - изумительно рисует. Поет на клиросе. Язык его невероятно ярок и до первозданности выразителен».
После такого откровенного рассказа по-другому воспринимается посвящение книги «Пушкин. Русская картина мира»: «Тане (жене - Л.В.) и сыну Павлу - моим дорогим помощникам, вдохновителям и учителям». Валентин Непомнящий считает, что он до сих пор остается сугубо мирским человеком. Это верно, поскольку он живет в миру и занимается светской культурой. Но разве его смиренное и мудрое принятие своего креста не говорит о глубине веры?
Валентин Непомнящий редко высказывается на политические темы в печати. Не из-за отсутствия гражданской позиции, а из-за уже названной нелюбви к дилетантству. Но вот в 2002 году одним из лауреатов литературной премии Александра Солженицына стал политолог Александр Панарин (ныне, к сожалению, покойный), и Валентин Семенович - член жюри - выступил на церемонии вручения премии со словом о его книге «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке». Все, кто читал это слово (оно было напечатано в «Литературной газете»), убедились, что известный пушкинист интересуется политикой и внимательно читал работы одного из крупнейших политологов.
9 мая Валентину Семеновичу Непомнящему исполняется 70 лет. В это легко поверить, если ознакомиться с его биографией или списком работ. Но в это и невозможно поверить - Валентин Семенович до сих пор по-детски восхищается красотой Божиего мира и с пушкинской легкостью передает свое восхищение читателям и зрителям. Поздравляю замечательного человека и неутомимого просветителя с юбилеем, желаю ему здоровья, сил и новых творческих открытий! Многая лета, Валентин Семенович!
Валентин Семёнович Непомнящий отказался от интервью.
Ты меня прости! - сказал. - Болею.
Но разве можно сейчас не писать о Непомнящем - известном пушкинисте, щедром человеке? 9 мая Валентину Семёновичу исполняется 80 лет. Самое время - поблагодарить его за красоту и мудрость, которые он подарил нам, своим современникам.
«Евгений Онегин. Читает и рассказывает Валентин Непомнящий», «Пушкин. Тысяча строк о любви»… Эти и другие многосерийные телевизионные фильмы можно смотреть и пересматривать бесконечно. И всякий раз открывать новое. Никто не читает Пушкина лучше, чем Непомнящий. «Евгения Онегина» - наизусть знает!
ВАЛЕНТИН И ВАЛЕНТИНА
Непомнящий родился в Ленинграде. Он рассказывал, что их семья жила на Лиговке. Пятилетний человек запомнил, как мама читала ему книжки. Тогда-то он впервые встретился с Пушкиным. И слушал не только сказки, но и «Медного всадника». Что мог понять тогда ребёнок в этой истории? Но что-то понимал. Стихи отпечатывались в его душе.
А ещё мама любила петь. У неё был хороший голос - сопрано. Она пела романсы, арии из опер. Дала сыну верное направление в жизни - к красоте, гармонии.
Потом была война, эвакуация из Ленинграда. Семья туда не вернулась: у отца было прострелено легкое, пулю так и не извлекли. Жить во влажном ленинградском климате он не мог. Поселились в Москве.
Жили небогато. Валентин любил классическую музыку, слушал оперы, драматические спектакли. Всё это передавали по советскому радио. И он шутил, что радио образовало его.
Но больше всего он всё-таки благодарен маме. Несколько раз переиздавалась книга Валентина Семёновича о Пушкине с лаконичным названием «Поэзия и судьба». На ней стоит коротенькое посвящение: «Памяти мамы - Валентины Алексеевны Никитиной».
Она - Валентина. Он - Валентин. Разве это случайно?
НОВЫЙ ВЗГЛЯД
Валентин Непомнящий поступил в Московский государственный университет на отделение классической филологии. Изучал древнегреческий, латинский языки. Заниматься Пушкиным - не думал, хотя выучил много его стихов.
