Легендарный балетный спектакль о событиях Великой французской революции считается одной из самых больших удач советского музыкального театра. Его первые зрители, не делая никакой поправки на театральную условность, в общем порыве вставали с мест и пели вместе с артистами Марсельезу во весь голос. Воссозданный на нашей сцене с уважением к стилю «золотого века» советского балета, яркий и зрелищный спектакль не только сохраняет хореографический текст и мизансцены первоисточника, но и воскрешает его революционный пыл. В масштабной историко-романтической фреске занято больше ста человек - артисты балета, миманс, хор - и в их совершенно особом способе существования на сцене сплавлены в единое целое танец и актерское мастерство. Живой и энергичный балет, где действие развивается стремительно и не требует дополнительных пояснений, продолжает оставаться источником радости и веры в идеалы.
Акт первый
Картина первая
Лето 1792 года. Предместье Марселя. Опушка леса вблизи замка маркиза де Борегара. Из леса с тележкой хвороста выходят крестьянин Гаспар и его дети: 18-летняя Жанна и 9-летний Жак. Жанна играет с Жаком. Мальчик прыгает через разложенные им на траве вязанки хвороста. Слышны звуки рога - это возвращается с охоты маркиз. Гаспар с детьми, собрав вязанки, спешат уйти. Но из леса появляются маркиз де Борегар и егеря. Де Борегар разгневан тем, что крестьяне собирают хворост в его лесу. Егеря переворачивают тележку с хворостом, а маркиз приказывает егерям избить Гаспара. Жанна пытается заступиться за отца, тогда маркиз замахивается и на неё, но, услышав звуки революционной песни, поспешно скрывается в замке.
С флагами появляется марсельский отряд повстанцев под командованием Филиппа, они направляются в Париж на помощь революционному народу. Повстанцы помогают Гаспару и Жанне поставить тележку и собрать высыпавшийся хворост. Жак с воодушевлением размахивает революционным флагом, который ему дал один из марсельцев. В это время маркизу удается убежать из замка через потайную дверь.
Приходят крестьяне и крестьянки, они приветствуют солдат марсельского отряда. Филипп призывает их вступать в отряд. Присоединяются к восставшим и Гаспар с детьми. Все направляются в Париж.
Картина вторая
Праздник в королевском дворце. Придворные дамы и офицеры королевской гвардии танцуют сарабанду.
Танец окончен, и церемониймейстер приглашает всех посмотреть спектакль придворного театра. Актриса Диана Мирей и актёр Антуан Мистраль разыгрывают интермедию, представляя героев, раненных стрелой Амура.
Входят король Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта. Офицеры произносят хвалебные тосты в честь короля. Появляется маркиз де Борегар, только что прибывший из Марселя. Он показывает и бросает к ногам короля трёхцветный флаг восставших с надписью «Мир хижинам, война дворцам!» и топчет его, затем целует стоящее у трона королевское знамя. Маркиз зачитывает составленное им послание к пруссакам, в котором Людовик XVI должен призвать Пруссию ввести войска во Францию и покончить с революцией. Людовика просят подписать документ. Король колеблется, но Мария-Антуанетта убеждает его поставит подпись. Маркиз и офицеры, в порыве монархического энтузиазма, клянутся исполнить свой долг перед королём. Обнажив оружие, они восторженно салютуют монаршей чете. Королева выражает уверенность в преданности присутствующих. Людовик тронут, он подносит платок к глазам.
Королевская чета и большинство придворных дам покидают зал. Лакеи вносят столы, продолжаются тосты в честь монархии. Поклонники Дианы Мирей приглашают актёров принять участие в празднике. Мирей уговаривают что-нибудь станцевать, она и Антуан импровизируют короткий танец, восторженно принимаемый зрителями. Маркиз, уже с трудом стоящий на ногах, настойчиво приглашает Мирей на танец, она вынуждена согласиться. Ей противна его грубость, она хотела бы уйти, - но нельзя. Диана старается держаться ближе к Мистралю, который пытается отвлечь де Борегара, но маркиз грубо отталкивает актёра; несколько офицеров отводят Антуана к столу. Дамы незаметно покидают зал. Наконец Мирей под благовидным предлогом тоже выходит, но маркиз направляется за ней.
Вино оказывает всё большее действие, некоторые офицеры засыпают прямо за столами. Мистраль замечает забытое на столе «Обращение к Пруссии» и сначала машинально, а затем с любопытством читает его. Маркиз возвращается и замечает бумагу в руках Антуана: не владея собой, он выхватывает пистолет и стреляет, смертельно раня актёра. Выстрел и падение Мистраля приводят в себя нескольких офицеров, они обступают маркиза и поспешно уводят его.
На звук выстрела в зал вбегает Мирей. Безжизненное тело Мистраля лежит посреди зала, Мирей склоняется над ним: «Жив ли?» - и тогда надо позвать на помощь... Но она убеждается, что Антуан мёртв. Вдруг она замечает бумагу, зажатую в его руке: она берет её и читает. За окнами раздаются приближающиеся звуки «Марсельезы». Мирей понимает, почему убили Мистраля, и теперь она знает, что ей делать. Спрятав бумагу, она убегает из дворца.
Акт второй
Картина первая
Ночь. Площадь в Париже, куда стекаются толпы горожан, вооруженные отряды из провинций, в их числе овернцы и баски. Парижане радостно встречают отряд марсельцев. Своей ожесточённой готовностью к борьбе выделяется группа басков, среди них Тереза, активная участница уличных выступлений и демонстраций санкюлотов столицы. Появление Дианы Мирей прерывает танцы. Она отдаёт толпе свиток с обращением короля к пруссакам, и народ убеждается в предательстве аристократии.
