Как натура практическая, хладнокровная и рассудительная, Собакевич великолепно понимает, что нужно и полезно в его положении. Он трезвый реалист, стоит на почве фактов и ведет свою линию. Собакевич очень неглуп и толков хотя он и не читает книжек. Если при всем том Собакевич имеет не-лепый, смешной вид, то объясняется это не его личными свой-ствами, а его положением: он очень умно и толково ведет свою линию, по линия-то его совершенно бессмысленна. Он душевладелец и в качестве такового живет, не противореча себе, умно и расчетливо, но так как само душевладение стало бессмысли-цей, то вся жизнь Собакевича приобрела нелепый характер ум-ной и расчетливой бессмыслицы. Пожалуй, можно задать воп-рос: почему же Собакевич с его умом не покидает бессмыслен-ной линии душевладения? Да просто потому, что для такого по-ступка слишком мало одного ума; тут нужен энтузиазм, даже героизм, на который апатичный, утилитарный Собакевич совер-шенно не способен. Он даже не задумывается над вопросом, ра-зумно ли душевладельческое существование. Он просто суще-ствует, живет в условиях душевладения и не делает глупостей, несообразных с этими условиями.
Собакевич прекрасно понимает, что явления новой меновой культуры враждебны душевладению, и потому сторонится их, насколько это возможно. Он ругает всякие городские деликате-сы и всему предпочитает домашнее изделие. Он предпочитает жирную «няню», приготовленную крепостным поваром, всяким покупным фрикасеям и платье, сработанное крепостным порт-ным, всем покупным модным одеждам.
В крепостной усадьбе нельзя было применить ни новой науки, ни новой техники, ни денежного капитала. Все попытки применить их здесь должны были принять глупый и бестолко-вый характер, должны были только ускорить разорение крепостной усадьбы. Здравый практический смысл избавил Собакевича от роли карикатурного сотрудника новой культуры. Но от этого он не сделался менее смешным. Отказываясь от участия в построй-ке денежно-меновой культуры, Собакевич необходимо отказы-вался от всякого культурного строительства и, следовательно, осмысленного, разумного существования. Воскресить старую натурально-поместную культуру, вдунуть в нее живую душу не мог Собакевич и никто в мире. Собакевич не мог сделаться служилым человеком, получающим кормление от государевых крестьян. Служить он мог только в качестве чиновника за день-ги, а не в роли помещика, а с крестьян мог только тянуть ни за что ни про что барщину да оброк, а не кормление. Словом, в жизни Собакевича не оставалось места ни для какой серьезной творческой деятельности, ни для серьезной глубокой мысли, ни для каких важных обязанностей. Поэтому и его трезвый прак-тический ум, не находя себе дельного приложения, обращается в грубое сквалыжничество, в котором нет решительно никакого смысла.
Трезвость, практичность и расчетливость Собакевича выра-жаются в грубом обжорстве, невероятной лепи, исправном собирании оброков, собирании совершенно бесцельном, потому что все это будет лежать в шкатулке без всякого употребления,
В расчетливой прижимистости Собакевича, по существу, не больше смысла, чем в мотовстве Ноздрева. Бесцельная трата столь же нелепа, как и бесцельное накопление, а накопление и сквалыжничество Собакевича совершенно бесцельны. Сколько бы ни накопил он в своей шкатулке, это накопленное не понадо-бится ни для расширения личной его жизни, ни для иных про-изводительных и творческих целей. Это не расчетливость и на-копление труженика про черный день, это не накопление чело-века, перед которым носятся грандиозные творческие планы, а просто собирание по инерции, совершенно ненужное и никчем-ное. Вся жизнь пуста и ничтожна, вся она лишена цели, и ес-тественно, что расчетливое накопление оказывается бесцель-ным, расчетливым небокоптительством.