Работать он пошёл в фабричную многотиражку. Так почему-то назывались газеты, выходившие не многочисленными, а совсем маленькими тиражами.
На фабрике «Вымпел» шили пальто. Непомнящий ходил по цехам, сидел на собраниях. А в свободное время собирал знакомых и читал стихи. Вместе слушали симфоническую музыку.
Валентин Семёнович занимался в театральной студии Дома культуры имени Русакова. Обычном рабочем доме культуры.
Эта студия просуществовала - с гулькин нос, - рассказала мне супруга Непомнящего Татьяна Евгеньевна.
Здесь они встретились - на всю жизнь. С того момента минуло 58 лет. И здесь Валентин Семёнович на всю жизнь встретился с Пушкиным. По-новому.
В студии ставили «Маленькие трагедии». Случайно ли? Непомнящему дали роль Дон Гуана. Молодой человек легко читал со сцены строчки Пушкина. И вдруг режиссёр остановил его:
Имей в виду: герой говорит одно, а думает о другом.
Для Валентина Семёновича это было открытием: у Пушкина существует два плана?! И ему стало интересно: что же там внутри?
«ВОПЛИ» И ПРИЗВАНИЕ
Статья Валентина Семёновича о «Маленьких трагедиях» Пушкина была напечатана в журнале «Вопросы литературы». «Вопли» - так весело сокращали его название в народе.
Вторую статью Непомнящий написал о «Памятнике». Валентин Семёнович рассказывал в книжке: «…это одно из самых дорогих для меня воспоминаний. Летом 1965 года, в конце дня, я сидел на гранитном парапете сквера на площади Пушкина, невдалеке от памятника…»
Неожиданно к нему обратился «человек с незаметным лицом, в порядком обтрёпанном пиджаке, седоватый, небритый» и попросил объяснить слова поэта: «И милость к падшим призывал».
В сумке у Непомнящего лежал свежий номер «Вопросов литературы» со статьёй, где он писал о том, что строка эта говорит о милости, терпимости к людям, а не о классовой борьбе (тогда искусство оценивалось политическими категориями). Валентин Семёнович ещё жил этой статьёй. Стал рассказывать. Говорил горячо. И услышал в ответ:
Точно… Вы извините, я-то и сам вот так чувствовал…
Словно Пушкин позвал Непомнящего: «И мне, и читателям нужно, чтобы меня понимали. Объясни, пожалуйста!»
«СКАЖИ МНЕ, КТО ТВОЙ ДРУГ…»
Размышлять, писать, рассказывать о Пушкине стало его воздухом, смыслом. Он приезжал в школы и беседовал со старшеклассниками. Знакомил их с живым, радостным Пушкиным. Появлялся в домах пионеров. Рассказывал, задавал детям вопросы - и, случалось, ребята открывали ему то, чего не мог понять взрослый человек, потерявший простоту восприятия.
Непомнящий убеждался в том, что Пушкин - солнечный центр нашей истории (так утверждал философ Ильин). А «мир Пушкина - это космос, что по-гречески означает «порядок», «устроенность»: устроенное целое, в котором всё не случайно, всё неспроста, всё осмысленно и по своей сути прекрасно». «…это мир всеобщей связи и единства: образ целостного бытия, той самой действительной Жизни, которая всегда ведь неблагополучна, но всегда прекрасна, ибо она - Жизнь, и само присутствие в ней любого количества теней говорит всё же о присутствии света». «Этот мир залит светом и оттого сам сияет, поэтому его неблагополучие не лезет в глаза».
Жизнь Непомнящего менялась. Он выучил французский, потому что на нём писал и думал Пушкин. Стал доктором наук. Чётко услышал, как «у Пушкина вся громада мироздания звучит, существует, происходит и совершается ради человека». Понял смысл жизни. Пришёл к Богу.
В общем, Непомнящий нашёл друга - и его жизнь осветилась пушкинским светом.
«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»
Пушкин - солнечный центр нашей истории. А «Евгений Онегин» - центр этого центра. В этом убеждён Валентин Семёнович Непомнящий.
