Всё, впрочем, не так просто. Лавкрафт был соткан из противоречий. Его знали как расиста и антисемита - но женился он на еврейке и не выяснял у друзей, какой они крови. Он был нелюдимым мрачным мизантропом - но десятки приятелей считали его добродушным и бескорыстным человеком. Он верил в миф об арийцах и восхищался «зычным боевым кличем голубоглазого светлобородого воина», но сам однажды застрелил белку и так извелся угрызениями совести, что поклялся больше никогда не охотиться.

Мрачный и честный, наивный и проницательный, ехидный и обаятельный Лавкрафт был воплощенным противоречием. Только такой человек и смог бы создать самую причудливую литературную вселенную.

Говард Филлипс Лавкрафт родился в американском городишке Провиденс в семье ювелирного коммивояжера Уинфилда Скотта. Когда Говард был совсем маленьким, Уинфилд сошел с ума и отправился в психиатрическую лечебницу, где и провел остаток дней. Будущего писателя с матерью приютил дедушка Уиппл ван Бюрен Филлипс, рисковый предприниматель и земельный спекулянт. Детство Лавкрафта прошло в его хаотично выстроенном трехэтажном дощатом доме, окруженном обширными угодьями, ухоженными аллеями, деревьями, фруктовым садом, фонтаном и небольшой конюшней.

Кареглазый и златокудрый Говард был малышом не только очаровательным, но и не по годам развитым: к трем он научился читать, а в четыре - писать. У дедушки Уиппла была самая большая в городе библиотека, и мальчик с детства погрузился в мир готической прозы и античной литературы. Но главной любовью стали «Сказки 1001 ночи». Пятилетний Лавкрафт влюбился в книгу и страстно возжелал стать арабом. Кто-то из взрослых придумал ему прозвище Абдул Альхазред: то ли в честь дальних родственников по фамилии Хазард, то ли из-за любви мальчика к чтению - all-has-read. Прозвище стало одним из его псевдонимов, а позже Абдул стал одним из персонажей Лавкрафта. Именно этот безумный араб написал «Некрономикон».

Лавкрафт вообще был крайне впечатлительным мальчиком. В другой раз он увлекся Древним Римом, взял псевдоним Луций Валерий Мессала, соорудил возле дома алтари Пану, Аполлону и Афине и высматривал дриад и сатиров в сумеречных лесах и полях. Воображаемые дриады и книги заменяли мальчику друзей. С окрестными детьми он не общался, но любил неожиданно выпрыгивать из-за кустов. Их бессюжетные игры казались Говарду бессмысленными, и он выдумывал свои - например, поджигал траву на соседнем поле.

С шести лет Лавкрафт начал видеть кошмары. В снах к нему прилетали перепончатокрылые и шипохвостые чудовища (Лавкрафт прозвал их «ночными мверзями»), хватали за живот, уносили в серую пустоту и сбрасывали на горы.

Образы чудищ подсознание Говарда явно позаимствовало из гравюр Доре к «Потерянному раю», а сами твари из снов вскоре перелетели на страницы его рассказов.

В 1898 году в больнице скончался отец Говарда. Он оставил сыну довольно приличное наследство и свой старомодный гардероб: черные пиджаки и жилеты, полосатые брюки, коллекцию аскотских галстуков и трость с серебряным набалдашником. Это экстравагантное одеяние позже стало частью образа самого Говарда.

Позже умер и дедушка Лавкрафта, и семья была вынуждена переехать в более скромные апартаменты. Эти события сильно подкосили юношу, и в 1908 году у него случился нервный срыв, из-за которого он ушел из школы. Среднего образования писатель так и не получил.

В 14 лет Лавкрафт написал свое первое серьезное произведение - рассказ «Зверь в пещере» - о человеке, который сражается в темноте мрачной пещеры с огромной белой обезьяной. В финале оказывается, что тварь была человеком, давно потерявшим человеческий облик. В этом рассказе уже видны черты лавкрафтовского стиля: тяга к загадкам без ответов, вычурно-отстраненная манера повествования, искренность на грани с наивностью. Чуть позже, уже уйдя из школы, юноша открыл для себя Эдгара По и Конан Дойла. Благодаря рассказам о Холмсе Лавкрафт даже сдружился с несколькими соседскими мальчишками. Они организовали «Провиденское детективное агентство», обзаведясь уставом, жестяными значками, фонариками и наручниками из бечевки. У них даже было оружие. Десятилетние приятели мальчика носили с собой пистонные и водяные пистолеты, а инспектор Лавкрафт щеголял боевым отцовским револьвером.

Лавкрафт твердо решил стать писателем и обзавелся подержанной пишущей машинкой «Ремингтон». Печатать на ней он так и не научился, до конца жизни набирая текст двумя указательными пальцами. От руки он тоже писал, изводя огромные суммы на дешевые текущие авторучки. В молодости его почерк был четким, но с годами становился неразборчивым. Мать одного из друзей по переписке как-то всерьез приняла каракули Лавкрафта за арабскую вязь.

Машинка была не единственной технической новинкой, которую Лавкрафт приобрел, но так и не освоил. В юности он купил фотоаппарат «Брауни-2», а позже - «Кодак», но не брал их с собой в поездки.

Около 1907 года он записал пару песен на звукозаписывающую машину Эдисона. На записи глухой тенор Лавкрафта напомнил ему «вой подыхающего фокстерьера». От испуга Говард выронил и разбил пластинку, оставив мысли о карьере певца.

Еще в школе Лавкрафт начал издавать научно-популярные газеты и со временем сделал из этого хобби способ заработка - хотя и весьма небольшого. В 1918 году Лавкрафт обнаружил, что графоманы готовы платить ему за то, чтобы он проходился по их писанине, приводя ее в человеческий вид. Сперва он только исправлял орфографические ошибки, но порой переписывал особо запущенные рассказы почти целиком.

Лавкрафт стал «литературным негром» - иронично, учитывая его настороженное отношение к другим национальностям. Именно эта работа стала его главным оплачиваемым занятием, приносившим до трех четвертей дохода. Возможно, многие произведения мастера до сих пор неизвестны нам просто потому, что они подписаны чужими именами.