Звучит «Карманьола», толпа танцует. Раздают оружие. Филипп призывает штурмовать Тюильри. С революционной песней «Ça ira» и развернутыми трехцветными знамёнами толпа идёт к королевскому дворцу.
Картина вторая
Толпы вооруженного народа устремляются на штурм дворца.
Дворец Тюильри. Маркиз де Борегар вводит солдат швейцарской гвардии. По его команде швейцарцы занимают назначенные им посты. Кавалеры уводят испуганных дам. Внезапно двери распахиваются, народ врывается во внутренние покои дворца. Филипп сталкивается с маркизом де Борегаром. После ожесточенной схватки Филипп выбивает у маркиза шпагу, тот пытается застрелить Филиппа из пистолета, но толпа набрасывается на него.
Швейцарцы, последние защитники короля, сметены. Басконка Тереза вбегает со знаменем в руках и падает, пронзённая пулей одного из офицеров. Бой окончен. Дворец взят. Баски, Филипп и Гаспар поднимают над головами тело Терезы, народ склоняет флаги.
Акт третий
На площади у бывшего королевского дворца - торжество в честь взятия Тюильри. Танцы веселящегося народа сменяются выступлениями актеров парижских театров. Диана Мирей, в окружении девушек в античных костюмах, исполняет танец с трёхцветным флагом, олицетворяющий победу Революции и Свободу. Исполняются танцы-аллегории Равенства и Братства. Народ осыпает цветами танцующих Жанну и Филиппа: это также и день их свадьбы.
Звучит «Карманьола»... Как символ свободы народ несёт на руках Диану Мирей.
Барабаны революции снова бьют в Петербурге в абсолютно идеально восстановленной для Михайловского Михаилом Мессерером версии балета «Пламя Парижа», созданного в 1932 году Василием Вайноненом. Воссоздание этого балета стало главной и любимой заботой Михаила Мессерера, являющегося на сегодняшний день знаменитым «защитником» богатого хореографического наследия СССР, который спас максимально возможное количество оригинальной хореографии. Но это не сухое, академическое действие; то, что получилось в итоге - это впечатляющая работа, замечательная в своей энергии и исполнении.
...«Пламя Парижа» - деятельно-энергичный взгляд советского человека на французскую революцию - было создано в 1932-м Василием Вайноненом, а в прошлом году его отредактировал Михаил Мессерер. История ясно рассказана и пышно поставлена. Шикарные декорации и костюмы Владимира Дмитриева создают картины, подобные цветным иллюстрациям из учебника истории. Искусное смешение классицизма старой школы и смачного характерного танца выгодно высвечивает впечатляющее стилевое многообразие. Пантомима чёткая, но отнюдь не аффектированная, а кульминационные акценты срежиссированы с убедительным пафосом.
Jeffrey Taylor, Sunday Express
Балетмейстеру Михаилу Мессереру, который невероятно точно и мастерски воссоздал первоначальную постановку Вайнонена, удалось превратить этот своеобразный музейный экспонат в подлинный шедевр театрального искусства.
Это современный блокбастер вне зависимости от ваших политических предпочтений. Но он, тем не менее, совсем не прост, он глубок в том, что касается собственно хореографии, и он кристально чист в моменты показа классического танца. Грациозная и гордая знать в высоких седых париках исполняют менуэт в лениво-аристократической манере. Затем - толпы народных масс крутятся и вертятся в непокорных народных плясках, включающих заразительный танец в сабо и танец с припечатываемыми - до замирания сердца - па. В совсем ином стиле, как памятник большим советским артистам, поставлен аллегорический танец «Свобода» <...> В дворцовых сценах - отточенный классический стиль XIX века. Девушки кордебалета деликатно прогибали талии и выстраивали руки, напоминая фигурки на фарфоре «Веджвуд».
В то время как Ратманский разбил свой балет на два акта, Мессерер возвращается к оригинальной структуре - трем более коротким актам, и это придает спектаклю живости, энергично движет действие вперед. Иногда «Пламя Парижа» даже кажется «Дон Кихотом» на амфетаминах. В каждом акте есть несколько запоминающихся танцев и каждый акт заканчивается какой-то запоминающейся картиной. К тому же, это редкий балет, в котором действие не нуждается в пояснениях. «Пламя Парижа» - источник радости и невероятная победа для Михайловского театра. Можно добавить, что это также двойной триумф Михаила Мессерера: замечательное качество исполнения отразилось на самом материале и нужно сказать отдельное «спасибо» Мессереру как непревзойденному педагогу. Его педагогический талант виден в танце всех исполнителей, но особенно стоит отметить слаженность танца кордебалета и солистов-мужчин.
Игорь Ступников, Dancing Times
Версия «Пламени Парижа» Михаила Мессерера - шедевр ювелирного мастерства: все сохранившиеся фрагменты балета спаяны так тесно, что о существовании швов невозможно догадаться. Новый балет - редкое удовольствие и для публики, и для танцовщиков: для всех 140 человек, занятых в спектакле, нашлась своя роль.
Прежде всего, это торжество труппы как целого, тут все и каждый блестящ. <...> Придворное барочное ревю <...> с тонким чувством исторического стиля contrapposto - всюду смягченные локти и слегка наклоненная голова - не говоря об элегантной филигранности стоп.