«Евгения Онегина» Пушкин писал семь лет. Начал - в двадцать три года, завершил - в тридцать. Он многое пережил за это время и был очень внимателен к своей душе. Видел, как борются в ней два начала. Одно - высокое, отвечающее предназначению человека: стоять челом к Вечности, помнить об идеале, истине. Другое - прагматичное: урвать побольше денег, удовольствий, всегда добиваться, чего хочется, не думая о последствиях.
Татьяна Ларина - олицетворение лучшей части души поэта, Евгений Онегин - эгоистической. Они борются между собою - и при этом составляют целое. Так борется и Россия. То, кажется, совсем пропадёт, то снова вспомнит о совести, верности, чистоте.
Думаю, Россия всем своим опытом - катастрофическим, трагическим, героическим, нелепым, юродским - показывает, что невозможно построить рай с таким человечеством, что невозможен рай технологический, научный, коммерческий, - считает Непомнящий. - Что рай - это совсем другое: не прогресс, а человек, который становится человеком в полном смысле слова.
ПОДСКАЗКА ОТ ЧАЙКОВСКОГО
Как-то Валентин Семёнович слушал оперу Чайковского «Орлеанская дева». Пётр Ильич написал её сразу после «Евгения Онегина». И вдруг в спектакле зазвучали музыкальные интонации финального объяснения Татьяны и Онегина. Это Жанна Д-Арк объяснялась с человеком, которого любила, а он - из вражеского стана.
Непомнящий рассказывает:
Чайковский повторил художественную логику Пушкина, который закончил «Евгения Онегина» - и тут же приступил к роману «Рославль», где есть русская женщина Полина отчасти с душою Жанны Д-Арк, у которой - какое-то взаимное тяготение с пленным французом, тоже врагом. Этот француз сообщает Полине о пожаре Москвы - со скорбью, ужасом, потому что понимает: Наполеон погиб. А она говорит:
Честь наша спасена! Никогда больше Европа не осмелится бороться с народом, который сам себе рубит руки и жжёт свою столицу!
А к Татьяне пришёл тот, о котором она мечтала, которого во сне видела, считала за идеал человека. Он пал к её ногам, а она горит, как Москва, но не уступает.
Как же всё-таки неслучайна, свободна жизнь! Россия - одна, но в ней - две России, которые борются друг с другом. И Валентин Семёнович делает вывод:
От того, которая из них победит, зависит, уйдёт ли моё Отечество, моя Родина, под воду, как град Китеж, как крейсер «Варяг» - или поможет человечеству остаться человечеством и спастись.
ДЕРЕВНЯ. РУСЬ.
Сериал «Евгений Онегин. Читает и рассказывает Валентин Непомнящий» снимали в деревенском доме Валентина Семейновича и в окрестностях села Махра.
Вообще Валентин Семёнович человек мягкого нрава, но тут проявил настойчивость - рассказывает Татьяна Евгеньевна. - Он и в молодости, когда отдавал какую-то работу в издательство, говорил: «Без меня ничего не править! Если я поставил тире - значит, пусть будет тире!»
В деревне происходит и большая часть событий «Евгения Онегина». На латинском языке деревня называется rus. Русь. Россия.
Непомнящий читает, рассуждает на фоне музыки - Чайковского, Рахманинова… Его окружает необыкновенно красивая обстановка.
А наш дом - это доски, и не самые хорошие, - продолжает Татьяна Евгеньевна. - Но телевизионщики его преобразили. Привезли какие-то занавески, покрывала, переставила мебель.
Фильм показали по телеканалу «Культура». Обстановка в нём воспринималась как очень богатая. Татьяна Евгеньевна даже испугалась:
Я боялась, что нас ограбят.
ТАЙНЫ БЫТИЯ
«Мне нужно привести в порядок мой дом», - это были последние слова Пушкина перед уходом в иной мир. Но Пушкин и теперь приводит в порядок свой дом - огромную, трудно живущую Россию. Соединяет людей, поколения. Говорит с нами на великом русском языке.