В 1919 году мать Лавкрафта Сара пережила нервный приступ и попала в ту же лечебницу, где умер ее муж. Два года спустя ее не стало. Летом 1921 года еще сраженный этим известием Говард встретил на конференции журналистов-любителей Соню Грин, очаровательную еврейку, дочь русских эмигрантов из-под Чернигова. Вскоре они поженились, Лавкрафт, уже ставший публиковать свои рассказы в журнале Weird Tales, переехал к ней в Бруклин. Кажется, дела наконец пошли в гору.

На деле все оказалось не так радужно. В карьере Говарда падения следовали за подъемами, в шумном Нью-Йорке ему не нравилось (однажды националисту Лавкрафту пришлось соседствовать - о ужас! - с сирийцем). Лавкрафту предложили стать редактором Weird Tales, но для этого нужно было переехать в еще более шумный Чикаго - провинциал Говард и подумать об этом не мог. Вдобавок Соня серьезно заболела, ее шляпный магазин разорился, а вскоре развалился и их брак. Безрадостные нью-йоркские годы вдохновили писателя на рассказы «Заброшенный дом», «Кошмар в Ред-Хуке» и «Он», и в 1926-м Лавкрафт с облегчением вернулся в тихий Провиденс.

Следующее десятилетие стало самым продуктивным в жизни Говарда. Появились «Зов Ктулху», «Хребты Безумия», «Тень из безвременья» - те повести и рассказы, которые стали его визитными карточками. Это были короткие произведения, кишащие невообразимыми ужасами, не поддающимися разуму сущностями и культистами - как правило, смешанной крови и с психическими отклонениями.

Обычные же люди, сталкиваясь с этими тайнами, седели, сходили с ума и погибали в страшных муках.

Например, поэт-бодлерист Джастин Джеффри (которого Лавкрафт позаимствовал у друга по переписке Роберта Говарда, создателя Конана-варвара) умер в сумасшедшем доме «крича накрик» - можно ли вообразить более необъяснимую и жуткую участь.

Тогда же он продолжал свою знаменитую переписку с десятками приятелей по всей Америке, среди которых был и Роберт Блох, автор хичкоковского романа «Психо». Лавкрафт часто писал письма убористым и совершенно неразборчивым почерком на почтовых открытках, занимая всю оборотную сторону карточки и оставляя лишь пару квадратных дюймов для адреса. Общий объем переписки Лавкрафта оценивают в сотню тысяч писем - в несколько раз больше его прозаического наследия.

В 1936 году мать Роберта Говарда, самого близкого из его друзей по переписке, после операции впала в кому. Узнав, что надежды нет, тот одолжил у знакомого кольт, сел в автомобиль и застрелился. Эта потеря окончательно подкосила Лавкрафта. Он впал в депрессию, и примерно тогда же у него начал развиваться рак кишечника. Говард Лавкрафт пережил своего друга лишь на несколько месяцев, истощенный, потерявший всех близких, так и не получивший признания и израсходовавший талант на переписывание чужих черновиков. Друзьям о своей болезни писатель не сообщил. Роберт Блох написал, что, знай он о состоянии Лавкрафта, он на четвереньках пополз бы из Чикаго в Род-Айленд, лишь бы добраться до его больничной койки.

На неприметном надгробии Лавкрафта кроме имени и дат, очерчивающих его недолгий жизненный путь, есть только одна скромная надпись: “I am Providence” - признание в любви маленькому городку, в котором он родился и умер.

Своей посмертной славе Лавкрафт обязан еще одному другу по переписке - Августу Дерлету. Он несколько лет пытался пристроить рассказы Лавкрафта в разные издательства, и в итоге открыл свое. Первый посмертный сборник Лавкрафта вышел в «Аркхэм Хауз» тиражом в 1268 экземпляров. Очень скоро небольшой корпус лавкрафтовских текстов иссяк, но Дерлета это не остановило. В 1945 году он взял несколько черновиков Лавкрафта и, как безумный ученый, на живую нитку сшил из них повесть «Таящийся на пороге» - не по-лавкрафтовски бодрый, почти динамичный триллер. Под совместным авторством Лавкрафта и Дерлета вышло еще несколько десятков рассказов и повестей. На деле это были рассказы Дерлета, вдохновленные сумбурными записками из лавкрафтовской тетрадки или упомянутыми вскользь персонажами.

Поклонники Лавкрафта любят и ненавидят Дерлета. С одной стороны, он эксплуатировал имя Лавкрафта, переиначивая его задумки согласно своим представлениям. Говард писал о непостижимых существах, осознанно не пытаясь объяснить их мотивов и связей между рассказами.

Дерлет систематизировал «Миф Ктулху», создав два противостоящих пантеона - Старших и Древних Богов. Такая битва добра со злом вряд ли впечатлила бы Лавкрафта: в его рассказах царило не космическое противостояние гигантских существ, а чистый и безразлично жестокий хаос.

С другой стороны, именно Дерлет вытащил имя Лавкрафта на свет. Упростив и даже слегка опошлив его творческое наследие, Дерлет помог миру узнать Лавкрафта, безумного новатора, соединившего в своих рассказах ужасы с научной фантастикой.

Чудовищный мир Лавкрафта стал разрастаться гигантским грибком и сам по себе, соединяя в единую вселенную книги разных авторов. В «Жребии Иерусалима» Стивен Кинг упоминает манускрипт «Мистерии червя» из лавкрафтовских рассказов; свои оммажи творчеству Лавкрафта есть у Борхеса и Джойс Кэрол Оутс; Нил Гейман в «Этюде в изумрудных томах» скрестил мир Ктулху с рассказами о Шерлоке Холмсе, которые так любил Говард.

Нравится это кому-то или нет, но Лавкрафт и Дерлет, подобно культисту и его неразумному служке, разбудили какое-то древнее зло, которое прежде лишь по случайности прорывалось в наш мир рассказами Эдгара По или Амброза Бирса. Они создали ту литературу ужасов, которая пугает нас не танцующими скелетами или звоном цепей в готическом замке, а чем-то настолько невероятным, что одна мысль об этом может свести с ума.