Огромная, колоссальная заслуга Михаила Мессерера состоит в том, что он вытащил этот балет из тины времен (в последний раз его танцевали в Большом в шестидесятые) столь же живым, веселым и боевым, как он был придуман автором. Пять лет назад, когда Алексей Ратманский поставил в главном театре страны свой спектакль с тем же названием, он взял лишь несколько фрагментов хореографии Вайнонена - а главное, изменил интонацию спектакля. Тот балет был - про неизбежный проигрыш (не революции, а человека - вновь придуманную хореографом девушку-дворянку, сочувствующую революционерам, ждала гильотина) и про то, как неуютно отдельному человеку даже в праздничной толпе. Не удивительно, что в том «Пламени» катастрофически расходились швы между танцами и музыкой: Борис Асафьев сочинял свою партитуру (пусть совсем невеликую) для одной истории, Ратманский рассказывал другую.
Для балетных практиков ценность «Пламени Парижа» - прежде всего в хореографии Василия Вайнонена, самого талантливого из балетмейстеров эпохи соцреализма. И есть закономерность в том, что первую попытку воскресить почивший балет предпринял самый талантливый балетмейстер постсоветской России Алексей Ратманский <...> Однако из-за скудости доступного ему материала реконструировать исторический спектакль не смог, поставив вместо него собственный балет, в который инсталлировал 18 минут хореографии Вайнонена, сохранившиеся на кинопленке 1953 года. И, надо признать, в получившемся контрреволюционном балете (интеллигент Ратманский не смог скрыть ужаса перед террором взбунтовавшейся толпы) это были самые лучшие фрагменты. В Михайловском театре Михаил Мессерер пошел другим путем, постаравшись максимально полно реконструировать исторический оригинал <...> Взявшись за откровенно пропагандистский балет, в котором трусливые и подлые аристократы плетут заговор против французского народа, призывая прусскую армию на защиту прогнившей монархии, многоопытный Мессерер, разумеется, понимал, что многие сцены сегодня будут выглядеть, мягко говоря, неубедительно. А потому исключил наиболее одиозные сцены вроде взятия замка маркиза восставшими крестьянами, а заодно ужал пантомимные эпизоды. <...> Собственно, танцы (классические и характерные) и являются главной заслугой балетмейстера-постановщика: «Овернский» и «Фарандолу» ему удалось восстановить, а утраченную хореографию - заменить своей, по стилю столь схожей с оригиналом, что трудно сказать с уверенностью, что кому принадлежит. Например, общедоступные источники умалчивают о сохранности вайноненовского дуэта-аллегории из третьего акта, исполняемого актрисой Дианой Мирей с безымянным партнером. Меж тем в петербургском спектакле этот превосходный дуэт, изобилующий невероятно рискованными сериями верхних поддержек в духе отчаянных 1930-х, выглядит совершенно достоверно.
Восстановление настоящей старины дороже новодела, но на самом деле понятно, что трехактный балет помнить в деталях полвека мудрено. Конечно, часть текста сочинена заново. При этом швов между новым и сохранившимся (то же па-де-де, танец басков, хрестоматийный марш восставших санкюлотов фронтально на зал) не сыскать. Ощущение совершенной подлинности - оттого, что стиль выдержан идеально. <...> Зрелище притом получилось совершенно живое. И качественное: характеры проработаны подробно, в деталях. И крестьяне в сабо, и аристократы в панье и пудреных париках сумели сделать органичным пафос этой истории о Великой французской революции (романтической приподнятости немало способствуют пышные рисованные декорации по эскизам Владимира Дмитриева).
Не только хрестоматийные па-де-де и танец басков, но и марсельский, овернский, танец с флагом и сцена придворного балета - они с блеском восстановлены. Развернутая пантомима, в начале 1930-х еще не убитая в соответствии с модой, Мессерером сведена к минимуму: современный зритель нуждается в динамизме, а пожертвовать хоть одним танцем из калейдоскопа вайноненовской фантазии кажется преступлением. Трехактный балет, хотя и сохранил структуру, ужат до двух с половиной часов, движение не останавливается ни на минуту <...> Своевременность возобновления вопросов не вызывает - в финале зал неистовствует так, что, кажется, только стремительное закрытие занавеса не позволяет публике устремиться на площадь, где в высоченных поддержках возносятся две главные героини балета.
Аристократы - что с них взять! - глупы и надменны до конца. Они с ужасом глядят на революционное знамя с надписью по-русски: «Мир хижинам - война дворцам» и бьют хлыстом мирного крестьянина, зля народ в апогей восстания, при этом легко забывая в королевском дворце важный документ, который их же, дворян, компрометирует. Можно долго изощряться в остроумии по этому поводу, но Вайнонена подобные несуразности не волновали. Он мыслил театральными, а не историческими категориями и ни в коей мере не собирался что-либо стилизовать. Искать логику истории и ее точность тут следует не больше, чем изучать древний Египет по балету «Дочь фараона».
Романтика революционной борьбы с ее призывами к свободе, равенству и братству оказалась близка сегодняшним зрителям. Публика, вероятно, уставшая от разгадки ребусов в работах художественного руководителя балетной труппы Начо Дуато, живо откликалась на события, понятно и логично изложенные в сюжете «Пламени Парижа». В спектакле красивые декорации и костюмы. Занятые на сцене 140 участников имеют возможность показать свои таланты в исполнении сложнейшей танцевальной техники и в актерском мастерстве. «Танец в образе» ничуть не устарел, не перестал высоко цениться зрителями. А потому премьера «Пламени Парижа» в Михайловском театре встречена петербургскими зрителями с неподдельным энтузиазмом.
По нескольким сохранившимся пластическим фразам Мессерер-младший способен восстановить фарандолу и карманьолу, по описаниям - танец Амура, и не подумаешь, что это не вайноненовский текст. Влюбленный в «Пламя Парижа» Мессерер воссоздает спектакль красочный и предельно выразительный. Над историческими декорациями и роскошными костюмами трудился Вячеслав Окунев, опиравшийся на первоисточники художника Владимира Дмитриева.