«Гармония Пушкина - это обыкновенность, в которой разверзаются тайны бытия». Так написал Непомнящий.
Воды глубокие
Плавно текут.
Люди премудрые
Тихо живут.
Так написал Пушкин на книжной закладке.
Наталия ГОЛДОВСКАЯ
Доктор филологических наук. Главный научный сотрудник.
Зав. группой изучения творчества А. С. Пушкина Отдела русской классической литературы ИМЛИ РАН
1952–1957 гг. - учеба в МГУ им. Ломоносова (филологический факультет, отделение классической филологии).
С 1988 г. Работает в ИМЛИ РАН.
Председатель Пушкинской комиссии ИМЛИ РАН (с 1988 г.). Руководит заседаниями Пушкинской комиссии ИМЛИ РАН - постоянно действующей Пушкинской конференции в Москве (с 1888 г. по сие время более 250 заседаний).
В 1999 г. защитил диссертацию в форме научного доклада на соискание уч. ст. д.ф.н. «Феномен Пушкина как научная проблема. К методологии историко-литературного изучения».
Участник многочисленный конференций и коллоквиумов, среди которых:
Международная конференция «Пушкин и мир в преддверии III тысячелетия» (ИМЛИ РАН, 1999 г.);
Международная конференция «Универсальность Пушкина» (Фонд К.Аденауэра, Кёльн, 1999 г.);
Международный коллоквиум (Париж, Институт Славянских исследований, Сорбонна).
Руководитель гранта РГНФ « “Собрание сочинений А. С. Пушкина”, размещенных в хронологическом порядке» (с 1996 г. по сие время).
На протяжении 40 лет читает лекции и курсы лекций о Пушкине в вузах и школах; публичные лекции и курсы публичных лекций о Пушкине в культурных центрах и театрах Москвы, Нижнего Новгорода, Пскова и др. городах России.
Имеет награды: Медаль «К 60-летию победы в Великой Отечественной войне»; «К 850-летию Москвы»; «Медаль Пушкина» (1999 г.). Лауреат Государственной премии России 2000 г.
Основные публикации
1. Двадцать строк. Пушкин в последние годы жизни и стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный». «Вопросы литературы», 1965, № 4.
2.Зачем мы читаем Пушкина. Ответ проф. Д. Д. Благому. - «Вопросы литературы», 1966, № 7.
3. О «маленьких трагедиях», предисловие в кн.: А. С. Пушкин. Маленькие трагедии. М., 1967.
4. «Сила взрыва». О пушкинском слове и русской народной поэзии. - «Литература в школе», 1971, № 3.
5. Заметки о сказках Пушкина. - «Вопросы литературы», 1972, № 4.
6. К творческой эволюции Пушкина в 30-е годы. - «Вопросы литературы», 1973, № 11.
8. «Наименее понятый жанр». О духовных истоках драматургии Пушкина - «Театр», 1974, № 6.
9. «Пушкин» - Большая Советская Энциклопедия, т. 21, 1976.
10. Ранние пушкинские штудии Анны Ахматовой, Комментарий к публикации В. Лукницкой. - «Вопросы литературы», 1978, № 1.
11. Молодой пушкинист Анна Ахматова. - «Вопросы литературы», 1978, № 1.
12. Предназначение. - «Новый мир», 1979, № 6.
13. «Начало большого стихотворения». «Евгений Онегин» в творческой биографии Пушкина. Опыт анализа первой главы. - «Вопросы литературы», 1982, № 6.
14. Театр Пушкина. - «Октябрь», 1983, № 6.
15. Судьба одного стихотворения (о послании «В Сибирь») - «Вопросы литературы», 1984, № 6.
16. «Пророк». Художественный мир Пушкина и современность. - «Новый мир», 1987, № 1.
