«…
молодой спутник его – поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный
…
– Пиво есть? – сиплым голосом осведомился Бездомный…»
Иван Бездомный – антирелигиозный поэт. В своей поэме он столь злобно “очерчивает Иисуса”, что Он получается у него “совершенно живой”.
УЧИТЕЛЯ ОШИБАЮТСЯ: Мне искренне жаль школьных учителей, которые вынуждены преподавать по учебникам литературы, авторы коих испытывают очевидные затруднения с умением понимать читаемое. Авторам литучебников отчего-то хочется видеть в Иване Бездомном положительного героя. Наверно, сказывается в них собственная тоска по профессорскому званию, вот и благоговеют они перед этим титулом, с коим в эпилоге романа предстает Бездомный. «Одни герои нашли подлинные нравственные ценности (Иван Бездомный обретает дом и – что символично – становится профессором истории,.. серьезным ученым). «Подлинным героем становится Иван Понырев (бывший поэт Бездомный), сумевший вырваться из-под губительного влияния Берлиоза и вновь обретший свой Дом – Родину и ставший профессором истории». Да неужели получение от советской власти квартиры и профессорского звания достаточно для того, чтобы считаться положительным героем (да еще в глазах Булгакова)!
ВОЗРАСТ: Вот рассказ Булгакова о карьере Понырева: «человек лет тридцати или тридцати с лишним. Это – сотрудник института истории и философии, профессор…». О возрасте. Прощание с Берлиозом происходит, когда Ивану было 23 года. Значит, он родился в канун Мировой войны, в школу до революции пойти не успел. Школьный его возраст приходился на годы революции, гражданской войны и разрухи. Все его образование – начально-советское (в смысле образование начальных лет соввласти, когда советская система образования еще не сложилась, а классическая система была уже разрушена).
НЕУЧ: Что с историей Иванушка был знаком плохо, показывает то, что вполне расхожие речи Берлиоза про древних богов и их взаимное сходство Иван слушает как совершеннейшее откровение («поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью»). Он не читал Евангелия и впервые пробует это делать в психбольнице, чтобы сравнить рассказ Воланда: «Несмотря на то, что Иван был малограмотным человеком, он догадался, где нужно искать сведений о Пилате…». «Про композитора Берлиоза он не слыхал». О шизофрении ему предстоит получить первую информацию уже в психушке («Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!»). С «Фаустом» (будь то Гете, будь то Гуно) не знаком: «Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы „Фауст“ не слыхали? Иван почему-то страшнейшим образом сконфузился и с пылающим лицом что-то начал бормотать про какую-то поездку в санаторий в Ялту…». «Илиаду», цитируемую Воландом, он также не узнает и не понимает. И раз уж он был намерен Канта послать в Соловки, то ничего Иванушка не знал ни о времени жизни Канта, ни о его национальности, ни о его философии. Иностранных языков не знает (знакомство Мастера с языками вызывает у Ивана приступ зависти).
СТРАННЫЙ ПРОФЕССОР: Если в эпилоге Ивану 30 – значит, прошло всего семь лет. За семь лет пройти путь от невежественного поэта-атеиста до профессора – это из области тех чудес, которые могли иметь место только в ненавистной Булгакову Советской России. Столь стремительную карьеру в гуманитарных науках делали только товарищи, доказавшие свою исключительную преданность линии партии. Для историка такая стремительная карьера невозможна. А вот для идеолога-философа в те годы она была весьма вероятна. Нет, не историк профессор Понырев, а философ. «Красный профессор», «выдвиженец». И раз он философ столь успешный, карьерный, то, значит, философ-сталинец, то есть воинствующий атеист. Таким был, например, Марк Борисович Митин – проповедник идеи, согласно которой философия есть лишь форма политики, назначенный Сталиным в академики в 1939 году, минуя защиту докторской диссертации. В предисловии к сборнику «Боевые вопросы материалистической диалектики» (1936 г.) он писал, что при рассмотрении всех проблем философии он «руководствовался одной идеей: как лучше понять каждое слово и каждую мысль нашего любимого и мудрого учителя товарища Сталина». Коллеги называли его «Мрак Борисович»…
ТЁМНЫЕ СЕТИ: Да, Бездомный обрел свой дом. Точнее – советская власть ему дала квартиру. Наверно, было за что. Предал, предал профессор Понырев ту свою ночь прозрения и покаяния. Отрекся от бумажной иконки с ликом Христа – даже зная правду о Воланде… Он предпочел предать свой же собственный опыт и поверить легкому, удобному официальному мифу: «Он знает, что в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился».
Бездомный свою-то историю не понял и исказил – так что не стоит восхищаться его якобы «серьезными учеными трудами». Неужели не чувствуете вы издевательской булгаковской интонации – «Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает»?
Это – «новый Иван» (вспомним главу «Раздвоение Ивана»). Его не печалят такие мелочи, как убийства людей. «Важное, в самом деле, происшествие – редактора журнала задавило!».
Иван пробовал записать «роман о Пилате» еще в больнице (когда писал заявление в милицию), но не справился с этой работой. Ему был сделан укол, и этот укол примирил его с действительностью: «Иван опять прилег и сам подивился тому, как изменились его мысли. Как-то смягчился в памяти проклятый бесовский кот, не пугала более отрезанная голова, и, покинув мысль о ней, стал размышлять Иван о том, что, по сути дела, в клинике очень неплохо, что Стравинский умница и знаменитость и что иметь с ним дело чрезвычайно приятно».
Вот так же и профессора Понырева жена накачивает уколами «с жидкостью густого чайного цвета», и Понырева начинает все устраивать и в снах, и в жизни.
Место работы Понырева Булгаков указывает довольно точно и узнаваемо – «институт истории и философии». С 1936 года Институт истории АН СССР и Институт философии АН СССР работали в одном здании по адресу Волхонка, 14. Как раз между домом Пашкова и взорванным Храмом Христа Спасителя. Вот и Бездомный застрял где-то посредине между чернокнижием (именно с ним в романе ассоциируются подвалы дома Пашкова) и воинствующим атеизмом, взрывающим храмы. Религиозная жизнь Понырева сводится к воздыханиям «боги, боги», весьма странным как для уст русского интеллигента, воспитанного в традиции христианского и философского монотеизма, так и для речи атеиста…
Альфред Барков убедительно показывает, как совместные усилия советской психлечебницы, Мастера, Маргариты и Воланда превращают Ивана в Иванушку. Вместо талантливого поэта (раз ему удался образ Христа «ну прямо как живой» – значит, независимо от идеологии, все же литературный талант был) – лунатик… Это аргументированное исследование стоит сопоставить с фантазиями тех, кто поучает наших детей.