Американский прозаик, поэт и публицист Говард Филлипс Лавкрафтт (1890-1937) оставил свой яркий незабываемый след в литературе ужасов, мистики и фантастики. При жизни самого Лавкрафта, как это довольно часто бывает, его произведения не пользовались известностью, однако впоследствии оказали заметное влияние на формирование современной «массовой культуры». Он, помимо всего прочего, является родоначальником космологической «мифологии Ктулху» - особого субкультурного явления, давшего немало последователей и подражателей в литературе, кино, рок-музыке, настольных и компьютерных игрушках и пр. (К примеру, один из популярных рассказов знаменитого Стивена Кинга - «Крауч-Энд» - содержит в себе прямые заимствования из Лавкрафта). Творчество Говарда Лавкрафта настолько самобытно, что его произведения иные литературоведы нередко выделяют в особый отдельный поджанр — так называемые «лавкрафтовские ужасы». Кроме того, он, наряду со своим хорошим знакомым Робертом Говардом, считается одним из основоположников такого модного нынче направления «популярного искусства» как фэнтези.

Иногда Лавкрафта ещё называют «Эдгаром По XX века». Действительно, по степени своих одарённости и известности эти два писателя сейчас вполне сопоставимы. Разумеется, не обошлось без сильного влияния великого американского предшественника на становление таланта молодого и творчество зрелого Лавкрафта (его рассказ «Чужой» современники сначала приняли за неизвестное затерявшееся произведение Эдгара По, случайно обнаруженное уже в следующем столетии после его смерти).

Однако в наши дни куда больший леденящий душу ужас у западного читателя Лавкравта способны вызвать вовсе не самые изощрённые взлёты его мрачной и причудливой фантазии, а многие «неполиткорректные» описания и «ксенофобские» высказывания, которые писатель имел некогда неосторожность допустить в целом ряде своих произведений. Такие исследователи его творчества, как Мишель Уэльбек в своей книге «Г. Ф. Лавкрафт. Против человечества, против прогресса», создатели и участники документального фильма «Лавкрафт: Страх неизведанного» (режиссёр Фрэнк Вудворд, 2008) прямо-таки рассыпаются в извинениях и отмазках по этому поводу.

Справедливости ради, надо стразу оговориться, что Говард Лавкрафт был расистом и шовинистом в ненамного большей степени, чем подавляющее большинство граждан западных стран в ту «варварскую эпоху», в которую ему выпало жить. Собственно, и сами его взгляды не были чем-то застывшим и неизменным, а «корректировались» прожитым опытом.

Пока писатель вёл жизнь тихого затворника на своей малой родине в городе Провиденс, штате Род-Айленд, он, наверное, как и положено было сто лет назад любому уважающему себя янки, относился ко всем, кто сам не являлся w.a.s.p., с эдаким лёгким снисходительным высокомерием, но без какой бы то ни было серьёзной враждебности. Однако попав по семейным обстоятельствам в Нью-Йорк, на улицы Бруклина, буквально кишащие «цветными» и мигрантами самого разного рода, Лавкрафт, что называется, на собственной шкуре почувствовал все неудобства и опасности подобного соседства.

Кроме того, будучи сам по жизни «экономически несостоявшимся», «неконкурентоспособным», как теперь любят говорить теоретики и поборники рыночной экономики, претерпевая в чужом и враждебном ему мегаполисе бесконечные мытарства в поисках хоть каких-нибудь рабочего места и куска хлеба, он в тоже время воочию видел, насколько хорошо адаптированными к тем же самым условиям и даже «успешными» становится многие из «чужаков». Что, в свою очередь, не могло не сказаться, в конечном итоге, и на его творчестве.

Мотивы такой «расовой неприязни» особенно наглядно и ярко проявились у Лавкрафта, пожалуй, в таком его известном произведении как «Кошмар в Рэд-Хуке».

«Отсюда, из этой морально и физически разлагающейся клоаки, к небу несутся самые изощрённые проклятия на более, чем сотне различных языков и диалектов. Бранясь на все лады и горланя грязные куплеты, по улицам шастают толпы подозрительного вида бродяг, а стоит случайно забредшему сюда прохожему скользнуть взглядом по окнам домов, как в них тут же гаснет свет и видневшиеся за стеклами смуглые, отмеченные печатью порока лица торопливо скрываются… По своей пестроте состав преступлений здесь не уступает этносу».

И тому подобное. Вот так - ни много ни мало. Подобные, вроде бы, на первый взгляд - достаточно нейтральные словесные пассажи сейчас волне могут шокировать кого-нибудь из благовоспитанных с детства в духе терпимости, мультикультурализма и толерантности. Впрочем, и у известного детектива Агаты Кристи «Десять негритят» тоже возникли в своё время сложности из-за его «неудобного» названия. Впрочем, Лавкрафт, как и подобает «истинному расисту», выражал своим пером не столько какую-либо существенную неприязнь к «небелым» расам, сколько своё отрицательное отношение к «продуктам» расового смешения.

Разумеется, такой утончённый интеллектуал как Лавктрафт не был бы самим собой, если бы являлся просто каким-нибудь заурядным и быдловатым бытовым ксенофобом.

С 1915 по 1923 годы Лавкрафт издавал свой общественно-политический журнал «Консерватор» (свет успели увидеть 13 номеров), который на своих страницах отстаивал, прежде всего, высокие культурные стандарты, «умеренный, здоровый милитаризм» («Защита своей собственной земли и существования расы является единственной оправданной целью вооружения»), «пан-саксонство» (братское единство и доминирование англосаксов на всей планете) и т.д. и т.п.

Подобно большому количеству деятелей культуры и искусства, Лавкрафт, мягко говоря, недолюбливал капитализм за его алчность и бездуховность. Но, при этом, очень настороженно и даже враждебно воспринял и появление на мировой карте молодой Советской России, так как видел в социализме точно такие же «зеркально отражённые» от капитализма экономический детерминизм и вульгарный материализм, а практическое воплощение марксизма - большевизм - его, как и многих, просто-напросто пугало.