С позиции эстета, спектакль подобен хорошо сделанной вещи: ладно скроен и крепко сшит. Исключая чрезмерно затянутые видеопроекции, где по очереди полощутся стяги противников - королевский и революционный, в балете нет драматургических проколов. Действие коротко и четко проговаривает пантомимные моменты и к радости зрителя переходит к вкусно сделанным танцам, разумно чередуя их придворные, фольклорные и классические образцы. Даже многократно осуждаемая музыкальная «нарезка» Бориса Асафьева, где академик, не мудрствуя, прослоил цитаты из Гретри и Люлли собственными незамысловатыми темами, выглядит вполне цельным произведением - благодаря грамотным купюрам и продуманному темпоритму Михаилу Мессереру и дирижеру Павлу Овсянникову удается решить и эту непростую задачу.
Mike Dixon, Dance Europe
Превосходная постановка «Пламени Парижа» Михаила Мессерера в Михайловском театре - пример отличного синтеза ясности повествования и хореографического темпа. Эта история остается яркой и увлекательной на протяжении всех трех актов, в которых действие разворачивается в пригороде Марселя, в Версале и на площади перед дворцом Тюильри.
Нынешнее жаркое лето, вероятно, еще не достигло кульминации: настоящий пожар готовят в петербургском Михайловском театре. Восстановленное «Пламя Парижа», легендарный спектакль советской эпохи о Великой французской революции, станет последней премьерой россий-ского балетного сезона.
Анна Галайда, РБК daily
18.07.2013
Балетмейстер рассказывает Belcanto.ru об особенностях московского «Дон Кихота», семейных легендах и преданиях Мессереров, а также постановочных идеях «Пламени Парижа».
Классический балет "Пламя Парижа." Музыка Бориса АсафьеваЛегендарный балет о событиях Великой французской революции был поставлен в 1932 году и стал одной из самых больших удач советского музыкального театра. Спектакль на музыку Бориса Асафьева с хореографией Василия Вайнонена возвращает к жизни главный приглашенный балетмейстер Михайловского театра Михаил Мессерер. Восстанавливая хореографические элементы и мизансцены, он воскрешает героику и революционно-романтический пыл знаменитой постановки. Над сценографией спектакля работает народный художник России, главный художник Михайловского театра Вячеслав Окунев. Основой его творческих решений являются декорации и костюмы, созданные для премьеры 1932 года художником Владимиром Дмитриевым. Историческая фреска о событиях Великой французской революции вернулась на сцену, опалив зрителей пламенем борьбы за свободу и личное достоинство. Хореография Василия Вайнонена, признанная ярчайшим достижением советского балетного театра, воссоздана Михаилом Мессерером
Действующие лица
Гаспар, крестьянин
Жанна и Пьер, его дети
Филипп и Жером, марсельцы
Жильбер
Маркиз Коста де Борегар
Граф Жофруа, его сын
Управляющий имением маркиза
Мирейль де Пуатье, актриса
Антуан Мистраль, актер
Амур, актриса придворного театра
Король Людовик XVI
Королева Мария-Антуанетта
Церемониймейстер
Тереза
Оратор-якобинец
Сержант национальной гвардии
Марсельцы, парижане, придворные, дамы, офицеры королевской гвардии, швейцарцы, егеря
Либретто
Действие происходит во Франции в 1791 году.
Пролог
Первое действие открывается картиной марсельского леса, где крестьянин Гаспар и его дети Жанна и Пьер собирают хворост. Под звуки охотничьих рогов появляется граф Жофруа — сын владельца местных земель. Увидев Жанну, граф оставляет своё ружьё на земле и порывается обнять девушку, на крик встревоженной дочери прибегает отец. Он хватает брошенное ружьё и направляет его на графа. Слуги графа и егеря хватают невинного крестьянина и уводят с собой.
Первый акт
На следующий день по городской площади стража ведёт Гаспара в тюрьму. Жанна рассказывает горожанам, что отец невиновен, а семья маркиза бежала в Париж. Возмущение толпы растёт. Народ негодует от действий аристократов и штурмует тюрьму. Расправившись с охраной, толпа ломает двери казематов и выпускает на волю пленников маркиза де Борегара. Узники радостно выбегают на волю, Гаспар надевает фригийский колпачок (символ свободы) на пику и втыкает её посреди площади — начинается танец фарандола. Филипп, Жером и Жанна танцуют вместе, стараясь перещеголять друг друга в трудности и изобретательности импровизируемых ими «па». Общий танец прерывается звуками набата. Пьер, Жанна и Жером объявляют народу, что сейчас будет производиться запись в отряд добровольцев для помощи восставшему Парижу. Отряд отправляется в путь под звуки «Марсельезы».
Второй акт
В Версале маркиз де Борегар рассказывает офицерам о событиях в Марселе. Звучит сарабанда. На театральном вечере появляются король с королевой, офицеры приветствуют их, срывая трехцветные повязки и меняя их на кокарды с белой лилией — гербом Бурбонов. После ухода короля они пишут письмо с просьбой оказать сопротивление восставшим. За окном звучит «Марсельеза». Актер Мистраль находит на столе забытый документ. Боясь разглашения тайны, маркиз убивает Мистраля, но тот перед смертью успевает передать документ Мирейль де Пуатье. Спрятав разорванное трехцветное знамя революции, актриса покидает дворец.
Третий акт
Ночной Париж, на площадь стекаются толпы людей, вооружённые отряды из провинций, в их числе марсельцы, овернцы, баски. Готовится штурм дворца. Вбегает Мирейль де Пуатье, она рассказывает о заговоре против революции. Народ выносит чучела королевской четы, в разгар этой сцены на площадь выходят офицеры и маркиз. Жанна дает пощечину маркизу. Звучит "Карманьола", выступают ораторы, народ нападает на аристократов.