Правда, к числу таких, учащих и все же странных интерпретаторов, к сожалению, приходится отнести и ведущего современного булгаковеда – М. О. Чудакову. На мое замечание, что человек не может за семь лет пройти путь от неуча до профессора истории, Мариэтта Омаровна заметила, что мой путь от студента кафедры атеизма к студенту семинарии был еще короче. Это верно. Когда речь идет о перемене взглядов человека и о покаянии, то перемена может занять и не семь лет и не год, а одну секунду. Но когда речь идет о научном профессиональном росте, то тут таких чудес не бывает (даже в житиях святых можно узнать только о чудесном обучении грамоте отрока Варфолемея, но и тут мы не найдем чудесных рождений специалистов-историков). В той нашей дискуссии (на телеканале «Россия»в январе 2006 года) М.О. Чудакову поддержал В. В. Бортко. По его мнению, в финале мы видим двух преображенных людей, которые оторвались от суеты, постигли истину и неотрывно смотрят на лунную дорожку… Не могу согласиться и с этим хотя бы по той причине, что один из этих двух «преображенных» – Николай Иванович, бывший (?) боров. Он если что и познал – то не истину, а домработницу Наташу. По ней и вздыхает. Напомню булгаковский текст:
«Он увидит сидящего на скамеечке пожилого и солидного человека с бородкой, в пенсне и с чуть-чуть поросячьими чертами лица. Иван Николаевич всегда застает этого обитателя особняка в одной и той же мечтательной позе, со взором, обращенным к луне. Ивану Николаевичу известно, что, полюбовавшись луной, сидящий непременно переведет глаза на окна фонаря и упрется в них, как бы ожидая, что сейчас они распахнутся и появится на подоконнике что-то необыкновенное. Сидящий начнет беспокойно вертеть головой, блуждающими глазами ловить что-то в воздухе, непременно восторженно улыбаться, а затем он вдруг всплеснет руками в какой-то сладостной тоске, а затем уж и просто и довольно громко будет бормотать: – Венера! Венера!.. Эх я, дурак!.. – Боги, боги! – начнет шептать Иван Николаевич, прячась за решеткой и не сводя разгорающихся глаз с таинственного неизвестного, – вот еще одна жертва луны… Да, это еще одна жертва, вроде меня. А сидящий будет продолжать свои речи: – Эх я, дурак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я испугался, старый осел! Бумажку выправил! Эх, терпи теперь, старый кретин! Так будет продолжаться до тех пор, пока не стукнет в темной части особняка окно, не появится в нем что-то беловатое и не раздастся неприятный женский голос: – Николай Иванович, где вы? Что это за фантазии? Малярию хотите подцепить? Идите чай пить! Тут, конечно, сидящий очнется и ответит голосом лживым: – Воздухом, воздухом хотел подышать, душенька моя! Воздух уж очень хорош! И тут он поднимется со скамейки, украдкой погрозит кулаком закрывающемуся внизу окну и поплетется в дом. – Лжет он, лжет! О, боги, как он лжет! – бормочет, уходя от решетки, Иван Николаевич, – вовсе не воздух влечет его в сад, он что-то видит в это весеннее полнолуние на луне и в саду, в высоте. Ах, дорого бы я дал, чтобы проникнуть в его тайну, чтобы знать, какую такую Венеру он утратил и теперь бесплодно шарит руками в воздухе, ловит ее?».
Ну мы-то, знаем, какую Венеру ищет «лгун с чуть-чуть поросячьими чертами лица».
И у Иванушки тоже трудно заметить духовное преображение. Последнее не стоит путать с удачным карьерным ростом. Он пошел легким путем и уверил себя, что был он «жертвой преступных гипнотизеров».
Нет в романе положительных персонажей. А есть инерция его антсоветского чтения. В поздние советские годы люди «нашего круга» считали недопустимым замечать и осуждать художественные провалы и недостатки стихов Галича или Высоцкого. Считалось недопустимым критиковать какие-то тезисы Академика Сахарова. Главное – гражданская и антисоветская позиция. Она – индульгенция на все. Диссидентство булгаковского романа было очевидным для всех. Это означало, что центральные герои романа, выпавшие из советских будней или противоставшие им, обязаны восприниматься как всецело положительные. Воланд, Бегемот, Коровьев, Азазелло, Мастер, Маргарита, Иешуа могли получать оценки только в диапазоне от «как смешно!» до «как возвышенно!». Сегодня же уже не надо пояснять, что можно быть человеком и несоветским и неслишком совестливым.
Булгаковский роман сложнее порождаемых им восторгов. Свет и тьма в нем перемешаны, и хотя бы потому никого из его персонажей не стоит возводить в степень нравственного идеала. И даже если в Мастере и в Маргарите увидеть автобиографические черты (что-то в Мастера Булгаков вложил от себя самого, а в Маргариту – что-то от своих жен), то и в этом случае еще нельзя считать доказанным положительное отношение самого автора к этим своим персонажам. Ведь он мог быть не в восторге и от себя самого, и от каких-то черточек своих женщин.
© сайт
Оба главных героя — и Иешуа, и Мастер — имеют в романе по одному ученику: Иешуа — Левия Матвея, Мастер — Ивана Бездомного . Причем исходное состояние и того и другого ученика было самым неподходящим, непрезентабельным: Левий Матвей был мытарем, то есть сборщиком налогов 1 ; Бездомный-Понырев был вначале романа невежественным антирелигиозным поэтом, пишущим поэтические "изделия" на заказ. С ним мы встречаемся в первой главе романа, причем одел его Булгаков довольно пестро, что является отражением внутренней неупорядоченности, отсутствия вкуса, культуры у молодого поэта: это был "плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке — был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках", "бойкие зеленые глаза" (по деталям одежды — явно не "иностранец", так как появившийся тут же "иностранец" Воланд был, что подчеркнуто повествователем, "в заграничных, в цвет костюма, туфлях" ).
Первоначальные варианты имени Ивана Бездомного — Антоша Безродный, Иванушка Попов, Иванушка Безродный 2 .
Став учеником Иешуа, Левий бросил деньги на дорогу, а Бездомный отказался от привилегии быть членом писательского союза. Смысл метаморфозы того и другого очевиден: истина не закрыта для любого, у кого хватает мужества ее искать.