И тут напрашивается прямая аналогия с создателем Шерлока Холмса - Конаном Дойлом, вторая часть «Маракотовой бездны» которого - «Владыка тёмной стороны» - так ни разу и не была напечатана в СССР не только из-за своего «антинаучного» мистического содержания, но и встречавшихся в ней явных антисоветских выпадов.

И всё-таки, едва ли не ещё большую неприязнь, чем к «коммунистической угрозе», жрец «изначальных богов» питал к «буржуазной демократии». Это и не удивительно, если вспомнить, с какими иронией и брезгливостью относились к «народовластию» по-американски его знаменитые земляки и собратья по перу: тот же Эдгар По, Марк Твен, Джек Лондон. Но Лавкрафт высказывался, пожалуй, ещё категоричнее: «демократия является ложным божеством - лишь модное словечко и иллюзия низших классов, фантазёров и умирающих цивилизаций», «народ обычно недостаточно сообразителен, чтобы управлять технологической цивилизацией эффективно».

Всеобщее избирательное право «есть лишь повод для неудержимого смеха», так как предоставляет возможность проводящим личные или клановые «скрытые интересы» «публичным политикам» идти во власть лишь на основании владения «подвешенным языком» и жонглирования «популистскими лозунгами».

К борьбе за мир во всём мире Лавкрафт относился не более как к «идеалистической болтовне», интернационализм считал «заблуждением и мифом», а Лигу Наций (прообраз нынешней ООН) называл не иначе как «комической оперой».

Лавкрафт, конечно, был не единственным, кто объяснял медленно, но верно стартующий уже в ту эпоху упадок и деградацию нынешнего мира господством «низких культурных стандартов недоразвитого большинства. Такая цивилизация бессмысленной работы, потребления, размножения и прожигания жизни не достойна существования». Разумеется, как вы уже и сами, наверное, догадались, на Лавкрафта сильнейшим образом повлияли хорошо знакомые ему идеи Фридриха Ницше и Освальда Шпенглера.

Но каким же представлялся Лавкрафту альтернативный вариант общественного устройства? Ответ на этот вопрос у него был.

Писатель яркими штрихами пророчески рисовал свой вариант социального и экономического порядка «который, помогая опасным массам за счёт излишне богатых, тем не менее сохраняет основы традиционной цивилизации и вкладывает политическую власть в руки малого и развитого (но не слишком богатого) правящего класса, в основном наследственного, но подлежащего постепенному увеличению за счёт других индивидуумов, достигших их культурного уровня».

Хотя Лавкрафт отвергал эгалитаризм, не был он и сторонником авторитарных методов правления. Он мечтал о самосовершенствовании, интеллектуальном и духовном росте как можно большего количества людей. Лавкрафт рассматривал принятое тогда деление общества на классы как «ошибочное», в независимости от того исходит ли оно «снизу» или «сверху»: «От классов нужно избавиться либо минимизировать их влияние». Он делал ставку на «природных аристократов», выдвигающихся из всех слоёв и групп социума вне зависимости от их происхождения и материального положения. Подобные взгляды, по сути своей, сильно совпадали с «этическим социализмом» Хендрика де Мана, Марселя Деа и некоторых других мыслителей того времени.

Гарантировать такое разумное и справедливое общественное устройство, по мысли Лавкрафта, должен будет призван новый особый «вид властного социального и политического управления, своими поступками наполняющий жизнь смыслом». А постоянное самосовершенствование его граждан будет достигаться за счёт того, что их образ жизни «будет гораздо более культурным, нежели у тех дурней, что шляются в кино, на танцы и в бассейн».

Ещё одним свидетельством «мракобесия» Лавкрафта сейчас вполне бы могли счесть его антисемитизм. Оказавшись в Нью-Йорке, он быстро сделал для себя вывод, что этот город «полностью семитизирован» и утратил свою изначальную «национальную структуру». Еврейское влияние на экономическую и культурную жизнь создало здесь особую среду, «совершенно чуждую сильному американскому мировоззрению». Однако подобная позиция Лавкрафта, опять-таки, не выходила далеко за рамки той эпохи. Ибо он рассматривал еврейский вопрос, скорее, как проблему столкновения «противодействующих культурных традиций».

И наконец, «профашистские» взгляды Говрада Лавкрафта совсем не помешали ему сочетаться браком с еврейкой родом из бывшей Российской империи (нынешняя Черниговская область незалежной Украины) Соней Грей. Впрочем, брак этот долгим и счастливым назвать трудно. Грей ошиблась, полагая, что выходит замуж за «молодого перспективного писателя». Спустя всего года полтора молодожёны жили уже в разных городах и штатах. А в 1929-ом и вовсе развелись (по требованию Грин). Соня потом опять благополучно вышла замуж (третий раз в своей жизни) и прожила в Калифорнии до 1972 года.

А вот сам Лавкрафт слишком рано покинул этот мир: протяни он ещё пару десятков лет - и вполне смог бы достигнуть литературного признания и достатка ещё при своей жизни. И помним мы сейчас Лавкрафта в первую очередь, как создателя своей собственной невероятной и пугающей потусторонней Вселенной.

Предлагаю вниманию тех, кто ещё не открыл для себя творческое наследие Говорда Лавкрафта, краткий перечень его наиболее значительных произведений (в него не вошли работы, написанные в соавторстве или дописанные уже после смерти писателя).