Вся бессмыслица собакевичевщины выступит для нас во всей ясности, когда мы взглянем на это явление в его крайнем вы-ражении, Представьте себе, что прижимистость и скопидомство Собакевича приобретают характер страсти, болезненно преуве-личенной потребности собирать и копить. Кстати сказать, среда и обстоятельства, в которых живут Собакевичи, весьма благо-приятны для подобного перерождения. Стоит только вспомнить, что это время разрухи поместного хозяйства под влиянием денежно-меновой культуры, что Собакевич со всех сторон слышит только треск разваливающихся усадеб и с легким холодком в сердце чувствует, как, постепенно замирая, докатываются до него гулкие подземные толчки, чтобы понять, какой тревогой и подозрительностью должна была наполниться расчетливая и скуповатая душа Собакевича. В его грубой речи действительно слышится желчное раздражение и угрюмая, хотя и не совсем понятная для него, меланхолия. Пусть эта тревога и подозри-тельность совьют прочное гнездо в душе Собакевича, и его рас-четливость приобретет более напряженный характер; смутный страх разорения заставит его съежиться еще больше, еще энер-гичней удариться в скопидомство, пока его прижимистость не разрастется наконец в необузданную скупость. Словом, Собакевич обратится в скупца Плюшкина.
Владения Собакевича Михаил Семенович Собакевич в поэме «Мертвые души» в галерее образов предстает перед читателями четвертым по счету персонажем. Знакомство с ним начинается задолго до появления самого героя. Взору Чичикова открывается большая деревня с крепкими и основательными постройками. Дом самого помещика как будто был определен «на вечное стояние». Постройки, принадлежавшие крестьянам, тоже удивили Чичикова своей надежностью и добротностью. В описании пейзажа нужно обратить внимание на леса, которые окружают деревню. С одной стороны был лес березовый, а с другой – сосновый. Это тоже указывает на хозяйственность владельца усадьбы. Гоголь сравнивает лес с крыльями одной и той же птицы, но одно из них светлое, а другое темное. Возможно, это указание на характер персонажа. Так Гоголь готовит читателя к восприятию непростого образа помещика Собакевича.
Внешний облик Собакевича Описание Собакевича, его внешние характеристики Гоголь дает в сравнении с животными и неодушевленными предметами. Это средней величины неуклюжий медведь. Он двигается, наступая на чьи-нибудь ноги. Его фрак медвежьего цвета. Даже имя, Михайло Семенович, вызывает у читателя ассоциацию с животным. Сделано это Гоголем совершенно не случайно. Характеристика Собакевича, описание его внутреннего мира начинается именно с восприятия внешности персонажа. Ведь мы в первую очередь обращаем внимание именно на такие особенности. Цвет лица Собакевича, который был каленым, горячим, как у медного пятака, тоже указывает на какую-то прочность, незыблемость характера.
Описание интерьера и образ героя поэмы Интерьер комнат, где жил Собакевич, необычайно схож с образом хозяина. Здесь кресла, стол, стулья были такие же неуклюжие, громоздкие, тяжелые, как и он сам. Читатель, ознакомившись с описанием внешности героя, его окружения, может предположить об ограниченности духовных интересов, о чрезмерной приближенности его к миру материальной жизни.
Что отличает Собакевича от других помещиков Образ помещика Собакевича, имея много общих черт с другими персонажами поэмы, в то же время сильно отличается от них. Это вносит некое разнообразие. Помещик Собакевич не только сам любит надежность и крепость во всем, но и своим крепостным крестьянам дает возможность жить основательно и твердо стоять на ногах. В этом проявляется практическая хватка и деловитость этого персонажа Когда состоялась сделка с Чичиковым по продаже мертвых душ, Собакевич собственноручно написал список своих усопших крестьян. При этом он помнил не только их имена, но и ремесла, которыми владели его подчиненные. Каждого из них он мог описать – назвать привлекательные и негативные стороны характера человека. Это указывает на то, что помещику небезразлично, кто живет в его деревне, кем он владеет. В нужный момент он воспользуется качествами своих людей, конечно, с пользой для себя. Он совершенно не приемлет чрезмерную скупость и осуждает за это своих соседей. Так Собакевич говорит о Плюшкине, который, имея восемьсот душ крепостных крестьян, питается хуже пастуха. Сам же Михайло Семенович угодить своему желудку очень рад. Чревоугодие, пожалуй, является его главным делом в жизни
Заключение сделки Это интересный момент в поэме. Момент заключения сделки, связанной с покупкой мертвых душ, многое рассказывает о Собакевиче. Читатель замечает, что помещик умен – он с полуслова понимает, чего хочет Чичиков. Снова на первый план выходят такие черты, как практичность и стремление все делать с выгодой для себя. Кроме того, в этой ситуации проявляется прямолинейность Собакевича. Иногда она переходит в грубость, невежество, цинизм, что является настоящей сущностью персонажа.