Четвёртый акт
Грандиозное празднование "Триумфа республики", на трибуне у бывшего королевского дворца новое правительство. Народное празднество по поводу взятия Тюильри.
Цена:
от 3000 руб.
Борис Асафьев
Пламя Парижа
Балет в двух действиях
Спектакль идет с одним антрактом.
Продолжительность — 2 часа 15 минут.
Либретто Александра Белинского и Алексея Ратманского на основе и с использованием оригинального либретто Николая Волкова и Владимира Дмитриева
Хореография — Алексея Ратманского с использованием оригинальной хореографии Василия Вайнонена
Дирижер-постановщик — Павел Сорокин
Художники-постановщики — Илья Уткин, Евгений Монахов
Художник по костюмам — Елена Марковская
Художник по свету — Дамир Исмагилов
Ассистент хореографа-постановщика — Александр Петухов
Концепция музыкальной драматургии — Юрий Бурлака
Советский театровед и композитор Борис Владимирович Асафьев в начале 30-х годов прошлого века получил предложение об участии в разработке балета, посвященного эпохе Великой Французской Революции. За плечами Асафьева к тому времени уже было семь балетов. Сценарий к новой постановке написал известный драматург и театральный критик Николай Волков.
В основу либретто «Пламени Парижа» легли события романа «Марсельцы», принадлежащего перу Ф.Гро. Над сценарием, помимо Волкова, трудились театральный художник В.Дмитриев и сам Борис Асафьев. Композитор отмечал позже, что над «Пламенем Парижа» он работал не только в качестве композитора и драматурга, но и в качестве литератора, историка, музыковеда… Асафьев жанр этого балета определял как «музыкально-исторический». При создании либретто авторы сосредоточили внимание, прежде всего, на исторических событиях, опустив индивидуальные характеристики персонажей. Герои романа представляют два враждующих лагеря.
В партитуре Асафьев использовал известные гимны Великой Французской Революции - «Марсельезу», «Карманьолу», «Cа ira», а также фольклорные мотивы и некоторые отрывки из произведений композиторов той эпохи. Постановкой балета «Пламя Парижа» занялся В.Вайнонен, молодой и талантливый балетмейстер, успешно проявлявший себя в этом качестве уже с 1920-х годов. Перед ним стояла весьма трудная задача - воплощение народно-героической эпопеи средствами танца. Вайнонен вспоминал, что сведений о народных танцах тех времен практически не сохранилось, и восстанавливать их пришлось буквально по нескольким гравюрам из архивов Эрмитажа. В результате кропотливой работы «Пламя Парижа» превратилось в одно из лучших творений Вайнонена, заявив о себе как о новом хореографическом достижении. Здесь кордебалет впервые воплощал действенный и многогранный самостоятельный характер народа, революционеров, поражая воображение крупными и масштабными жанровыми сценами.
Премьеру постановки приурочили к 15-летию Октябрьской революции. Впервые балет «Пламя Парижа» был показан 6(7) ноября 1932 года на сцене Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова. Летом следующего года Вайнонен осуществил московскую премьеру «Пламени Парижа». Спектакль пользовался спросом у публики, занимал уверенные позиции в репертуаре и московского, и ленинградского театров, успешно демонстрировался в других городах и странах. Борис Асафьев в 1947 году подготовил новую редакцию балета, несколько сократив партитуру и переставив отдельные эпизоды, но в целом драматургия сохранилась. В настоящее время народно-героический балет «Пламя Парижа» вы можете увидеть в Государственном академическом Большом театре. На сцене Большого театра балет «Пламя Парижа» идет по либретто Алексея Ратманского и Александра Белинского, разработанного с использованием текстов Дмитриева и Волкова. Балет поставлен в хореографии Алексея Ратманского, также с использованием знаменитой хореографии Вайнонена.
Легендарный балетный спектакль о событиях Великой французской революции считается одной из самых больших удач советского музыкального театра. Его первые зрители, не делая никакой поправки на театральную условность, в общем порыве вставали с мест и пели вместе с артистами Марсельезу во весь голос. Воссозданный на нашей сцене с уважением к стилю «золотого века» советского балета, яркий и зрелищный спектакль не только сохраняет хореографический текст и мизансцены первоисточника, но и воскрешает его революционный пыл. В масштабной историко-романтической фреске занято больше ста человек - артисты балета, миманс, хор - и в их совершенно особом способе существования на сцене сплавлены в единое целое танец и актерское мастерство. Живой и энергичный балет, где действие развивается стремительно и не требует дополнительных пояснений, продолжает оставаться источником радости и веры в идеалы.
Акт первый
Картина первая
Лето 1792 года. Предместье Марселя. Опушка леса вблизи замка маркиза де Борегара. Из леса с тележкой хвороста выходят крестьянин Гаспар и его дети: 18-летняя Жанна и 9-летний Жак. Жанна играет с Жаком. Мальчик прыгает через разложенные им на траве вязанки хвороста. Слышны звуки рога - это возвращается с охоты маркиз. Гаспар с детьми, собрав вязанки, спешат уйти. Но из леса появляются маркиз де Борегар и егеря. Де Борегар разгневан тем, что крестьяне собирают хворост в его лесу. Егеря переворачивают тележку с хворостом, а маркиз приказывает егерям избить Гаспара. Жанна пытается заступиться за отца, тогда маркиз замахивается и на неё, но, услышав звуки революционной песни, поспешно скрывается в замке.