Но как Мастер оказался менее стойким, чем Иешуа, так и ученик Мастера — Иван Бездомный — "слабее" Левия Матвея и не может считаться истинным продолжателем дела своего учителя (как, впрочем, и Левий Матвей). Иван Бездомный не написал продолжения романа об Иешуа, как завещал ему Мастер. Напротив, Бездомный "вылечился" от порчи, напущенной на него преступными гипнотизерами, и только "в весеннее праздничное полнолуние" ему открывается часть истины Мастера, которую он вновь забывает при пробуждении. Один из исследователей — П. Палиевский — даже считает Ивана Бездомного главным героем романа: он один остается в этом мире после всех скандальных событий, все, что произошло в романе, привело его к исправлению, к очищению. Эта его эволюция выражена и в семантике имени, в перемене имени: в Эпилоге романа он уже не Иван Бездомный, а профессор-историк Иван Николаевич Понырев.
Мотив дома занимает в произведениях М. Булгакова особое место, как символ нравственной устойчивости человека, его причастности к культурной традиции, к Дому и Роду (вспомним дом — крепость Турбиных в "Белой гвардии"). Человек, лишенный дома, ощущения дома, лишается очень многого в этом мире. Перемена имени персонажа в данном случае свидетельствует о приобщении к культурным и нравственным истокам.
Купание Ивана Бездомного в Москве-реке у храма Христа Спасителя, где до разрушения храма был гранитный спуск к реке и гранитная купель ("Иордань") в память о крещении Иисуса Христа, — это как бы знак нового рождения персонажа, то есть речь может идти о крещении Бездомного. Но очевидно также, что это купание носит пародийный характер (как и антиобрядовый бал у сатаны в романе) — то есть оно является одновременно и пародией на крещение, устроенное для атеиста Ивана Бездомного нечистой силой 3 .
Следствием такого двусмысленного "крещения" является и двусмысленное прозрение Ивана Бездомного — он не написал продолжения романа, он все забыл, и только раз в год он ощущает смутную тревогу и беспокойство как напоминание о случившемся: "Ежегодно повторяется с Иваном Поныревым одно и то же… Перед нами — дурная бесконечность, движение по кругу. “Так, стало быть, этим и кончилось? — Этим и кончилось, мой ученик…” С уходом Мастера утрачивается целостность его романа; никто не может не только продолжить его, но даже связно воспроизвести… Мастер уходит из романа вместе со своим словом о ми ре, другого же слова, ему наследующего, в эпилоге не слышно" 4 .
Образ Ивана Бездомного также укоренен в литературе 1920-х годов: по мнению исследователей, прототипом его является известный поэт-атеист 1920-х годов Демьян Бедный (автор "поэмы"-пасквиля "Как четырнадцатая дивизия в Рай вошла", оскорбляющей религиозные чувства верующих). В двадцатые годы были распространены такие псевдонимы среди поэтов, как Бедный, Безыменский, Голодный и т.д., в противовес аристократическим фамилиям ушедшей буржуазной эпохи и как знак разрыва с "ненавистным" прошлым: предполагалось, что новый мир должен строиться заново и надо отречься от всего, что отягощает человека. Как писал поэт В. Луговской:
Хочу позабыть свое имя и званье, На номер, на литер, на кличку сменять.Эта идея безымянности, стремление стать одним из многих, воспевание массы в ущерб личности было поставлено, как мы знаем, в центр романа Е. Замятина "Мы". Отказ от опыта предшествующих поколений, по Булгакову, без условно является гибельным, и к пониманию этой мысли приводит в финале своего романа Иванушку Бездомного М. Булгаков.
Читайте также другие статьи по творчеству М.А. Булгакова и анализу романа "Мастер и Маргарита":
- 3.1. Образ Иешуа Га-Ноцри. Сравнение с евангельским Иисусом Христом
- 3.2. Этическая проблематика христианского учения и образа Христа в романе
- 4. Иван Бездомный, ставший Иваном Николаевичем Поныревым
Из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», читатели блога заинтересовались также и другими персонажами. Несут ли какой-либо символизм, например, Берлиоз, Бездомный, Лиходеев, Римский и другие? Да, несомненно. Логично было бы этого ожидать от такого наполненного мистическим символизмом романа. Рассмотрим сначала поэта Бездомного. Кстати, его приключениям во время преследования профессора Воланда была посвящена запись . В ней читатель мог узнать, почему он занялся поисками профессора именно в этой квартире, а также затем на Москве-реке.
«под псевдонимом Бездомный»
Впервые этот персонаж встречается нам в самом начале романа в компании его наставника .
Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе, второй — плечистый , рыжеватый , вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке — был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.
Первый был некто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала, а молодой спутник его — поэт Иван Николаевич Понырев , пишущий под псевдонимом Бездомный .
Итак, Иван Понырев, имеющий псевдоним Бездомный. Имя, фамилия и особенно псевдоним выбраны автором не случайно. Именно под своим псевдонимом читателям больше всего и запомнится этот персонаж. Чтобы понять какую историческую личность скрыл в поэте Булгаков, нужно обратить внимание на тему беседы между Берлиозом и Бездомным.
Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму… Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж .
«порождения ехиднины»
Если евангельскому Иисусу в романе соответствует Иешуа Га-Ноцри, тогда кому мог бы соответствовать Иван Бездомный? А кто около двух тысячелетий назад не сомневался в существовании Иисуса, а затем сам отнесся к Иисусу с подозрением, а его последователи со временем вообще отрицательно? На какую библейскую личность своим характером, поведением и даже стилем одежды похож булгаковский Бездомный? На евангельского Иоанна Крестителя!
Православная икона Иоанна Крестителя
Иоанн, по-русски Иван – имя известного иудейского аскета-пустынника, пророка и обличителя. Он вел весьма аскетический образ жизни и носил грубую одежду из верблюжьей шерсти. Вспомните описание одежды Бездомного, в особенности его «жеванные», т.е. сильно помятые брюки. Иоанн ходил по всем окрестностям реки Иордан, проповедуя покаяние для прощения грехов.
Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева ? Сотворите же достойные плоды покаяния … Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь . (Евангелие от Луки 3:7-9)
— Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки ! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич…
… Задыхаясь, он обратился к регенту: — эй, гражданин, помогите задержать преступника ! Вы обязаны это сделать! …
— Подите вы от меня к чертям , в самом деле! — грубо закричал Иван и отвернулся.
— И я подам жалобу на вас всех. А на тебя в особенности, гнида !
Не только имена, но и темперамент, а также деятельность у обоих Иванов совпадают. Первый – гневный пророк-обличитель; второй – гневный поэт-обличитель. Иоанн Креститель был холостым и жил в пустыне, т.е. вне дома. Холостой Иван Понырев пишет под псевдонимом Бездомный . Неужели автор романа с помощью псевдонима своего персонажа намекает на бездомного аскета-проповедника, жившего в Иудейской пустыне? Да. Намеком служит не только псевдоним поэта, но и сама фамилия персонажа – Понырев . Фамилия эта происходит от слова «понырый». В Толковом словаре Даля читаем о значении этого слова, что соответствует образу жизни аскета-пустынника Иоанна Крестителя:
Понырый , понурый, о скрытном угрюмом человеке.