Дагон (1917)

По ту сторону сна (1919)

Показания Рэндольфа Картера (1919)

Картинка в старой книге (1919)

Артур Джермин (1920)

Извне (1920)

Безымянный город (1921)

Болото Луны (1921)

Чужой (1921)

Музыка Эриха Занна (1921)

Герберт Уэст-реаниматор (1922)

Затаившийся страх (1922)

Крысы в стенах (1923)

Неименуемое (1923)

Заброшенный дом (1924)

Кошмар в Ред-Хуке (1925)

Холодный воздух (1926)

Зов Ктулху (1926)

Фотомодель для Пикмана (1926)

Случай Чарльза Декстера Варда (1927)

Цвет из иных миров (1927)

Данвичский ужас (1928)

Шепчущий во тьме (1930)

Хребты безумия (1931)

Морок над Инсмутом (1931)

Сны в Ведьмином доме (1932)

Тварь на пороге (1933)

Скиталец тьмы (1935)

Говард Филлипс Лавкрафт

Howard Phillips Lovecraft
Дата рождения:

Провиденс
(Род-Айленд, США)
Дата смерти:

Провиденс
(Род-Айленд, США)
Гражданство:

США
Род деятельности:

писатель, поэт
Годы творчества:

1897—1908, 1917—1936
Жанр:

мистика Лавкрафтовские ужасы

Го́вард Фи́ллипс Лавкра́фт (англ. Howard Phillips Lovecraft, 20 августа 1890, Провиденс, Род-Айленд, США — 15 марта 1937, там же) — американский писатель и поэт, писавший в жанрах ужасов, мистики совмещая их в оригинальном стиле. Родоначальник Мифов Ктулху. При жизни Лавкрафта его творения не были широко известны, но впоследствии заметно повлияли на массовую культуру. Его творчество даже выделяют в отдельный поджанр: Лавкрафтовские ужасы.

Лавкрафт родился в Провиденсе (штат Род-Айленд, США). Он был единственным ребенком в семье коммивояжёра Уилфрида Скотта Лавкрафта и Сары Сьюзан Филлипс Лавкрафт. Известно, что его предки жили в Америке еще со времен Колонии Массачусетского залива (1630). Когда Говарду было три года, Уилфрида поместили в психиатрическую больницу, где тот находился в течение пяти лет до самой смерти 19 июня 1898.
Лавкрафт в возрасте 9-10 лет.

Лавкрафт был воспитан матерью, двумя тётками и дедушкой (Уиппл Ван Бюрен Филлипс), который приютил семью будущего писателя. Говард был вундеркиндом — читал наизусть стихи ещё в возрасте двух лет, а с шести уже писал свои. Благодаря дедушке, у которого была самая большая библиотека в штате, он познакомился с классической литературой. Помимо классики он увлёкся готической прозой и арабскими сказками Тысячи и одной ночи.

В возрасте 6-8 лет Лавкрафт написал несколько рассказов, большая часть которых к сегоднешнему дню не сохранилась. В возрасте 14 лет Лавкрафт пишет своё первое серьёзное произведение — «Зверь в пещере».

Лавкрафт в раннем детстве, 1892. Его мать до 6 лет заставляла будущего писателя носить длинные волосы и одевала как девочку.

Ребёнком Лавкрафт часто болел, и в школу пошёл лишь в возрасте восьми лет, но через год его забрали оттуда. Он много читал, изучал между делом химию, написал несколько работ (размножал их на гектографе небольшим тиражом), начиная с 1899 года («Научная газета»). Через четыре года он вернулся в школу.

Уиппл Ван Бурен Филлипс умер в 1904 году, после чего семья сильно обеднела и была вынуждена переехать в меньший дом на той же улице. Говарда опечалил выезд, и он даже подумывал о самоубийстве. Из-за нервного срыва, случившегося с ним в 1908 году, он так и не окончил школу, от чего сильно стыдился и печалился.

Лавкрафт писал фантастику ещё в детстве («Зверь в пещере» (1905), «Алхимик» (1908)), но позже предпочел ей поэзию и эссе. Вернулся к этому «несерьезному» жанру он лишь в 1917 году с рассказами «Дагон», затем «Гробница». «Дагон» стал его первым изданным творением, появившись в 1923 году в журнале «Таинственнные рассказы» (Weird Tales). В то же время Лавкрафт начал свою переписку, ставшую в итоге одной из самых объёмных в XX веке. Среди его корреспондентов были Форрест Аккерман, Роберт Блох и Роберт Говард.

Сара, мать Говарда, после долгой истерии и депрессии попала в ту же лечебницу, где умер её муж, и там же умерла 21 мая 1921 года. Она писала сыну до своих последних дней.

В 1919—1923 Лавкрафт активно пишет — за эти годы он написал более 40 рассказов — в том числе и в соавторстве.
Лавкрафт и его жена Соня Грин, 1924.

Вскоре на собрании журналистов-любителей Говард Лавкрафт встретил Соню Грин, имевшую украино-еврейские корни, и бывшую на семь лет старше Лавкрафта. Они поженились в 1924 году и переехали в Бруклин, Нью-Йорк. После тихого Провиденса нью-йоркская жизнь не полюбилась Лавкрафту. Во многом автобиографичным был его рассказ «Он». Через несколько лет супруги расстались, хотя и не оформили развода. Лавкрафт вернулся в родной город. Из-за неудавшегося брака некоторые биографы гадали о его асексуальности, но Грин, напротив, называла его «прекрасным любовником»

Вернувшись в Провиденс, Лавкрафт жил в «большом деревянном доме викторианской эпохи» по адресу Барнс-стрит, 10 вплоть до 1933 года (этот адрес является адресом дома Доктора Уиллета в повести «Случай Чарльза Декстера Варда»). В тот период он написал практически все свои короткие рассказы, напечатанные в журналах (в основном в «Таинственных рассказах»), а также многие крупные работы, такие как «Случай Чарльза Декстера Варда» и «Хребты Безумия».

Несмотря на писательские успехи, Лавкрафт всё больше нуждался. Он снова переехал, теперь уже в маленький домик. Сильное впечатление на него произвело самоубийство Роберта Говарда. В 1936 году у писателя обнаружили рак кишечника, следствие недоедания. Говард Филлипс Лавкрафт умер 15 марта 1937 года в Провиденсе, (штат Род-Айленд, США).

Г. Ф. Лавкрафт в России

Знакомство российского читателя с творчеством Лавкрафта произошло в 1991—1993 гг. Ключевую роль этом сыграли 2 группы энтузиастов:

1. Петербургский публицист Евгений Головин и московская переводчица Валерия Бернацкая подготовили 256-страничное собрание рассказов писателя для издательства «Terra Incognita» (1991).