С флагами появляется марсельский отряд повстанцев под командованием Филиппа, они направляются в Париж на помощь революционному народу. Повстанцы помогают Гаспару и Жанне поставить тележку и собрать высыпавшийся хворост. Жак с воодушевлением размахивает революционным флагом, который ему дал один из марсельцев. В это время маркизу удается убежать из замка через потайную дверь.
Приходят крестьяне и крестьянки, они приветствуют солдат марсельского отряда. Филипп призывает их вступать в отряд. Присоединяются к восставшим и Гаспар с детьми. Все направляются в Париж.
Картина вторая
Праздник в королевском дворце. Придворные дамы и офицеры королевской гвардии танцуют сарабанду.
Танец окончен, и церемониймейстер приглашает всех посмотреть спектакль придворного театра. Актриса Диана Мирей и актёр Антуан Мистраль разыгрывают интермедию, представляя героев, раненных стрелой Амура.
Входят король Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта. Офицеры произносят хвалебные тосты в честь короля. Появляется маркиз де Борегар, только что прибывший из Марселя. Он показывает и бросает к ногам короля трёхцветный флаг восставших с надписью «Мир хижинам, война дворцам!» и топчет его, затем целует стоящее у трона королевское знамя. Маркиз зачитывает составленное им послание к пруссакам, в котором Людовик XVI должен призвать Пруссию ввести войска во Францию и покончить с революцией. Людовика просят подписать документ. Король колеблется, но Мария-Антуанетта убеждает его поставит подпись. Маркиз и офицеры, в порыве монархического энтузиазма, клянутся исполнить свой долг перед королём. Обнажив оружие, они восторженно салютуют монаршей чете. Королева выражает уверенность в преданности присутствующих. Людовик тронут, он подносит платок к глазам.
Королевская чета и большинство придворных дам покидают зал. Лакеи вносят столы, продолжаются тосты в честь монархии. Поклонники Дианы Мирей приглашают актёров принять участие в празднике. Мирей уговаривают что-нибудь станцевать, она и Антуан импровизируют короткий танец, восторженно принимаемый зрителями. Маркиз, уже с трудом стоящий на ногах, настойчиво приглашает Мирей на танец, она вынуждена согласиться. Ей противна его грубость, она хотела бы уйти, - но нельзя. Диана старается держаться ближе к Мистралю, который пытается отвлечь де Борегара, но маркиз грубо отталкивает актёра; несколько офицеров отводят Антуана к столу. Дамы незаметно покидают зал. Наконец Мирей под благовидным предлогом тоже выходит, но маркиз направляется за ней.
Вино оказывает всё большее действие, некоторые офицеры засыпают прямо за столами. Мистраль замечает забытое на столе «Обращение к Пруссии» и сначала машинально, а затем с любопытством читает его. Маркиз возвращается и замечает бумагу в руках Антуана: не владея собой, он выхватывает пистолет и стреляет, смертельно раня актёра. Выстрел и падение Мистраля приводят в себя нескольких офицеров, они обступают маркиза и поспешно уводят его.
На звук выстрела в зал вбегает Мирей. Безжизненное тело Мистраля лежит посреди зала, Мирей склоняется над ним: «Жив ли?» - и тогда надо позвать на помощь... Но она убеждается, что Антуан мёртв. Вдруг она замечает бумагу, зажатую в его руке: она берет её и читает. За окнами раздаются приближающиеся звуки «Марсельезы». Мирей понимает, почему убили Мистраля, и теперь она знает, что ей делать. Спрятав бумагу, она убегает из дворца.
Акт второй
Картина первая
Ночь. Площадь в Париже, куда стекаются толпы горожан, вооруженные отряды из провинций, в их числе овернцы и баски. Парижане радостно встречают отряд марсельцев. Своей ожесточённой готовностью к борьбе выделяется группа басков, среди них Тереза, активная участница уличных выступлений и демонстраций санкюлотов столицы. Появление Дианы Мирей прерывает танцы. Она отдаёт толпе свиток с обращением короля к пруссакам, и народ убеждается в предательстве аристократии.
Звучит «Карманьола», толпа танцует. Раздают оружие. Филипп призывает штурмовать Тюильри. С революционной песней «Ça ira» и развернутыми трехцветными знамёнами толпа идёт к королевскому дворцу.
Картина вторая
Толпы вооруженного народа устремляются на штурм дворца.
Дворец Тюильри. Маркиз де Борегар вводит солдат швейцарской гвардии. По его команде швейцарцы занимают назначенные им посты. Кавалеры уводят испуганных дам. Внезапно двери распахиваются, народ врывается во внутренние покои дворца. Филипп сталкивается с маркизом де Борегаром. После ожесточенной схватки Филипп выбивает у маркиза шпагу, тот пытается застрелить Филиппа из пистолета, но толпа набрасывается на него.
Швейцарцы, последние защитники короля, сметены. Басконка Тереза вбегает со знаменем в руках и падает, пронзённая пулей одного из офицеров. Бой окончен. Дворец взят. Баски, Филипп и Гаспар поднимают над головами тело Терезы, народ склоняет флаги.
Акт третий
На площади у бывшего королевского дворца - торжество в честь взятия Тюильри. Танцы веселящегося народа сменяются выступлениями актеров парижских театров. Диана Мирей, в окружении девушек в античных костюмах, исполняет танец с трёхцветным флагом, олицетворяющий победу Революции и Свободу. Исполняются танцы-аллегории Равенства и Братства. Народ осыпает цветами танцующих Жанну и Филиппа: это также и день их свадьбы.
Звучит «Карманьола»... Как символ свободы народ несёт на руках Диану Мирей.