«известный святой»
Образ Иоанна Крестителя как аскета-пустынника, пророка и обличителя был настолько схож с представлениями о ветхозаветном святом пророке Илии, что многие иудеи I века н.э. верили, что Иоанн – перевоплощение самого Илии. В свою очередь, автор романа в следующем описании Бездомного намекает какой «святой» возможно был изображен на иконке.
Он был бос, в разодранной беловатой толстовке, к коей на груди английской булавкой была приколота бумажная иконка со стершимся изображением известного святого …
Согласно евангелию Иоанн Креститель — пророк, который публично провозгласил своим одноплеменникам, что появился тот, ради которого была организована вся его бурная деятельность. Речь шла об Иисусе.
Вот агнец божий, который берет грех мира. Это тот , о котором я сказал: за мною идет муж… но для того, чтобы он был явлен Израилю пришел я крестить в воде. (Евангелие от Иоанна 1:29-31)
Иван Бездомный – поэт, который также публично провозгласил в том же духе своим братьям-коллегам о появлении какой-то важной персоны, т.е. Воланда.
Тут Иван Николаевич поднял свечу и вскричал: — Братья во литературе! (Осипший голос его окреп и стал горячей) Слушайте меня все! Он появился ! Ловите же его немедленно, иначе он натворит неописуемых бед!
«или ожидать нам другого?»
Со временем, видя, что ним же обещанный царь-мессия не спешит выполнять свои обязанности, Иоанн Креститель стал сомневаться в истинности своего выбора.
Иоанн же, услышав в тюрьме о делах Христа, послал своих учеников сказать ему: Ты ли тот, который должен придти, или ожидать нам другого? (Евангелие от Матвея 11: 2,3)
Весьма интересным видится следующий исторический факт. Далеко не все ученики Иоанна Крестителя считали Иисуса обещанным иудейским мессией (греч. христос ). Спустя две тысячи лет до сих пор существуют иоанниты — последователи того самого иудейского назорея-пророка Иоанна Крестителя. После многовековых гонений они поселились в Ираке и Иране, где и живут по сей день. Своих старейшин и особо продвинутых в вере они называют назореями , а обычных членов своей религиозной общины – мандеями .
Иисус, по их представлениям, - самозванец, потому что оказался фальшивым мессией. Еврейское слово «машиах» (мессия) и его греческий эквивалент – «христос» переводится как «помазанник», т.е. тот, кто согласно ритуалу был помазан елеем на царский трон, чтобы править в Иерусалиме. Получается следующая картина. Иисус в христианстве - Христос (Мессия) и единственный Сын Божий, а для некоторых христиан, вообще сам Бог, сошедший с небес. Тогда как для иоаннитов Иисус - лжемессия, т.е. лжехристос.
Поэтому, именно отсюда «растут ноги» у анти-иисусовской поэмы, которую заказал редактор никому иному как Ивану Бездомному — булгаковскому прототипу Иоанна Крестителя.
«там было много воды»
Нужно также отметить следующую схожесть двух Иванов. Иоанн крестил иудеев, т.е. погружал их в речную воду, поэтому он жил в пустынной местности возле реки Иордан.
Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды ; и приходили [туда] и крестились. (Евангелие от Иоанна 3:23)
Иван Бездомный также связан в романе с водой. Сначала мы видим его пьющим напиток возле будочки с надписью «Пиво и Воды » у пруда , затем в ванной с какой-то купающейся там женщиной, затем видим его погружающимся в воду Москва-реки . Затем его регулярно купают в ваннах психиатрической больницы. И везде Бездомный, как и Креститель, связан с водой.
«в нем бес»
Кстати, о психиатрической больнице. Из евангелия известно, что Иоанна Крестителя за его бурную деятельность поместили в тюрьму . Ивана Бездомного за бурную деятельность по поимке «преступников» также поместили в заключение психбольницы. Иоанна Крестителя обвиняли в том, что «в нем бес», т.е. в сумасшествии. А если заменить одну букву в приставке псевдонима «Без-домный», то получится «Бес -домный», что намекает на «беса». Ивана Бездомного также обвиняют в сумасшествии, ставя ему диагноз шизофрении и белой горячки.
Ибо пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорите: в нем бес … (Евангелие от Луки 7:33).
Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения . Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!
А меня сумасшедшим называют! — прибавил Иван, в возмущении указывая на дверь.
«кто же вас не знает?»
Оба Ивана были весьма известными и популярными. Первый — во всей Иудеи, второй — по всей Москве. Иосиф Флавий , иудейский историк, живший в I веке н.э., которого в начале романа упоминает Михаил Берлиоз как «блестяще образованного», написал в своем труде Иудейские древности (книга 18, глава 5:2) о популярности Иоанна Крестителя:
Некоторые иудеи, впрочем, видели в уничтожении войска Ирода вполне справедливое наказание со стороны Господа Бога за убиение Иоанна. … Так как многие стекались к проповеднику, учение которого возвышало их души, Ирод стал опасаться, как бы его огромное влияние на массу (вполне подчинившуюся ему) не повело к каким-либо осложнениям.
Поэтому тетрарх предпочел предупредить это, схватив Иоанна и казнив его раньше, чем пришлось бы раскаяться, когда будет уже поздно. Благодаря такой подозрительности Ирода Иоанн был в оковах послан в Махерон, вышеуказанную крепость, и там казнен. Иудеи же были убеждены, что войско Ирода погибло лишь в наказание за эту казнь, так как Предвечный желал проучить Ирода.
О популярности Ивана Бездомного читаем в романе следующее:
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Помилуйте, Иван Николаевич, кто же вас не знает?
«круглый темный предмет»
Ну, и последняя схожесть двух Иванов. Иоанну Крестителю отрезают голову из-за молодой женщины , а Иван Бездомный становится свидетелем отрезания головы своего наставника Берлиоза трамваем, вагоновожатой которого была тоже молодая женщина . Этому событию на Патриарших посвящена запись .
Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет . Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной. Это была голова Берлиоза.
Почему Михаил Булгаков решил «оставить в живых» Бездомного, а «убить» Берлиоза? Очевидно, автор романа имел на это причины. Возможно он хотел, чтобы Бездомный, будучи прототипом евангельского Иоанна, в противоположность самому Крестителю, стал впоследствии учеником Мастера, а не Берлиоза, надоумившего своего протеже написать анти-иисусовскую поэму. Ведь согласно евангелиям, а также учению его последователей, Иоанн Креститель так и не стал учеником Иисуса.