17. Сетования и надежды. О современных направлениях в пушкиноведении: вопросы методологии. - «Вопросы литературы», 1989, № 4.
18. «Новые русские сказки». - В кн.: А. С. Пушкин. Сказки, М., 1991.
19. Лирика Пушкина. Цикл статей. - «Литература в школе», 1994, 1995.
20. О Пушкине и его художественном мире. - «Литература в школе», 1996, № 1.
21. Удерживающий теперь. Феномен Пушкина и исторический жребий России. К проблеме целостной концепции русской культуры. - «Новый мир», 1996, № 5; в кн.: «Пушкин и современная культура», М., 1997; в новой редакции - «Московский пушкинист», вып. III, 1997.
22. Из заметок составителя… - в кн.: “Моцарт и Сальери”, трагедия Пушкина. Движение во времени», М., 1997.
23. Новый тип издания: Собрание сочинений, размещенных в хронологическом порядке. - «Вестник РГНФ», 1997, № 2.
24. Из заметок о лирике Пушкина. 1. Время в его поэтике. 2. Три сонета и вокруг них. - «Московский пушкинист», вып. IV, 1997.
25. Христианство Пушкина, легенды и действительность - в кн.: Ежегодная богословская конференция православного Свято-Тихоновского Богословского Института. М., 1997.
26. Пушкин: проблема целостности подхода и категория контекста. - «Вестник РГНФ», 1999, № 1.
27. Книга, обращенная к нам. «Евгений Онегин» как проблемный роман. - «Москва», 1999, № 12.
28. Пушкин «духовными глазами». Послесловие в кн.: «Дар. Русские священники о Пушкине», М., 1999.
29. «Да укрепимся», Послесловие к кн.: «Речи о Пушкине 1880–1960-х гг.». М., 1999.
30. Поэзия и судьба. Статьи и заметки о Пушкине. М., 1983.
31. Поэзия и судьба. Над страницами духовной биографии Пушкина. М., 1987.
32. Поэзия и судьба. Книга о Пушкине. М., 1999.
33. Пушкин. Русская картина мира. М., 1999.
34. Да ведают потомки православных. Пушкин. Россия. Мы. М., 2001.
35. Лирика Пушкина как духовная биография. М., 2001.
К 6 июня, дню рождения Александра Сергеевича Пушкина, канал КУЛЬТУРА припас для нас подарок – повторение авторской программы Валентина Непомнящего «А. С. Пушкин.Тысяча строк о любви» (2003). По какой-то неведомой причине тогда я ее пропустила, тем внимательнее следила за передачами в этот раз. Посмотрела все восемь – от начала до конца. Получила громадное удовольствие, насладилась пушкинскими стихами – не всякий пушкинист так ярко и вдохновенно, притом наизусть, может их прочесть, но и задалась множеством недоуменных вопросов.
О вопросах после – вначале о понравившемся. Каждая из передач начиналась энергичной и светлой музыкой, первыми тактами «Классической симфонии» Сергея Прокофьева. Гений предварял рассказ о гении. И был этот рассказ немногословным, очень личным, полным откровений. Валентин Непомнящий – пожалуй, последний в плеяде великих пушкинистов ХХ века, начинавшихся с Семена Афанасьевича Венгерова и его «пушкинского семинария» в С-Петербургском университете.
В юности мне довелось слушать лекции Сергея Михайловича Бонди, одного их участников того семинария, пушкиниста-текстолога, казалось, знающего про Пушкина все. Валентин Непомнящий – другой. Судя по передачам, ему не очень интересны имена и судьбы окружавших Пушкина женщин и подробноти их общения, ему важен Путь поэта, трансформация его личности и взгляда на любовь. От первой к последней передаче одно за другим, в хронологическом порядке, читает он нам стихотворения Пушкина о любви, давая им свои пояснения. Что-то пропускает; так, популярнейшая у современников поэта «Черная шаль» не прозвучала. Да и в самом деле, стоит ли тратить время на такую ерунду и маскарад - балладу с придуманным кровавым сюжетом, где страстья рвутся в клочья?