Барабаны революции снова бьют в Петербурге в абсолютно идеально восстановленной для Михайловского Михаилом Мессерером версии балета «Пламя Парижа», созданного в 1932 году Василием Вайноненом. Воссоздание этого балета стало главной и любимой заботой Михаила Мессерера, являющегося на сегодняшний день знаменитым «защитником» богатого хореографического наследия СССР, который спас максимально возможное количество оригинальной хореографии. Но это не сухое, академическое действие; то, что получилось в итоге - это впечатляющая работа, замечательная в своей энергии и исполнении.
...«Пламя Парижа» - деятельно-энергичный взгляд советского человека на французскую революцию - было создано в 1932-м Василием Вайноненом, а в прошлом году его отредактировал Михаил Мессерер. История ясно рассказана и пышно поставлена. Шикарные декорации и костюмы Владимира Дмитриева создают картины, подобные цветным иллюстрациям из учебника истории. Искусное смешение классицизма старой школы и смачного характерного танца выгодно высвечивает впечатляющее стилевое многообразие. Пантомима чёткая, но отнюдь не аффектированная, а кульминационные акценты срежиссированы с убедительным пафосом.
Jeffrey Taylor, Sunday Express
Балетмейстеру Михаилу Мессереру, который невероятно точно и мастерски воссоздал первоначальную постановку Вайнонена, удалось превратить этот своеобразный музейный экспонат в подлинный шедевр театрального искусства.
Это современный блокбастер вне зависимости от ваших политических предпочтений. Но он, тем не менее, совсем не прост, он глубок в том, что касается собственно хореографии, и он кристально чист в моменты показа классического танца. Грациозная и гордая знать в высоких седых париках исполняют менуэт в лениво-аристократической манере. Затем - толпы народных масс крутятся и вертятся в непокорных народных плясках, включающих заразительный танец в сабо и танец с припечатываемыми - до замирания сердца - па. В совсем ином стиле, как памятник большим советским артистам, поставлен аллегорический танец «Свобода» <...> В дворцовых сценах - отточенный классический стиль XIX века. Девушки кордебалета деликатно прогибали талии и выстраивали руки, напоминая фигурки на фарфоре «Веджвуд».
В то время как Ратманский разбил свой балет на два акта, Мессерер возвращается к оригинальной структуре - трем более коротким актам, и это придает спектаклю живости, энергично движет действие вперед. Иногда «Пламя Парижа» даже кажется «Дон Кихотом» на амфетаминах. В каждом акте есть несколько запоминающихся танцев и каждый акт заканчивается какой-то запоминающейся картиной. К тому же, это редкий балет, в котором действие не нуждается в пояснениях. «Пламя Парижа» - источник радости и невероятная победа для Михайловского театра. Можно добавить, что это также двойной триумф Михаила Мессерера: замечательное качество исполнения отразилось на самом материале и нужно сказать отдельное «спасибо» Мессереру как непревзойденному педагогу. Его педагогический талант виден в танце всех исполнителей, но особенно стоит отметить слаженность танца кордебалета и солистов-мужчин.
Игорь Ступников, Dancing Times
Версия «Пламени Парижа» Михаила Мессерера - шедевр ювелирного мастерства: все сохранившиеся фрагменты балета спаяны так тесно, что о существовании швов невозможно догадаться. Новый балет - редкое удовольствие и для публики, и для танцовщиков: для всех 140 человек, занятых в спектакле, нашлась своя роль.
Прежде всего, это торжество труппы как целого, тут все и каждый блестящ. <...> Придворное барочное ревю <...> с тонким чувством исторического стиля contrapposto - всюду смягченные локти и слегка наклоненная голова - не говоря об элегантной филигранности стоп.
Огромная, колоссальная заслуга Михаила Мессерера состоит в том, что он вытащил этот балет из тины времен (в последний раз его танцевали в Большом в шестидесятые) столь же живым, веселым и боевым, как он был придуман автором. Пять лет назад, когда Алексей Ратманский поставил в главном театре страны свой спектакль с тем же названием, он взял лишь несколько фрагментов хореографии Вайнонена - а главное, изменил интонацию спектакля. Тот балет был - про неизбежный проигрыш (не революции, а человека - вновь придуманную хореографом девушку-дворянку, сочувствующую революционерам, ждала гильотина) и про то, как неуютно отдельному человеку даже в праздничной толпе. Не удивительно, что в том «Пламени» катастрофически расходились швы между танцами и музыкой: Борис Асафьев сочинял свою партитуру (пусть совсем невеликую) для одной истории, Ратманский рассказывал другую.
Для балетных практиков ценность «Пламени Парижа» - прежде всего в хореографии Василия Вайнонена, самого талантливого из балетмейстеров эпохи соцреализма. И есть закономерность в том, что первую попытку воскресить почивший балет предпринял самый талантливый балетмейстер постсоветской России Алексей Ратманский <...> Однако из-за скудости доступного ему материала реконструировать исторический спектакль не смог, поставив вместо него собственный балет, в который инсталлировал 18 минут хореографии Вайнонена, сохранившиеся на кинопленке 1953 года. И, надо признать, в получившемся контрреволюционном балете (интеллигент Ратманский не смог скрыть ужаса перед террором взбунтовавшейся толпы) это были самые лучшие фрагменты. В Михайловском театре Михаил Мессерер пошел другим путем, постаравшись максимально полно реконструировать исторический оригинал <...> Взявшись за откровенно пропагандистский балет, в котором трусливые и подлые аристократы плетут заговор против французского народа, призывая прусскую армию на защиту прогнившей монархии, многоопытный Мессерер, разумеется, понимал, что многие сцены сегодня будут выглядеть, мягко говоря, неубедительно. А потому исключил наиболее одиозные сцены вроде взятия замка маркиза восставшими крестьянами, а заодно ужал пантомимные эпизоды. <...> Собственно, танцы (классические и характерные) и являются главной заслугой балетмейстера-постановщика: «Овернский» и «Фарандолу» ему удалось восстановить, а утраченную хореографию - заменить своей, по стилю столь схожей с оригиналом, что трудно сказать с уверенностью, что кому принадлежит. Например, общедоступные источники умалчивают о сохранности вайноненовского дуэта-аллегории из третьего акта, исполняемого актрисой Дианой Мирей с безымянным партнером. Меж тем в петербургском спектакле этот превосходный дуэт, изобилующий невероятно рискованными сериями верхних поддержек в духе отчаянных 1930-х, выглядит совершенно достоверно.