Иван Николаевич Понырев
Как бы там ни было, из всех членов «массолита» поэт Иван Бездомный, а впоследствии сотрудник института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев – самый позитивный персонаж. Чего не скажешь о других членах «массолита»: Берлиозе , Латунском , Аримане и Лавровиче . Однако, речь о них пойдет в блога.
Тем читателям, которым интересно узнать когда и почему христиане стали называть Иисуса Сыном Божьим, рекомендую посмотреть документальный фильм «Сын Божий» из цикла «Мифы человечества» производства Германии и Нидерландов 2005 года.
В 324 году, Константин, первый император, принявший христианство, созвал епископов, чтобы положить конец религиозным спорам. Даже три столетия спустя, после того, как Иисус из Назарета жил на этой земле, продолжались споры о том, кем он был. Принятое императором решение определило облик христианства на последующие 18 веков. Императорским указом Иисус из Назарета был объявлен единственным Сыном Божьим. Другие мнения искоренялись, несогласных уничтожали. Что бы подумал исторический Иисус, если бы узнал, что его будут именовать единственным единородным Сыном Божьим?
ИВАН БЕЗДОМНЫЙ (он же – Иван Николаевич Понырев), персонаж романа “Мастер и Маргарита”, поэт, превращающийся в эпилоге в профессора Института истории и философии. Одним из прототипов И. Б. был поэт Александр Ильич Безыменский (1898-1973), чей псевдоним, ставший фамилией, спародирован в псевдониме Бездомный. В редакции “Мастера и Маргариты” 1929 г. упоминался памятник “знаменитому поэту Александру Ивановичу Житомирскому, отравившемуся в 1933-м году осетриной”, причем памятник располагался напротив Дома Грибоедова. Учитывая, что Безыменский был родом из Житомира, намек здесь был еще прозрачнее, чем в окончательном тексте, где комсомольский поэт остался связан лишь с образом И. Б. Безыменский выступал с резкими нападками на “Дни Турбиных”, а его пьеса “Выстрел” (1929) пародировала это булгаковское произведение. “Выстрел” был высмеян в эпиграмме Владимира Маяковского (1893-1930), написанной в декабре 1929 г. или январе 1930 г., где о Безыменском было сказано достаточно резко: “Уберите от меня этого бородатого комсомольца!..” Ссора Безыменского и Маяковского спародирована в ссоре И. Б. с поэтом Александром Рюхиным (прототипом последнего послужил Маяковский).
Предсказание Воланда, что И. Б. окажется в сумасшедшем доме, восходит к роману английского писателя Чарльза Мэтьюрина (1782-1824) “Мельмот Скиталец (1820). Там один из героев, некий Стентон, встречается с Мельмотом, продавшим душу дьяволу. Мельмот предсказывает, что их следующая встреча произойдет в стенах сумасшедшего дома ровно в двенадцать часов дня. Отметим, что в ранней редакции “Мастера и Маргариты” в психиатрической лечебнице профессора Стравинского перед И. Б. являлся не Мастер, как в окончательном тексте, а Воланд. Стентон, самоуверенно полагавший, что ему нечего узнавать у посланца сатаны, действительно вскоре заключается своими близкими в сумасшедший дом, причем это вызвано “постоянными разговорами его о Мельмоте, безрассудной погоней за ним, странным поведением в театре и подробным описанием их необыкновенных встреч, которые делались с глубочайшей убежденностью”. В лечебнице Стентон сначала буйствует, но потом решает, что “самым лучшим для него будет прикинуться покорным и спокойным в надежде, что с течением времени он либо умилостивит негодяев, в чьих руках он сейчас оказался, либо, убедив их в том, что он человек безобидный, добьется себе таких поблажек, которые в дальнейшем, может быть, облегчат ему побег”. У героя Мэтьюрина в сумасшедшем доме “оказались два пренеприятных соседа”, один из которых постоянно распевал оперные куплеты, а второй, прозванный “Буйной головой”, все время повторял в бреду: “Руфь, сестра моя, не искушай меня этой телячьей головой (здесь имеется в виду голова казненного во время Пуританской революции английского короля Карла I (1600-1649). – Б. С.), из нее струится кровь; молю тебя, брось ее на пол, не пристало женщине держать ее в руках, даже ежели братья пьют эту кровь”. И однажды в полночь к Стентону в лечебницу является Мельмот.
Злоключения незадачливого героя Мэтьюрина у Булгакова в точности повторяет И. Б. Поэт гонится за Воландом; после рассказа о встрече с “иностранным профессором” на Патриарших, который будто бы беседовал с Понтием Пилатом, И. Б. принимают за сумасшедшего и заключают в клинику Стравинского. Там он, в конечном счете, приходит к той же линии поведения, что и Стентон в “Мельмоте Скитальце”. Соседями И. Б. в лечебнице оказываются председатель жилтоварищества Никанор Иванович Босой, декламирующий во сне монолог пушкинского Скупого рыцаря, и конферансье Театра Варьете Жорж Бенгальский, бредящий о своей отрезанной во время сеанса черной магии голове.