Валентин Семенович одним из первых прочел нам стихотворение «Домовому» (1819), где юноша Пушкин уже имеет в голове идеал своей будущей жизни - на лоне семьи и природы. Но на пути к этому идеалу много преград, в поэте бродят страсти, он жаждет любви, любви чувственной... Поворотный пункт в изменении самосознания поэта – стихотворение «Пророк» (1826), написав которое, уже нельзя не идти за голосом Того, кто тебя направил. В тридцать лет поэт женится, он созрел для женитьбы и давно уже хочет ввести свою жизнь в ограниченные порядком и моралью рамки. Его избранница – сама красота, юность и грация. Но недаром в Болдине, перед свадьбой, во время холерного карантина, написано стихотворение «Бесы» (1830). Видно, что-то он предчувствует впереди - страшное, смутное, необъяснимое: «Домового ли хоронят?/ Ведьму ль замуж выдают?»
Этот «домовой» не из юношеских ли стихов? И при чем тут «ведьма», которую выдают замуж, накануне собственной свадьбы поэта? "Он как будто сунул руку в огонь", - говорит рассказчик. И после этой фразы мы не можем не вспомнить Дона Гуана – «Каменный гость» написан тою же Болдинской осенью 1830 года, - повесы и соблазнителя, погибшего от пожатия каменной десницы Командора, к вдове которого он пришел на свидание.
В предпоследней передаче цикла Валентин Непомнящий так подводит нас к гибели поэта: «Пушкин обрел все, о чем мечтал, - и тогда обрушивается на него его прошлое».
Трудно, невозможно трудно пересказать смысл этих передач. Вот несколько записанных мною прямых высказываний Валентина Непомнящего:
(о юноше-поэте) «В нем был смертельный шарм, неслыханное обаяние. Флюиды таланта и ума. Комплекс победителя».
«В человеке несколько сущностей: нижняя и верхняя. Натуральная и идеальная. Пушкин тонко различал в себе эти сущности».
«Получается, что творчество, жизнь, смерть, любовь – не самодостаточны. Они заключают в себе что-то, что захватывает все».
(В стихотворении «Дар напрасный, дар случайный») все противоположно «Пророку», он опровергается по всем пунктам. Пушкин живет не ту жизнь, которой должен жить автор «Пророка».
(об «Анчаре») Мир создан совершенным. Он испорчен мной, нами. В каждом из нас есть свой Анчар (древо яда, -ИЧ).
В дневнике Анны Олениной (1828) есть запись: «Пушкин - самый интересный человек нашего времени».
(о стихотворении « Я вас любил») «Это модель всеобъемлющего чувства, которое вместило в себя все».
В стихотворении «Безумных лет угасшее веселье» (1830) есть гениальная строчка «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать». Мыслить и страдать, а не «срывать цветы удовольствия» (Хлестаков. – И.Ч.) Сначала было «мыслить и мечтать». «Страдать» - нет ни в одной поэзии мира. Там, где оно есть, возможно чудо «Болдинской осени».
«... он как бы приложил ухо к земле – и услышал гул, угрожающий. И он пошел на этот гул. На его прошлую жизнь должна была быть рифма».
«Этот могучий мужчина, которому всего за 30 лет, потомок «негров безобразный» и бояр, перестает после женитьбы писать любовные стихи.
«Погиб, защищая честь жены, свою честь, честь России. Бог не дал ему стать убийцей. Пушкин умирал как великий Поэт».