2. Коллектив переводчиков из Екатеринбурга, сформировавшийся вокруг литературного агентства Kubin Ltd, подготовил полное 4-томное собрание сочинений Лавкрафта для издательства «Форум» (1991-93). В группу входили Игорь Богданов, Василий Дорогокупля, Федор Еремеев и Олег Мичковский. Всего ими было издано 12 книг Лавкрафта в издательствах Москвы, Киева, Екатеринбурга и Нижнего Новгорода. Эта же команда ответственна за издание 7-томной Энциклопедии читателя и создание издательства Фабрика комиксов.

В настоящее время сборники Лавкрафта регулярно переиздаются в России по крайней мере тремя крупными издательствами — «Азбука», «АСТ», «Эксмо».

В 2006 году интерес к произведениям Лавкрафта был сильно подогрет акцией «Вопрос Путину». На этой акции президенту России задавались вопросы, предварительно отобранные Интернет-голосованием. На голосовании неожиданно победил шуточный вопрос «Как Вы относитесь к пробуждению Ктулху?» После этого образ и имя Ктулху стали гораздо чаще использоваться в русскоязычном Интернете.

______________________________________________________________-

К слову мой любимый аффтар

Даже у тех, кто не знаком с творчеством Лавкрафта, его имя твёрдо ассоциируется с фантастическим жанром. Сегодня, 20 августа 2015 года, исполняется 125 лет со дня рождения этого загадочного человека. В честь этой знаменательной даты предлагаем вашему вниманию 10 невероятных фактов из жизни родоначальника прекрасного и ужасного хоррора, Говарда Филлипса Лавкрафта.

1. И мать, и отец Лавкрафта были помещены в одну и ту же психиатрическую клинику, но по отдельности и в разное время .

Уилфрид Скотт Лавкрафт был отправлен в психиатрическую клинику «Батлер», после того как у него обнаружили психическое расстройство. Говарду в то время было три года. Спустя пять лет отца выпустили, но прожил он недолго. В 1898 году, когда Говарду было 8, отец скончался. Позже ходили слухи, что у отца Лавкрафта был сифилис, но ни у сына, ни у матери симптомов не обнаружили.

Сара Сьюзан Филлипс Лавкрафт была помещена в ту же клинику «Батлер» в 1919 году. Она поддерживала тесную связь с сыном на протяжении двух лет, пока не скончалась от осложнений во время операции.

Лавкрафт в возрасте 8 лет

2. Говард Лавкрафт мечтал стать профессиональным астрономом, но так и не получил высшего образования

Из-за того, что в детстве Лавкрафт сильно болел, он редко появлялся в школе и в основном учился дома. В те годы он обожал астрономию и химию, а также увлекался готическими писателями, такими как Эдгар Алан По. Но после «нервного срыва», как сам Говард Лавкрафт это назвал, он так и не смог получить высшего образования и у него остались лишь поверхностные знания о его увлечениях.

3. Лавкрафт редко выходил на улицу днем

Говард Филлипс Лавкрафт покидал дом лишь после захода солнца, после чего долго засиживался за изучением астрономии, чтением и написанием своих книг. Спал он на протяжении всего дня, развивая бледный и изможденный вид, по которому он сейчас и известен. По слухам мать Лавкрафта в детстве даже называла его «нелепым» и говорила, чтоб оставался дома, подальше от людских глаз. 27 марта 1926 года в своем письме к Л. Ф. Кларк Говард Лавкрафт пишет: «По существу я отшельник, которому придется очень мало иметь дело с людьми, где бы он ни оказался. Я думаю, что большинство людей лишь нервируют меня, я, возможно, могу только по случайности и исключительно редко повстречаться с людьми, которые не действовали бы мне на нервы… Моя жизнь проходит не среди людей, но среди видов — мои частные привязанности не личные, а топографические и архитектурные… Я лишь впаду в догматизм, говоря, что должен быть именно в Новой Англии — в той или иной форме. Провиденс является частью меня — и я есть Провиденс…».

Единственное фото, на котором Лавкрафт улыбается

4. Говард Лавкрафт и Гарри Гудини были хорошими друзьями

В 1924 году редактор журнала «Weird Tales» попросил Лавкрафта стать литературным призраком (ghost writer) в колонке известного фокусника Гарри Гудини. После того, как он услышал от Гудини, по видимому, «правдивую» историю о том, как будущего фокусника похитил египетский гид, и они с ним неожиданно наткнулись на божество, инспирированное Большим Сфинксом, Лавкрафт сказал, что это полнейшая чушь, но, тем не менее, взял аванс и написал историю. «Под Пирамидами» было напечатано спустя год, к огромной радости Гудини, который сотрудничал с Лавкрафтом до самой своей смерти.

5. На протяжении всей жизни Лавкрафт написал около 100 000 писем

Если эта цифра точна, то Лавкрафт занимает второе место, после Вольтера, в списке самых ярых переписчиков. Говард Филлипс Лавкрафт постоянно писал своим друзьям, родственникам и восторженным начинающим писателям, многие из которых переняли темы, стиль и даже персонажей из его работ. Наиболее частой была его переписка с такими собратьями по перу как Роберт Блох (автор «Психо»), Генри Каттнер («Темный мир»), Роберт И. Говард («Конан-варвар») и поэт Сэмюэль Лавмен.

6. Лавкрафт был асексуалом

После смерти писателя его жена Соня рассказала исследователям его творчества, что когда они поженились в 1924 году, Лавкрафту было 34 года, и он всё еще был девственником. По слухам, до их свадьбы Говард Лавкрафт скупал различные книги о сексе, чтоб удивить свою невесту в первую брачную ночь. Соня позже рассказала, что только она была инициатором любого секса в их жизни: «Само упоминание слова «секс», как мне кажется, расстраивало его. Он как-то заявил, что если мужчина не может жениться или не женат в период пика своей сексуальности, а в его случае это 19 лет, то брак перестает быть вожделенным после тридцати. Я была шокирована его словами, но виду не подала».