Восстановление настоящей старины дороже новодела, но на самом деле понятно, что трехактный балет помнить в деталях полвека мудрено. Конечно, часть текста сочинена заново. При этом швов между новым и сохранившимся (то же па-де-де, танец басков, хрестоматийный марш восставших санкюлотов фронтально на зал) не сыскать. Ощущение совершенной подлинности - оттого, что стиль выдержан идеально. <...> Зрелище притом получилось совершенно живое. И качественное: характеры проработаны подробно, в деталях. И крестьяне в сабо, и аристократы в панье и пудреных париках сумели сделать органичным пафос этой истории о Великой французской революции (романтической приподнятости немало способствуют пышные рисованные декорации по эскизам Владимира Дмитриева).
Не только хрестоматийные па-де-де и танец басков, но и марсельский, овернский, танец с флагом и сцена придворного балета - они с блеском восстановлены. Развернутая пантомима, в начале 1930-х еще не убитая в соответствии с модой, Мессерером сведена к минимуму: современный зритель нуждается в динамизме, а пожертвовать хоть одним танцем из калейдоскопа вайноненовской фантазии кажется преступлением. Трехактный балет, хотя и сохранил структуру, ужат до двух с половиной часов, движение не останавливается ни на минуту <...> Своевременность возобновления вопросов не вызывает - в финале зал неистовствует так, что, кажется, только стремительное закрытие занавеса не позволяет публике устремиться на площадь, где в высоченных поддержках возносятся две главные героини балета.
Аристократы - что с них взять! - глупы и надменны до конца. Они с ужасом глядят на революционное знамя с надписью по-русски: «Мир хижинам - война дворцам» и бьют хлыстом мирного крестьянина, зля народ в апогей восстания, при этом легко забывая в королевском дворце важный документ, который их же, дворян, компрометирует. Можно долго изощряться в остроумии по этому поводу, но Вайнонена подобные несуразности не волновали. Он мыслил театральными, а не историческими категориями и ни в коей мере не собирался что-либо стилизовать. Искать логику истории и ее точность тут следует не больше, чем изучать древний Египет по балету «Дочь фараона».
Романтика революционной борьбы с ее призывами к свободе, равенству и братству оказалась близка сегодняшним зрителям. Публика, вероятно, уставшая от разгадки ребусов в работах художественного руководителя балетной труппы Начо Дуато, живо откликалась на события, понятно и логично изложенные в сюжете «Пламени Парижа». В спектакле красивые декорации и костюмы. Занятые на сцене 140 участников имеют возможность показать свои таланты в исполнении сложнейшей танцевальной техники и в актерском мастерстве. «Танец в образе» ничуть не устарел, не перестал высоко цениться зрителями. А потому премьера «Пламени Парижа» в Михайловском театре встречена петербургскими зрителями с неподдельным энтузиазмом.
По нескольким сохранившимся пластическим фразам Мессерер-младший способен восстановить фарандолу и карманьолу, по описаниям - танец Амура, и не подумаешь, что это не вайноненовский текст. Влюбленный в «Пламя Парижа» Мессерер воссоздает спектакль красочный и предельно выразительный. Над историческими декорациями и роскошными костюмами трудился Вячеслав Окунев, опиравшийся на первоисточники художника Владимира Дмитриева.
С позиции эстета, спектакль подобен хорошо сделанной вещи: ладно скроен и крепко сшит. Исключая чрезмерно затянутые видеопроекции, где по очереди полощутся стяги противников - королевский и революционный, в балете нет драматургических проколов. Действие коротко и четко проговаривает пантомимные моменты и к радости зрителя переходит к вкусно сделанным танцам, разумно чередуя их придворные, фольклорные и классические образцы. Даже многократно осуждаемая музыкальная «нарезка» Бориса Асафьева, где академик, не мудрствуя, прослоил цитаты из Гретри и Люлли собственными незамысловатыми темами, выглядит вполне цельным произведением - благодаря грамотным купюрам и продуманному темпоритму Михаилу Мессереру и дирижеру Павлу Овсянникову удается решить и эту непростую задачу.
Mike Dixon, Dance Europe
Превосходная постановка «Пламени Парижа» Михаила Мессерера в Михайловском театре - пример отличного синтеза ясности повествования и хореографического темпа. Эта история остается яркой и увлекательной на протяжении всех трех актов, в которых действие разворачивается в пригороде Марселя, в Версале и на площади перед дворцом Тюильри.
Нынешнее жаркое лето, вероятно, еще не достигло кульминации: настоящий пожар готовят в петербургском Михайловском театре. Восстановленное «Пламя Парижа», легендарный спектакль советской эпохи о Великой французской революции, станет последней премьерой россий-ского балетного сезона.
Анна Галайда, РБК daily
18.07.2013
Балетмейстер рассказывает Belcanto.ru об особенностях московского «Дон Кихота», семейных легендах и преданиях Мессереров, а также постановочных идеях «Пламени Парижа».