Что настораживает в описании образа героя Характеристика Собакевича, некоторые из его поступков, высказываний заставляют читателя насторожиться. Хотя многое из того, что делает помещик, на первый взгляд, кажется достойным уважения. Например, стремление к тому, чтобы крестьяне твердо стояли на ногах, вовсе не указывает на высокую духовность Собакевича. Это делается лишь с выгодой для себя – с крепкого хозяйства подданных всегда есть что взять. О городских чиновниках Собакевич говорит, что они мошенники, «христопродавцы». И это, скорее всего, является правдой. Но все сказанное не мешает ему иметь какие-то выгодные дела и взаимоотношения с этими мошенниками. Его отношение к науке, образованию резко отрицательно. А людей, которые занимаются этим, Михайло Семенович перевешал бы – так они ему ненавистны. Это связано, наверное, с тем, что Собакевич понимает: образование способно поколебать сложившиеся устои, а это невыгодно помещику. Отсюда и вытекает его тяжеловесность и устойчивость взглядов.
Мертвенность души Характеристика Собакевича со всеми ее положительными и отрицательными моментами позволяет сделать главный вывод: помещик Михайло Семенович мертв так же, как его соседи, чиновники из города, авантюрист Чичиков. Имея сложившийся характер, образ жизни, Собакевич и его соседи не допустят каких-то перемен вокруг себя. Зачем им это? Чтобы меняться, человеку нужна душа, а у этих людей ее нет. Гоголю ни разу не удалось заглянуть в глаза Собакевича и других персонажей поэмы (кроме Плюшкина). Этот прием еще раз указывает на отсутствие души. О мертвенности персонажей свидетельствует и то, что очень мало автор рассказывает о родственных связях героев. Складывается впечатление, что все они взялись ниоткуда, у них нет корней, значит, нет и жизни.
Собакевич Михайло Семеныч - четвертый (после Ноздрева, перед Плюшкиным) «продавец» «мертвых душ» Чичикову; наделен могучей «природой» - в 7-й главе жалуется Председателю палаты и Чичикову на то, что живет пятый десяток, а не болел ни разу, и за это придется когда-нибудь «заплатить»; аппетит соответствует его могучей натуре - в той же главе описано «поедание» им осетра в 9 пудов.
Само имя, многократно обыгранное рассказчиком (Собакевич напоминает «средней величины медведя; фрак на нем «совершенно медвежьего» цвета; ступает он вкривь и вкось; цвет лица, на котором глаза словно просверлены сверлом, каленый, горячий), указывает на могучее «звероподобие» героя, на его медвежье-собачьи черты. Все это связывает С. с типом грубого помещика Тараса Скотинина из «Недоросля» Д. И. Фонвизина. Однако связь эта скорее внешняя, чем внутренняя; отношение автора к герою здесь значительно сложнее.
Знакомство Чичикова с С. происходит в 1-й главе, на вечеринке у губернатора; герой сразу обращает внимание на неуклюжесть собеседника (С. первым делом наступает ему на ногу). Намереваясь посетить деревню С. сразу вслед за Маниловкой, Чичиков тем не менее попадает к нему, успев по пути сторговаться с Коробочкой и сыграть в шашки с буйным Ноздревым. В деревню С. Чичиков въезжает в тот момент, когда все мысли его заняты мечтой о 200-тысячном приданом, - так что образ С. с самого начала связывается с темой денег, хозяйственности, расчета. Поведение С. соответствует такому «зачину».