В судьбе поэта Ивана Бездомного, превратившегося к финалу романа в профессора Института истории и философии Ивана Николаевича Понырева, Булгаков как бы дал ответ на предположение одного из видных мыслителей-евразийцев и гениального лингвиста князя Николая Сергеевича Трубецкого (1890-1938), который в 1925 г. в статье “Мы и другие”, опубликованной в берлинском “Евразийском временнике”, высказывал надежду, что “положительное значение большевизма может быть в том, что, сняв маску и показав всем сатану в его неприкрытом виде, он многих через уверенность в реальность сатаны привел к вере в Бога. Но, помимо этого, большевизм своим бессмысленным (вследствие неспособности к творчеству) ковырянием жизни глубоко перепахал русскую целину, вывернул на поверхность пласты, лежавшие внизу, а вниз – пласты, прежде лежавшие на поверхности. И, быть может, когда для созидания новой национальной культуры понадобятся новые люди, такие люди найдутся именно в тех слоях, которые большевизм случайно поднял на поверхность русской жизни. Во всяком случае, степень пригодности к делу созидания национальной культуры и связь с положительными духовными основами, заложенными в русском прошлом, послужат естественным признаком отбора новых людей. Те, созданные большевизмом новые люди, которые этим признаком не обладают, окажутся нежизнеспособными и, естественно, погибнут вместе с породившим их большевизмом, погибнут не от какой-нибудь интервенции, а от того, что природа не терпит не только пустоты, но и чистого разрушения и отрицания и требует созидания, творчества, а истинное, положительное творчество возможно только при утверждении начала национального и при ощущении религиозной связи человека и нации с Творцом Вселенной”. При встрече с Иваном, тогда еще Бездомным, Воланд призывает поэта сперва поверить в дьявола, рассчитывая, что тем самым И. Б. убедится в истинности истории Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри, а затем поверит и в существование Спасителя. В полном соответствии с мыслями Н. С. Трубецкого поэт Бездомный обрел свою “малую родину”, сделавшись профессором Поныревым (фамилия происходит от станции Поныри в Курской области), как бы приобщаясь тем самым к истокам национальной культуры. Однако нового И. Б. поразила бацилла всезнайства. Этот человек, поднятый революцией на поверхность общественной жизни, сначала – известный поэт, после – известный ученый. Он пополнил свои знания, перестав быть тем девственным юношей, который пытался задержать Воланда на Патриарших прудах. Однако в реальность дьявола, в подлинность истории Пилата и Иешуа И. Б. верил, пока сатана и его свита были в Москве и пока сам поэт общался с Мастером, чей завет И. Б., формально говоря, выполнил, отказавшись в эпилоге от поэтического творчества. Но подобным же образом Степан Богданович Лиходеев по рекомендации Воланда перестал пить портвейн и перешел на одну только водку, настоянную на смородиновых почках. Иван Николаевич Понырев убежден, что нет ни Бога, ни дьявола, а он сам в прошлом стал жертвой гипнотизера. Прежняя вера оживает у профессора только раз в год, в ночь весеннего полнолуния, когда он видит во сне казнь Иешуа, воспринимаемую как мировую катастрофу. Видит Иешуа и Пилата, мирно беседующих на широкой, заливаемой лунным светом дороге, видит и узнает Мастера и Маргариту. Сам же И. Б. к подлинному творчеству не способен, а истинный творец – Мастер вынужден искать защиты у Воланда в последнем приюте. Здесь проявился глубокий скептицизм Булгакова относительно возможности перерождения к лучшему тех, кто был привнесен в культуру и общественную жизнь Октябрьским переворотом 1917 г. Автор “Мастера и Маргариты” не видел в советской действительности таких людей, появление которых предсказывали и на которых надеялись князь Н. С. Трубецкой и другие евразийцы. Взращенные революцией, вышедшие из народа поэты-самородки, по мнению писателя, были слишком далеки от ощущения “религиозной связи человека и нации с Творцом Вселенной”, и утопией оказалась идея, что они смогут стать творцами новой национальной культуры. “Прозревший” и превратившийся из Бездомного в Понырева Иван ощущает подобную связь лишь во сне.
Превращение И. Б. из поэта в единственного ученика Мастера, в профессора, забывшего и о поэзии, и о Мастере (о своем учителе И. Б. вспоминает только раз в год, в ночь весеннего полнолуния), воспроизводит один из сюжетов великой драматической поэмы “Фауст” (1808-1832) Иоганна Вольфганга Гёте (1749-1832) – историю Студента, пришедшего учиться у Фауста и ставшего достойным учеником Мефистофеля. Отметим, что И. Б. – ученик не только Мастера, но и Воланда, так как именно сатана преподает ему историю Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри и заставляет поверить в существование нечистой силы. Гетевский Студент признается:
Скажу со всею прямотой:
Мне хочется уже домой.
От здешних тесных помещений
На мысль находит помраченье.
Кругом ни травки, ни куста,
Лишь сумрак, шум и духота.
(Перевод Б. Пастернака)
И. Б. оказывается заключен в палату в клинике Стравинского, за окном которой – недоступные больному река, зеленая трава и сосновый бор. Здесь у него наступает помрачение ума: поэт плачет и никак не может изложить на бумаге историю своей встречи с Воландом и услышанный рассказ о прокураторе Иудеи. Затем следует дьявольское просветление – И. Б. перестает горевать о погибшем Берлиозе: “Важное, в самом деле, происшествие – редактора журнала задавило!.. Ну, царство небесное ему! Ну, будет другой редактор и даже, может быть, еще красноречивее прежнего”. И. Б., превращаясь из Бездомного в Понырева, как бы избавляется от тоски по дому, присущей и герою Гёте. Студент утверждает:
Три года обученья – срок,
По совести, конечно, плевый.
Я б многого достигнуть мог,
Имей я твердую основу.
Эти слова пародирует Булгаков, заставляя И. Б. предложить: “Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки!” Воланд же приходит в восторг от этого предложения, замечая, что “ему там самое место!” и вспоминая разговор с И. Кантом за завтраком: “Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут”. Здесь имеется в виду весьма специфическое обучение Канта – в концлагере на Соловках, а три года – как раз срок обучения средневековых студентов, о котором говорит герой “Фауста”. Нравственное доказательство бытия Божия, выдвинутое Иммануилом Кантом, утверждает основу нашей совести, данную Богом в виде категорического императива – не делать другому того, что ты не хотел бы испытать на себе. Ясно, что оно неприемлемо для сатаны. Гетевский Мефистофель после слов Студента о твердой основе призывает ученика не следовать клятве Гиппократа, а предаться медицине другого рода:
Смысл медицины очень прост.
Вот общая ее идея:
Все в мире изучив до звезд,
Все за борт выбросьте позднее.
Зачем трудить мозги напрасно?
Валяйте лучше напрямик.
Кто улучит удобный миг,
Тот и устроится прекрасно.
Вы стройны и во всей красе,
Ваш вид надменен, взгляд рассеян.
В того невольно верят все,
Кто больше всех самонадеян.
Ступайте к дамам в будуар.
Они – податливый товар.
Их обмороки, ахи, охи,
Одышки и переполохи
Лечить возьмитесь не за страх -
И все они у вас в руках.
Предложение отправить Канта на перевоспитание в Соловки отразило и личные впечатления писателя. Его третья жена Е. С. Булгакова отметила в дневнике 11 декабря 1933 г. рассказ сестры Булгакова Надежды о том, как один из родственников ее мужа А. М. Земского (1892-1946), коммунист, “сказал про М. А. – Послать бы его на три месяца на Днепрострой, да не кормить, тогда бы он переродился”.
Миша: – Есть еще способ – кормить селедками и не давать пить”.
В речи И. Б. Булгаков превратился в Канта (кстати, с этим философом многими своими чертами связан и автобиографический Мастер), три месяца – в три года, а Днепрострой – в Соловки. (Правда, насчет того, чтобы кормить автора “Критики чистого разума” селедкой, поэт обмолвиться не успел). Общение же с медициной для И. Б. оказалось куда менее приятным, чем для поучаемого Мефистофелем Студента: будущий профессор Понырев очутился в сумасшедшем доме.