Теперь о том, что вызвало вопросы. Удивил сам подход к теме, когда конкретному адресату, женщине, которой Пушкин посвящает стихи, почти не уделяется внимания. Мне этот аспект темы кажется очень важным. Но Валентин Семенович ничего не сказал даже об «утаенной любви» поэта. Не высказал никаких предположений. Не знаю, как другим, а мне, с юности увлеченной статьей Тынянова «Безыменная любовь», хотелось услышать мнение Непомнящего о высказанной там гипотезе. Да, большинство пушкинистов, отвергают версию Юрия Тынянова о том, что неназванным адресатом многих пушкинских стихов, его «утаенной любовью», была Екатерина Андреевна Карамзина, вторая жена историка. Вместо нее называют имя Марии Раевской. Но так ли? Не слишком ли мимолетно было знакомство Пушкина с девочкой Раевской? А Екатерина Андреевна прошла через всю жизнь поэта, ее он просил позвать к нему перед смертью, она его перекрестила...
Или такой момент. Есть у Пушкина стихи, явно посвященные одной – умершей – женщине, которую он страстно любил. Это «Заклинание» («О, если правда, что в ночи...»). Эти стихи, как я всегда считала, посвящены Амалии Ризнич (1803-1825?), одесской подруге поэта, предмете его непреходящего чувства, умершей в Италии от чахотки или, по легенде, погибшей из-за ревности мужа. Непомнящий назвал в связи с этим стихотворением имя Воронцовой.
Постойте! Ведь у Пушкина ясно говорится: «Я тень зову». Он зовет к себе умершую возлюбленную, а Елизавета Ксаверьевна Воронцова в 1830 году жива и здорова, и проживет еще 50 лет - годы ее жизни: 1792 - 1880. Есть и еще подсказка о людях, «чья злоба убила друга моего». Поэт зовет возлюбленную буквально из гроба, в час, когда «пустеют тихие могилы». И что же? Это живая Елизавета Ксаверьевна?
Сергей Михайлович Бонди призывал нас верить Пушкину, он учил, что по одному слову «печальная», сказанному о свече, можно понять, что в этот миг любимой с поэтом нет («Мой голос для тебя и ласковый и томный»). Он пишет стихи, вспоминая любовное свидание...
А тут все сказано своими словами – и все равно исследователь настаивает, что речь идет о женщине, умершей не в самом деле, а фигурально. Ну нет, уж больно дико, срывая голос, кричит и зовет поэт («Ко мне, мой друг! Сюда! Сюда!»), чтобы я поверила, что все это «понарошку».
Еще одно место в рассказе просто повергло меня в ужас. Нет, не там, где Валентин Семенович говорит о «Борисе Годунове» как о религиозном произведении, с этим я просто не согласна, но в ужас меня повергло другое – датировка одного стихотворения.
Вот оно. «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» (1830?). Это «самое эротическое» стихотворение Пушкина, конечно же, посвящено жене. И Непомнящий этого не отрицает. Но говорит, что оно написано «до свадьбы». Это как же? Нет, нет, Валентин Непомнящий и не думал сомневаться в добрачной невинности Наталии Николаевны, иначе «на этой женщине Пушкин бы не женился». Тогда что? Стихи не о ней? Не она названа «смиренницей»? Какая-то ерунда получается.
И не спасает сопоставление со стихотворением Батюшкова, который воспевает не любовь, а «искусство любви». А Пушкину-де нужна любовь. Если это пушкинское стихотворение чисто «теоретическое», если из него удалено реальное содержание, оно меня, как говорится, «не колышет». Но нет, все говорит о том, что оно навеяно жизнью и реальными взаимоотношениями с молодой женой. Разве это не ощущается? Недаром Пушкин даже не думал его публиковать. Я посмотрела: в разных сборниках это стихотворение имеет датой написания 1830, 1831 и 1832 гг. Кстати, о датировках. Они могут быть «маскировочными». Об этом пишут многие исследователи, а в своей «Линии жизни» (2015) это говорит и сам Валентин Непомнящий. Я столкнулась с подобным, работая со стихами Некрасова, обращенными к Авдотье Панаевой. Почти все его датировки обманные, специально уводят в сторону...
Та же история с менее «эротичным», но говорящем о том же стихотворением «Когда в объятия мои...». Оказывается, оно тоже написано «до брака», хоть и посвящено жене. Не верю. В эту чудовищную версию поверить трудно...