После более чем сытного обеда (жирная «няня», мясо, ватрушки, что размером гораздо больше тарелки, индюк ростом с теленка и проч.) Чичиков заводит витиеватую речь об интересах «всего русского государства в целом» и уклончиво подводит к интересующему его предмету. Но С. сам, без обиняков, деловито переходит к существу вопроса: «Вам нужно мертвых душ?» Главное - цена сделки (начав со ста рублей за ревизскую душу против чичиковских восьми гривен, он соглашается в конце концов на два с полтиной, но зато подсовывает в «мужской» список «женскую» душу - Елисаветъ Воробей). Доводы С. убийственно просты: если Чичиков готов покупать мертвые души, значит, надеется извлечь свою выгоду - и с ним следует торговаться. Что же до предлагаемого «товара», то он самого лучшего свойства - все души «что ядреный орех», как сам хозяин умерших крепостных.
Естественно, душевный облик С. отражается во всем, что его окружает. От пейзажа - два леса, березовый и дубовый, как два крыла, и посередине деревянный дом с мезонином - до «дикого» окраса стен. В устройстве дома «симметрия» борется с «удобством»; все бесполезные архитектурные красоты устранены. Лишние окна забиты, вместо них просверлено одно маленькое; мешавшая четвертая колонна убрана. Избы мужиков также построены без обычных деревенских «затей», без украшений. Зато они сделаны «как следует» и прочны; даже колодец - и тот вделан в дуб, обычно идущий на постройку мельниц.
В доме С. развешаны картины, изображающие сплошь «молодцов», греческих героев-полководцев начала 1820-х гг., чьи образы словно списаны с него самого. Это Маврокордато в красных панталонах и с очками на носу, Колокотрони и другие, все с толстыми ляжками и неслыханными усами. (Очевидно, чтобы подчеркнуть их мощь, в среду «греческих» портретов затесался «грузинский» - изображение тощего Багратиона.) Великолепной толщиной наделена и греческая героиня Бобелина - ее нога обширнее, чем туловище какого-нибудь щеголя. «Греческие» образы, то пародийно, то всерьез, все время возникают на страницах «Мертвых душ», проходят через все сюжетное пространство гоголевской поэмы, изначально уподобленной «Илиаде» Гомера. Эти образы перекликаются, рифмуются с центральным «римским» образом Вергилия, который ведет Данте по кругам Ада - и, указывая на античный идеал пластической гармонии, ярко оттеняют несовершенство современной жизни.
На С. похожи не только портреты; похож на него и дрозд темного цвета с белыми крапинками, и пузатое ореховое бюро на пренелепых ногах, «совершенный медведь». Все вокруг словно хочет сказать: «И я тоже Собакевич!» В свою очередь и он тоже похож на «предмет» - ноги его как чугунные тумбы.
Но при всей своей «тяжеловесности», грубости, С. необычайно выразителен. Это тип русского кулака (полемика об этом типе велась в русской печати 1830-х гг.) - неладно скроенного, да крепко сшитого. Рожден ли он медведем, или «омедведила» его захолустная жизнь, все равно при всем «собачьем нраве» и сходстве с вятскими приземистыми лошадьми С. - хозяин; мужикам его живется неплохо, надежно. (Тут следует авторское отступление о петербургской жизни, которая могла бы и погубить С, развратив его чиновным всевластием.) То, что природная мощь и деловитость как бы отяжелели в нем, обернулись туповатой косностью - скорее беда, чем вина героя.
Если Манилов живет вообще вне времени, если время в мире Коробочки страшно замедлилось, как ее шипящие стенные часы, и опрокинулось в прошлое (на что указывает портрет Кутузова), а Ноздрев живет лишь в каждую данную секунду, то С. прописан в современности, в 1820-х гг. (эпоха греческих героев). В отличие от всех предшествующих персонажей и в полном согласии с повествователем С. - именно потому, что сам наделен избыточной, поистине богатырской силой, - видит, как измельчала, как обессилела нынешняя жизнь. Во время торга он замечает: «Впрочем, и то сказать: что это за люди? мухи, а не люди», куда хуже покойников.