Гетевский Студент слышит от представшего в костюме Фауста лукавого учителя:
Заучивайте на дому
Текст лекции по руководству.
Учитель, сохраняя сходство,
Весь курс читает по нему.
И все же с жадной быстротой
Записывайте мыслей звенья.
Как будто эти откровенья
Продиктовал вам дух святой,
и отвечает:
Я это знаю и весьма
Ценю значение письма.
Изображенное в тетради
У вас, как в каменной ограде.
И. Б. в клинике Стравинского за высокой оградой безуспешно пытается воспроизвести на бумаге то “откровение” о Пилате и Иешуа, что “продиктовал” ему на Патриарших вместо “духа святого” сам Воланд.
Студент признается:
Я б стать хотел большим ученым
И овладеть всем потаенным,
Что есть на небе и земле...
и в дальнейшем превращается в самоуверенного бахвала-всезнайку Бакалавра, возглашающего:
Вот назначенье жизни молодой:
Мир не был до меня и создан мной,
Я вывел солнце из морского лона,
Пустил луну кружить по небосклону.
День разгорелся на моем пути,
Земля пошла вся в зелени цвести,
И в первую же ночь все звезды сразу
Зажглись вверху по моему приказу.
Кто, как не я, в приливе свежих сил
Вас от филистерства освободил?
Куда хочу, протаптываю след,
В пути мой светоч – внутренний мой
Им все озарено передо мною,
А то, что позади, объято тьмою.
Мефистофель поражен пошлостью своего ученика:
Ступай, чудак, про гений свой трубя!
Что б сталось с важностью твоей
бахвальской,
Когда б ты знал: нет мысли
маломальской,
Которой бы не знали до тебя!
Разлившиеся реки входят в русло.
Тебе перебеситься суждено.
В конце концов, как ни бродило б
В итоге получается вино.
Бывший Студент в запале восклицает: “Я захочу, и черт пойдет насмарку”, на что Мефистофель замечает: “Тебе подставит ножку он, не каркай”. В “Мастере и Маргарите” Воланд как раз и “подставляет ножку” И. Б., приводя поэта в сумасшедший дом. 6 декабря 1829 г. в беседе со своим секретарем и биографом, автором “Разговоров с Гёте в последние годы его жизни” (1836-1848) Иоганном Петером Эккерманом (1792-1854), создатель “Фауста” следующим образом отозвался об образе Бакалавра: “В нем олицетворена та претенциозная самоуверенность, которая особенно свойственна юному возрасту и которую в столь ярких образчиках имели вы возможность наблюдать у нас в первые годы после освободительной войны (имеется в виду война германских государств против французского императора Наполеона (1769-1821) в 1813-1815 гг. – Б. С.). В юности каждый думает, что мир начал, собственно говоря, существовать только вместе с ним и что все существуют, в сущности, только ради него”. У Булгакова, в отличие от героя Гёте, И. Б., еще не будучи обременен практически никакими знаниями, легкомысленно отвергает бытие не только Бога, но и дьявола, за что и несет наказание. Бакалавр просто отрицает пользу полученных знаний, абсолютизируя собственную свободу воли:
Мальчиком я, рот разиня,
Слушал в этих же палатах
Одного из бородатых
И за чистую монету
Принимал его советы.
Все они мой ум невинный
Забивали мертвечиной,
Жизнь мою и век свой тратя
На ненужные занятья.
И. Б., в противоположность ему, в эпилоге романа предстает многознающим профессором, отрицающим существование черта, тогда как Бакалавр считает нечистую силу подвластной своей воле. Автор “Мастера и Маргариты” нового Студента, по сравнению с Гёте, повысил с бакалавра до профессора. Здесь он учитывал существовавшую русскую традицию восприятия этого героя “Фауста”. Так, Александр Амфитеатров (1862-1938) в своей книге “Дьявол в быте, легенде и в литературе средних веков” отмечал: “ Следуя дьявольским советам, студент – во второй части “Фауста” – обратился в такого пошлейшего “приват-доцента”, что самому черту стало совестно: какого вывел он “профессора по назначению””. И. Б., может быть, и не такой пошлый, как гетевский Бакалавр, но уверенность новоиспеченного профессора Понырева, что ему “все известно”, что “он все знает и понимает”, лишает И. Б. способности к подлинному творчеству, к восхождению на вершины познания, как не может подняться к высотам этического подвига Иешуа Га-Ноцри гениальный Мастер. “Исколотая память” обоих одинаково затихает, и пробуждается только в волшебную ночь весеннего полнолуния, когда И. Б. и Мастер встречаются вновь. Профессор Иван Николаевич Понырев – это действительно “профессор по назначению”, типичный “красный профессор”, отрицающий духовное начало в творчестве и, в отличие от Бакалавра Гёте, – сторонник только эмпирического опытного знания, почему все происшедшее с ним, включая встречи с Воландом и Мастером, И. Б. в эпилоге объясняет гипнозом.
То, как И. Б. выступает учеником Мастера, во многом повторяет ритуальную практику Масонства и находит в ней свое объяснение.
Иван Бездомный - герой романа «Мастер и Маргарита», на судьбу которого встреча со свитой Воланда оказала влияние скорее благоприятное, нежели губительное. Он оказался в психиатрической лечебнице, в дальнейшем сменил род деятельности, перестал сочинять стихи, увлекся историей, стал профессором.
Характеристика
Иван Бездомный - член МАССОЛИТа. В отличие от своих коллег, он был посвящен в тайну Мастера, осведомлен о муках Понтия Пилата. Характерная черта этого героя - невежество. За неё он и был наказан. Однако наказание это было не столь жестоким, как то, например, что настигло Берлиоза.
В начале романа «Мастер и Маргарита» Иван Бездомный - неприметный образ. И в некотором роде непривлекательный. Ведь он не только «Бездомный», но и «бездумный». Иван - последний ученик Михаила Берлиоза, внимающий его верным с идеологической точки зрения замечаниям.
Автор к этому персонажу относится с некоторой долей симпатии. А потому позволяет ему исправиться, избавиться от глупости и самоуверенности. В эпилоге несколько абзацев посвящено Ивану. Читатель видит, что это уже совершенно другой человек. Вспомним о событиях, произошедших в судьбе поэта.
Встреча на Патриарших
В романе Булгакова две сюжетные линии. Каждая из них развивается самостоятельно. Действия и первой, и второй происходят в мае, но в разные эпохи. Иван Бездомный в «Мастере и Маргарите» - первый житель Москвы тридцатых годов, встретившийся с Воландом, если не считать Берлиоза, погибшего под колесами трамвая.