И последнее. Уже не в первый раз удивляюсь, как наши даже очень уважаемые и почтенные исследователи «ленивы и нелюбопытны». Вот купила в Москве выпущенную в 2009 году книгу «Дуэль и смерть Пушкина». И что же? Прочла в ней все то, что писали по этому поводу во времена наших дедов и прадедов. Но с тех пор написано много прорывных работ, сделаны потрясающие открытия, например, опубликованы письма Жоржа Дантеса к Екатерине Гончаровой из архива его правнука, найденные итальянской пушкинисткой Сереной Витале (см. ж. ЗВЕЗДА, № 8 за 1997 год).
Почему эти письма не поколебали привычную картину преддуэльной истории, одному Богу известно. Из рассказа Валентина Семеновича Непомнящего о последних месяцах Пушкина я поняла, что и ему было недосуг обратиться к этим документам. Впрочем, как я уже сказала, вся жизненная «фактура» волновала исследователя меньше, чем сам Путь поэта.
Валентин Непомнящий прекрасно завершил свой по большому счету замечательный цикл – стихотворением «Зимнее утро» (1829 или 1830). Все, конечно, его помнят: «Мороз и солнце; день чудесный/ Еще ты дремлешь, друг прелестный!/ Пора, красавица, проснись...»
Ничего не скажешь, гениальные стихи. Великолепная любовная лирика. И читает Валентин Непомнящий блестяще. Но, знаете, по моей дурацкой привычке, так мне захотелось узнать, кто же этот «друг прелестный», эта «красавица», к которой обращены чудесные эти строчки. Нужно ли это? Может быть, правильно делали мои школьные учителя, когда обрывали всякие подобные вопросы? Есть стихотворение – ну и учи себе! Чтобы потом отчеканить на отметку... А тебе, видите ли, еще знать хочется, кому посвящено...
А. С. Пушкин.Тысяча строк о любви. Выпуск 1
Валентин Непомнящий. Линия жизни
Валентин Семенович Непомнящий - доктор филологических наук, известный пушкинист, писатель, литературовед, заведующий сектором и председатель Пушкинской комиссии Института мировой литературы РАН (ИМЛИ), лауреат Государственной премии в области литературы и искусства. Родился 9 мая 1934 г. в Ленинграде. Главным его воспитателем была мать, Валентина Алексеевна Никитина, которая уже в раннем детстве привила ему любовь к поэзии и классической музыке. В июне 1941 г. отец ушел добровольцем на фронт, стал военным журналистом, а Валентин вместе с матерью был эвакуирован в Дагестан. В 1946 г. семья переехала в Москву. В 1952 г., закончив школу, он поступил на филологический факультет МГУ. Изучал древнегреческий и латынь, читал в подлиннике Анакреонта, Катулла, Цезаря и Гомера. Был у него в эти годы и второй «университет» - театральная студия, где произошла первая «серьезная» встреча будущего литературоведа с великим Пушкиным, определившая в дальнейшем основное направление всего его творчества. После окончания МГУ Непомнящий начал работать на швейной фабрике в местной многотиражке. Здесь он и стал профессиональным редактором. Затем два года работы в «Литературной газете» и почти тридцать лет в журнале "Вопросы литературы". С 1992 г. - старший научный сотрудник ИМЛИ РАН. Печататься начал в 1959 г. Впервые его статья о Пушкине была опубликована к 125-летию со дня смерти поэта в 1962 г. Ныне Валентин Семенович Непомнящий - один из ведущих отечественных исследователей творчества Пушкина, автор книг «Поэзия и судьба. Статьи и заметки о Пушкине» (1983, дополненное издание 1987), «Пушкин. Русская картина мира» (1999), «Да ведают потомки православных. Пушкин. Россия. Мы» (2001). Основная характерная черта всех этих работ - сочетание глубокого филологического анализа текстов с философским осмыслением поэта как литературного явления и его влияния на русскую культуру.