Чем больше заложено в личность Богом, тем страшнее зазор между ее предназначением и реальным состоянием. Но тем и больше шансов на возрождение и преображение души. С. - первый в череде очерченных Гоголем типов, кто прямо соотнесен с одним из персонажей 2-го тома, где изображены герои пусть отнюдь не идеальные, но все же очистившиеся от многих своих страстей. Хозяйственность С, «греческие» портреты на стенах, «греческое» имя жены (Феодулия Ивановна) рифмой отзовутся в греческом имени и социальном типе рачительного помещика Костанжогло. А связь между именем С. - Михайло Иваныч - и «человекоподобными» медведями из русских сказок укореняет его образ в идеальном пространстве фольклора, смягчая «звериные» ассоциации. Но в то же самое время «отрицательные» свойства рачительной души С. словно проецируются на образ скаредного Плюшкина, сгущаются в нем до последней степени.
Собакевич Михайло Семеныч - четвертый (после Ноздрева, перед Плюшкиным) «продавец» «мертвых душ» Чичикову; наделен могучей «природой» - в 7-й главе жалуется Председателю палаты и Чичикову на то, что живет пятый десяток, а не болел ни разу, и за это придется когда-нибудь «заплатить»; аппетит соответствует его могучей натуре - в той же главе описано «поедание» им осетра в 9 пудов.
Само имя, многократно обыгранное рассказчиком (Собакевич напоминает «средней величины медведя; фрак на нем «совершенно медвежьего» цвета; ступает он вкривь и вкось; цвет лица, на котором глаза словно просверлены сверлом, каленый, горячий), указывает на могучее «звероподобие» героя, на его медвежье-собачьи черты. Все это связывает С. с типом грубого помещика Тараса Скотинина из «Недоросля» Д. И. Фонвизина. Однако связь эта скорее внешняя, чем внутренняя; отношение автора к герою здесь значительно сложнее.
Знакомство Чичикова с С. происходит в 1-й главе, на вечеринке у губернатора; герой сразу обращает внимание на неуклюжесть собеседника (С. первым делом наступает ему на ногу). Намереваясь посетить деревню С. сразу вслед за Маниловкой, Чичиков тем не менее попадает к нему, успев по пути сторговаться с Коробочкой и сыграть в шашки с буйным Ноздревым. В деревню С. Чичиков въезжает в тот момент, когда все мысли его заняты мечтой о 200-тысячном приданом, - так что образ С. с самого начала связывается с темой денег, хозяйственности, расчета. Поведение С. соответствует такому «зачину».
После более чем сытного обеда (жирная «няня», мясо, ватрушки, что размером гораздо больше тарелки, индюк ростом с теленка и проч.) Чичиков заводит витиеватую речь об интересах «всего русского государства в целом» и уклончиво подводит к интересующему его предмету. Но С. сам, без обиняков, деловито переходит к существу вопроса: «Вам нужно мертвых душ?» Главное - цена сделки (начав со ста рублей за ревизскую душу против чичиковских восьми гривен, он соглашается в конце концов на два с полтиной, но зато подсовывает в «мужской» список «женскую» душу - Елисаветъ Воробей). Доводы С. убийственно просты: если Чичиков готов покупать мертвые души, значит, надеется извлечь свою выгоду - и с ним следует торговаться. Что же до предлагаемого «товара», то он самого лучшего свойства - все души «что ядреный орех», как сам хозяин умерших крепостных.
Естественно, душевный облик С. отражается во всем, что его окружает. От пейзажа - два леса, березовый и дубовый, как два крыла, и посередине деревянный дом с мезонином - до «дикого» окраса стен. В устройстве дома «симметрия» борется с «удобством»; все бесполезные архитектурные красоты устранены. Лишние окна забиты, вместо них просверлено одно маленькое; мешавшая четвертая колонна убрана. Избы мужиков также построены без обычных деревенских «затей», без украшений. Зато они сделаны «как следует» и прочны; даже колодец - и тот вделан в дуб, обычно идущий на постройку мельниц.