Соня Лавкрафт

7. Лавкрафт страдал от ночных кошмаров

Но это были не просто пугающие вещи, а по-настоящему ужасные сны, которые начали его мучать с 6 лет. И эти ночные кошмары приводили к разным движениям тела и крику, а порой и долгие хождения во сне. Сам Говард Лавкрафт называл существ из своих снов «ночными призраками». Позже эти существа появились у него в различных произведениях в виде тонких, черных и безликих гуманоидов, которые заманивают жертв в свое подчинение. Этот недуг Лавкрафта перерос в его волшебно-кошмарную прозу. Но именно литературной работой Лавкрафта болезнь позже и подписывалась, не давая ему передохнуть. В 1918 году в одном из писем он сказал: «Вы понимаете, что для многих людей это огромная и глубокая разница действительно ли вещи вокруг них то, чем кажутся? Если ПРАВДА — ничто, тогда мы должны рассматривать наши ночные фантазии, как такую же реальность».

8. Именно Лавкрафт стал причиной появления Бэтмена, группы «Black Sabbath», сериала «Южный парк» и много другого

Или хотя бы город Бэтмена. Супергерой отправляет пойманных им преступников в психиатрическую больницу «Аркхем». Именно такое название Лавкрафт использует для вымышленных городов в его рассказах. Самый известный герой Лавкрафта , Ктулху, появляется в одной из серий «Южного парка» и убивает Джастина Бибера. Альбом группы «Black Sabbath» назван в честь одного из рассказов писателя — «За стеной сна». Книга Мертвых, найденная в хижине в фильме Сэма Рэйми «Зловещие мертвецы», внешне основана на Некрономиконе, вымышленной Лавкрафтом. Хотя сегодня «Некрономикон» можно найти в любой книжной лавке, не боясь наслать зомби-апокалипсис.

Кадр из сериала «Южный парк»

9. Тело Лавкрафта на самом деле лежит не в его могиле

Лавкрафт скончался в 1937 году от рака прямой кишки. В соответствии с его пожизненной увлеченностью наукой, он вел подробный дневник о своей, в конечном счете, смертельной болезни. После его смерти он был захоронен на кладбище «Свон Поинт» под фамильным надгробием его семьи. Но поклонникам Лавкрафта этого было недостаточно: в 1977 году они установили ему отдельное надгробие. И в 1997 году один из особо ярых фанатов пытался выкопать труп писателя из-под этого нового надгробья, но прокопав 3 метра и ничего не найдя оставил эту затею.

10. Ктулху на самом деле правильно произноситься как «кхлул-хлу»

В 1934 году в своем письме начинающему писателю Дуэйну В. Риммелю Лавкрафт разъяснил, как правильно произноситься имя его монстра: «...слово якобы представляет неуклюжую человеческую попытку передать фонетику абсолютно нечеловеческого слова. Имя адского создания было придумано созданиями, чьи голосовые органы не походили на человеческие - таким образом, оно не имеет связи с человеческим речевым устройством. Слоги определены физиологическим устройством, совершенно не похожим на наше, таким образом, никак не могут быть точно воспроизведены человеческим горлом... Реальный звук - насколько человеческие органы речи могут его имитировать или человеческие буквы передать - можно принять, как нечто вроде Кхлул"-хлу , где первый слог произносится гортанно и очень низко. "U" - примерно как в full; а первый слог на слух не отличается от klul; таким образом, "h" представляет гортанное уплотнение».

Фантастика, мистика и ужасы переплетались в творчестве Лавкрафта в одно причудливое целое. Ему удалось повторить целую империю ужасов, истории и персонажи которой, стали настолько культовыми, что их знают, ими вдохновляются и их используют в своем творчестве. Созданный Говардом Лавкрафтом мир стал основой для многих других рассказов, фильмов и видеоигр.

Страх - самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх - страх неведомого.

Говард Филлипс Лавкрафт «Сверхъестественный ужас в литературе»

В каком-то смысле Говард Лавкрафт удачливее многих других авторов. Речь не об успехах в книгоиздании: при жизни Лавкрафта лишь один его роман ушёл в печать, а рассказы выходили в свет в дешёвых журналах, где публиковали кого ни попадя. И не о яркой, насыщенной жизни: вряд ли кого впечатлит переезд из одного дома в другой на расстоянии в несколько десятков метров…

Лавкрафту удалось нечто большее. Человек, который всю жизнь изумлялся любым тайнам (чаще воображаемым, чем реальным), превратил свою биографию и творчество в «феномен Лавкрафта», вызывающий если не изумление, то недоумение. Перед нами очень противоречивая личность. Домосед, с упоением писавший о смертельно опасных путешествиях и ужасающих неведомых пространствах. Дремучий, махровый ксенофоб на словах - не придерживавшийся этих принципов в реальной жизни. Почти неизвестный при жизни - и неожиданно ставший популярным после смерти…

Давайте присмотримся к классику хоррора повнимательней.

Музыка для настроения: Nox Arcana - Necronomicon

Библиотека и телескоп

Он был высоким, худощавым и светловолосым юношей с серьёзными глазами, немного сутулился, одевался с лёгкой небрежностью и производил впечатление не очень привлекательного, неловкого, но безобидного молодого человека.

Говард Филлипс Лавкрафт «Случай Чарльза Декстера Варда»

Юный Лавкрафт, одетый по тогдашней детской моде, - и мальчиков, и девочек лет до пяти наряжали одинаково

20 августа 1890 года в городе Провиденс, штат Род-Айленд, родился единственный и по тогдашним меркам поздний ребёнок коммивояжёра-ювелира Винфилда Скотта Лавкрафта и его жены Сары Сьюзан Филлипс.

Винфилд и Сара происходили из старых американских семей, обосновавшихся в Новом Свете с 1630 года. Быть потомком первопоселенцев считалось почётно. Это «аристократическое» происхождение, похоже, и сформировало нетолерантные взгляды писателя.