Однажды поэт сочинил антирелигиозную поэму, посвящённую Иисусу Христу. На Патриарших прудах Иван Бездомный встретился с Михаилом Берлиозом, дабы обсудить произведение. По мнению председателя МАССОЛИТа, поэма молодого литератора требовала доработок. В ней автор высмеял Иисуса Христа, представил его перед читателями в образе отрицательного героя. А должен был доказать, что личности этой и вовсе не существовало.
Председатель МАССОЛИТа читает малообразованному коллеге небольшую лекцию на тему мировой истории и культурологии. Тем временем мечтает о поездке в Кисловодск, которую совершить ему, как известно, не суждено. В диалог Берлиоза и Ивана Бездомного неожиданно вмешивается незнакомый иностранец, после чего в Москве начинают происходить невероятные события.
В «Грибоедове»
После встречи с Воландом и его приспешниками Иван пытается разобраться в случившемся. Он совершает беспорядочные поиски злодеев, что ни к чему не приводит, затем отправляется в «Грибоедов». В ресторан Иван является со свечкой в руках и иконкой на груди, говорит грубости коллегам, проявляет агрессию. У литераторов складывается впечатление, что после трагических событий, произошедших с Михаилом Берлиозом, сознание молодого человека помутилось.
Шизофрения
После рассказа о встрече с профессором, который некогда беседовал с Понтием Пилатом, а позже завтракал с Кантом, Бездомного окружающие принимают за сумасшедшего и заключают в психиатрическую лечебницу. Впрочем, здесь же оказываются и прочие герои, в том числе и председатель товарищества.
Вернемся к первой главе романа. Читателю известно, что временное безумие Ивана есть не что иное, как наказание за глупость, дерзость, самоуверенность. «Взять бы этого Канта, да в Соловки», - выкрикивает возмущенно Бездомный, не ведая о том, что философа уже более ста лет нет в живых. Затем задира-поэт задает странному собеседнику вопрос, дерзость которого выходит за всякие рамки приличия, предусмотренного правилами общения с силами потустороннего мира.
«Не приходилось ли вам бывать в лечебницах для душевнобольных?», - спрашивает Иван. На что Воланд невозмутимо сообщает, что приходилось, однако о том, что такое шизофрения, у профессора он забыл спросить. Это предстоит узнать Ивану. Спустя несколько часов Бездомный оказывается в клинике Стравинского.
Знакомство с Мастером
В первые дни пребывания в психиатрической лечебнице Иван начинает прозревать. В клинике поэт знакомится с Мастером, который здесь оказался из-за Понтия Пилата. Впрочем, как и Иван Бездомный. Разница лишь в том, что молодой сочинитель о пятом римском прокураторе Иудеи узнал от эксцентричного профессора-консультанта. Мастеру никто ничего не рассказывал. Всё, что он написал в романе, - его догадки и предположения, которые впоследствии оказались предельно достоверными.
Мастер Ивану поведал о своей жизни. Бывший поэт узнаёт о том, что его новый знакомый знает пять языков, является историком по образованию, когда-то работал в одном из столичных музеев. Однажды он выиграл крупную сумму, после чего снял комнату в хорошем районе и начал работу над романом о Понтии Пилате. Иван, конечно, узнает и о женщине, с которой его ночной собеседник встретился однажды на Тверской.
Раздвоение Ивана
Имени своего Мастер не называет. Но это не столь важно. Знакомство с этим человеком полностью изменило жизнь Ивана Бездомного. Он осознал, что его произведения чудовищны, и принял решение больше никогда не писать. Прежний Иван не отличал добра от зла, не имел собственной точки зрения. Всё, что он делал, было продиктовано обществом.
О дальнейшей судьбе Ивана Бездомного, точнее, Понырева (именно такова настоящая фамилия нашего героя) автор рассказывает лишь вскользь. В эпилоге говорится о том, что он стал историком, поэзией не увлекается. Правда, раз в год терзают душу профессора смутная тревога и беспокойство, словно напоминание о случившемся.
«Мельмот Скиталец»
Роман Михаила Булгакова, как и прочие его произведения, наполнен реминисценциями. Это вовсе не значит, что творчество русского писателя сводилось к перепевам традиционных литературных мотивов. Его произведения были актуальными, затрагивали самые болевые точки современного ему общества. Не утратили они злободневности и сегодня. В образе Ивана Бездомного литературоведы видят сходство с персонажем романа «Мельмот Скиталец», написанного Чарльзом Мэтьюрином.
Герой этого произведения тоже оказывается в психиатрической лечебнице. В отличие от Бездомного, он еще и продает душу дьяволу. Персонаж Мэтьюрина отправлен в сумасшедший дом, причем происходит это после безрассудной погони за посланцами Сатаны и рядом странных поступков. В лечебнице он сперва буйствует, затем становится покорным, полагая, что именно так ему будет легче бежать.
Профессор Иван Понырев
Стоит сказать, что в ранней редакции романа Булгакова в психиатрической лечебнице к Ивану является не Мастер, а сам Воланд. Бездомный имеет общие черты с героем английского писателя. Но его образ более глубокий. После встречи на Патриарших Иван словно очищается. У него были слава, положение в обществе. От всего этого он отказался после того, как узнал от Мастера историю о Понтии Пилате.
Истина открыта для каждого, у кого хватает мужества ее искать. Возможно, эта мысль стала основной при создании образа Ивана Бездомного. Бывший поэт, конечно, не написал продолжения романа об Иешуа. Более того, о том, что он услышал от Мастера, впоследствии благополучно забыл. Однако он исправился, стал лучше, искреннее.
Александр Безыменский
Прототипов Ивана Бездомного множество. Некоторые исследователи даже увидели в его образе намек на Сергея Есенина, полагая, что скандальная сцена в ресторане «Грибоедов» имеет под собой вполне реальный эпизод. Многие критики считают прототипом Бездомного Александра Безыменского - поэта, популярного в двадцатые годы. Этот литератор активно выступал против «Дней Турбиных» и даже написал на произведение Булгакова пародию. Творчество Безыменского, в свою очередь, было высмеяно не раз Владимиром Маяковским.
Роль персонажа в сюжете
По мнению некоторых литературных критиков, именно Иван Бездомный является главным героем романа Булгакова. Ведь в нём автор выразил надежду на то, что человек, являющийся частью советского общества, способен переродиться. Однако в Спасителя Бездомный верит лишь в дни, когда в Москве происходят события, связанные непосредственно с появлением Сатаны и его приспешников.
Поэты-самородки, взращенные революцией, по мнению Булгакова, слишком далеки были от понимания связи человека с христианскими идеями. А то, что они смогут когда-нибудь стать творцами новой национальной культуры, есть не что иное, как утопия.