В доме С. развешаны картины, изображающие сплошь «молодцов», греческих героев-полководцев начала 1820-х гг., чьи образы словно списаны с него самого. Это Маврокордато в красных панталонах и с очками на носу, Колокотрони и другие, все с толстыми ляжками и неслыханными усами. (Очевидно, чтобы подчеркнуть их мощь, в среду «греческих» портретов затесался «грузинский» - изображение тощего Багратиона.) Великолепной толщиной наделена и греческая героиня Бобелина - ее нога обширнее, чем туловище какого-нибудь щеголя. «Греческие» образы, то пародийно, то всерьез, все время возникают на страницах «Мертвых душ», проходят через все сюжетное пространство гоголевской поэмы, изначально уподобленной «Илиаде» Гомера. Эти образы перекликаются, рифмуются с центральным «римским» образом Вергилия, который ведет Данте по кругам Ада - и, указывая на античный идеал пластической гармонии, ярко оттеняют несовершенство современной жизни.
На С. похожи не только портреты; похож на него и дрозд темного цвета с белыми крапинками, и пузатое ореховое бюро на пренелепых ногах, «совершенный медведь». Все вокруг словно хочет сказать: «И я тоже Собакевич!» В свою очередь и он тоже похож на «предмет» - ноги его как чугунные тумбы.
Но при всей своей «тяжеловесности», грубости, С. необычайно выразителен. Это тип русского кулака (полемика об этом типе велась в русской печати 1830-х гг.) - неладно скроенного, да крепко сшитого. Рожден ли он медведем, или «омедведила» его захолустная жизнь, все равно при всем «собачьем нраве» и сходстве с вятскими приземистыми лошадьми С. - хозяин; мужикам его живется неплохо, надежно. (Тут следует авторское отступление о петербургской жизни, которая могла бы и погубить С, развратив его чиновным всевластием.) То, что природная мощь и деловитость как бы отяжелели в нем, обернулись туповатой косностью - скорее беда, чем вина героя.
Если Манилов живет вообще вне времени, если время в мире Коробочки страшно замедлилось, как ее шипящие стенные часы, и опрокинулось в прошлое (на что указывает портрет Кутузова), а Ноздрев живет лишь в каждую данную секунду, то С. прописан в современности, в 1820-х гг. (эпоха греческих героев). В отличие от всех предшествующих персонажей и в полном согласии с повествователем С. - именно потому, что сам наделен избыточной, поистине богатырской силой, - видит, как измельчала, как обессилела нынешняя жизнь. Во время торга он замечает: «Впрочем, и то сказать: что это за люди? мухи, а не люди», куда хуже покойников.
Чем больше заложено в личность Богом, тем страшнее зазор между ее предназначением и реальным состоянием. Но тем и больше шансов на возрождение и преображение души. С. - первый в череде очерченных Гоголем типов, кто прямо соотнесен с одним из персонажей 2-го тома, где изображены герои пусть отнюдь не идеальные, но все же очистившиеся от многих своих страстей. Хозяйственность С, «греческие» портреты на стенах, «греческое» имя жены (Феодулия Ивановна) рифмой отзовутся в греческом имени и социальном типе рачительного помещика Костанжогло. А связь между именем С. - Михайло Иваныч - и «человекоподобными» медведями из русских сказок укореняет его образ в идеальном пространстве фольклора, смягчая «звериные» ассоциации. Но в то же самое время «отрицательные» свойства рачительной души С. словно проецируются на образ скаредного Плюшкина, сгущаются в нем до последней степени.
Среди вереницы персонажей, изображенных мастерской рукой Гоголя, образ Собакевича в поэме «Мертвые души» отличается особой фактурностью.
Он материально ощутим во всей своей грубой, громоздкой, но прочной и надежной вещественности.
Собакевич – яркая деталь в общем грандиозном полотне помещичьей России первой половины XIX века, созданном великим русским писателем.
Портрет Собакевича
Первое впечатление от Собакевича – средней величины медведь. Лицо его словно вырублено топором несколькими неловкими ударами.
Он неповоротлив, обязательно наступит собеседнику на ногу. Зовут его Михаил Семенович, что также подчеркивает его медвежью сущность.
Характер имеет основательный, в умозаключениях прям и груб. Жена его — высокая дама с лицом, похожим на огурец.
Возраст Собакевича Гоголь не указал конкретно. Судя по всему, ему от 40 до 50 лет. В то время, когда Гоголь работал над поэмой, ему было чуть за 30. В таком возрасте и сорокалетние кажутся чуть ли ни стариками.
Следовательно, Гоголь предполагал возраст Собакевича никак не более сорока лет. Этому персонажу посвящена вся пятая глава поэмы.
Жизненные цели
Цель Собакевича – просто жить. Душа его находится где-то далеко, как Кощеево яйцо. И понятно, что Собакевич любит безраздельно властвовать. Он хочет, чтобы все было по его воле, даже если это неправильно.
Прогресс и Собакевич – две несовместимые вещи. Гоголь отмечает в лирическом отступлении, что такие люди, как Собакевич, уж лучше пусть будут помещиками. Так как если они придут во власть, то горе будет стране и особенно чиновникам, которые подпадут под их власть, ведь чиновников можно «щелкать» без вреда для себя, а крестьян нельзя, ибо при этом ты теряешь свой заработок.
Любимые занятия
Помещик Собакевич любит поесть. Делает он это также основательно, как и все, что он делает: уж подавать на стол, так целую свинью. После еды любит поспать.
Очевидно, судя по описанию его усадьбы, где, как подметил Гоголь, план архитектора боролся с волей заказчика, – Собакевич любит строить.
Конечно, как все тогда (и не только тогда), очень любит деньги. Накопительство денег – его любимое занятие, как и у .
Вот только по мнению Чичикова, деньги дают социальный статус, даже некое величие, а с точки зрения Собакевича – деньги дают опять же устойчивость, крепость, к которым он так стремится.
Усадьба Собакевича и его отношение к хозяйству
Интерьер усадьбы Михаила Семеновича под стать хозяину до такой степени, что каждый предмет мебели как бы говорит: «я тоже Собакевич».
Все хозяйство его устроено крепко, основной упор делается не на мелочное украшательство, а на прямую пользу, долговечность, основательность.
Не нужны ему окна – он их заколотил, понадобилось окно – вырезал там, где нужно, совсем другого размера. Внешний вид Собакевичу не важен – только польза.
Он заботится о своих крестьянах. Ведь чтобы крестьяне приносили доход, они должны жить в крепких постройках и хорошо кушать. Дома их сделаны без излишеств, но даже сараи сложены из полновесных бревен.
Манера поведения и речь помещика
Медведь, совершенный медведь, убеждался Чичиков, продолжая общаться с Собакевичем. Все-таки он наступил ему на ногу.
Ему трудно двигать шеей, поэтому смотрит несколько вниз и вбок, тем не менее, он быстро понимает суть происходящего.
Речь его кратка, в ней и следа нет красивостей Манилова , говорит только по существу вопроса. Собакевич с презрением относится ко всему современному: «вот, раньше были люди!».
Он даже о себе говорит с пренебрежением, полагая, что его отец был и здоровее, и крепче, чем он сам. О своих умерших крестьянах Собакевич произносит целую оду.
Отношение Собакевича к предложению Чичикова
Предложение о продаже мертвых душ Собакевич воспринял так, словно речь шла об обычной вещи. Прервав осторожные подходы Чичикова, начавшего о «благе государства», он сразу перешел к обсуждению цены. В поэме это производит комический эффект.
Отношение к окружающим Собакевича
Об отношении Собакевича к знакомым исчерпывающе говорит хотя бы эта его фраза: «один прокурор в губернии хороший человек, да и тот свинья».
Даже губернатор у него мошенник, а все вокруг христопродавцы.
Однако со своими мужиками он в ладу, попусту их не обижает и всегда поддержит в укреплении своего хозяйства.
Собакевичу свойственна вера, что раньше все было лучше: и люди здоровее и даже животные были крупнее. Тут заметен след мифа о золотом веке, свойственный людям всех времен и народов.
Сближает его с народом и нелюбовь ко всему иностранному, презрение к либеральным идеям, прогрессу.
Заключение
Если Плюшкина Гоголь однозначно осуждает, к Собакевичу у него нет четко отрицательного отношения. Где-то, за тоннами юмора, иронии, проглядывает и авторская симпатия. Пожалуй, в образе Собакевича присутствует чистый юмор, без того пронзительного трагизма, который читатель ощущает в таких персонажах, как Плюшкин или Манилов.