Все они оказались людьми смешанной крови, чрезвычайно низкого умственного
развития, да ещё и с психическими отклонениями.

Типичное для Лавкрафта описание служителей мрачных культов

В большом фамильном доме номер 454 по Энджелл-стрит жили и сёстры его матери, Лиллиан Делора и Энни Эмелин, и дед Уиппл Ван Бюрен Филлипс - бизнесмен, изобретатель и книгочей (собравший, кстати, самую большую библиотеку в Провиденсе). Помощь родственников оказалась очень кстати через три года, когда Винфилда Скотта пришлось срочно госпитализировать в психиатрическую лечебницу Провиденса Butler Hospital в состоянии острого психоза. Как ни пытались врачи улучшить состояние Лавкрафта-старшего, дела шли всё хуже, и в 1898 году, в возрасте всего сорока пяти лет, отец Говарда умер от нервного истощения.

Уиппл Ван Бюрен, дед Говарда, любил рассказывать внуку страшные истории

Конечно, в окружении четырёх любящих взрослых Говард не остался без внимания. Особенно часто с внуком занимался Ван Бюрен. Благо, мальчик рос вундеркиндом: запоем читал классиков и арабские сказки, с шести лет стал писать стихи и рассказы. К готической прозе юный Лавкрафт тоже приобщился с детства: таких книг хватало в домашней библиотеке, да и дед - человек явно творческий, но, к сожалению, не записавший свои сочинения, - часто рассказывал внуку мрачные, таинственные и захватывающие истории.

Первым литературно значимым рассказом Говарда стал «Зверь в пещере», написанный в в 1905 году. Увы, к завидному интеллекту прилагалось чрезвычайно слабое здоровье. Мальчик болел беспрестанно, и если до восьми лет ещё мог ходить в школу, пусть и с большими пропусками, то после этого захворал на целый год и был отчислен.

Говарду девять лет. Его отец уже умер в психушке. Ему снятся кошмары про плато Лэнг

Впрочем, нельзя сказать, что он потерял время, - благодаря деду Говард увлёкся историей, химией и особенно астрономией и даже начал выпускать журналы The Scientific Gazette и The Rhode Island Journal of Astronomy, посвящённые своим научным исследованиям.

Сначала статьи Лавкрафта были весьма детскими, но вскоре его заметили и серьёзные издания. Уже в 1906 году его статью по астрономии опубликовал The Providence Sunday Journal. Далее Говард стал постоянным ведущим астрономической колонки в The Pawtuxet Valley Gleaner. А затем его научными статьями заинтересовались и другие издания: The Providence Tribune, The Providence Evening News, The Asheville (N.C.) Gazette-News.

Другой проблемой Говарда были сны. Кошмары, галлюцинации, вроде мерзких крылатых тварей, уносивших мальчика на плато Лэнг, или всплывавшего из толщи зловонных вод Дагона, - всё это выматывало и без того некрепкий организм. Раз за разом Лавкрафт просыпался в панике с бешено бьющимся сердцем и не мог пошевелиться - его охватывал ночной паралич.

Ночной паралич - состояние, при котором человек просыпается раньше, чем оказывается способным пошевелиться, или же засыпает позже, чем мышцы полностью расслабляются. Часто сопровождается иррациональным ужасом, удушьем, дезориентацией в пространстве, фантастическими видениями.

Изменения произошли во время сна. Я не могу припомнить в деталях, как всё случилось, поскольку сон мой, будучи беспокойным и насыщенным различными видениями, оказался тем не менее довольно продолжительным. Проснувшись же, я обнаружил, что меня наполовину засосало в слизистую гладь отвратительной чёрной трясины, которая однообразными волнистостями простиралась вокруг меня настолько далеко, насколько хватало взора.

Говард Филлипс Лавкрафт «Дагон»

В 1904 году на семью обрушилось новое несчастье - умер дед Ван Бюрен. Финансовые дела пришли в полное расстройство, и Говарду с матерью пришлось перебраться в небольшую квартирку на той же улице - Энджелл-стрит 598.

Немало персонажей Лавкрафта были похожи на него

Потеря деда и родного дома, где он чувствовал себя хоть как-то защищённым от пугающего мира, - больно ударила по Лавкрафту. Он начал подумывать о самоубийстве. Впрочем, смог взять себя в руки и даже пойти в новую школу - Hope High School. Говарду неожиданно повезло - и с одноклассниками, и особенно с учителями, поощрявшими его научные интересы. Но слабое здоровье всё-таки подвело, и в 1908 году после сильнейшего нервного срыва Лавкрафт бросил школу, так и не получив диплома о среднем образовании. Этой детали своей биографии Говард стыдился: порой замалчивал её, порой откровенно врал.

Спасение для хикки

Описывая следующий период жизни Лавкрафта, трудно удержаться от мысли, что события происходят в начале XX века, а не столетием позже. Представим себе эту картину. Восемнадцатилетний юноша, все интересы которого - астрономия да литература, живёт с мамой в небольшой квартирке, почти ни с кем не общается и только читает, читает… Чего не хватает для полноты образа? Активной переписки в Фейсбуке или Вконтакте, флеймогонных постов, порождающих километровые ленты комментов, с массовыми зафрендами-отфрендами, руганью и лайками? Ну, почему же, и это было!

Номер The Argosy с рассказом Джексона

Место Фейсбука занимал палп-журнал для подростков The Argosy, где в 1913 году вышел попавший на глаза Лавкрафту рассказ Фредерика Джексона. Чем ему настолько не понравилась заурядная любовная история (уж их-то по тем временам в палп-журналах было предостаточно), сказать трудно, но Говард написал в редакцию крайне эмоциональное письмо, в котором раздраконил творение Джексона в пух и прах.

Поклонники Джексона встали на дыбы, и на страницах журнала завязалась долгая яростная переписка, в которую втянулось множество людей. В том числе и Эдвард Даас, возглавлявший тогда United Amateur Press Association (UAPA), - организацию молодых американских авторов, которые сами издавали свои журналы и писали в них.

Присмотревшись к Лавкрафту, Даас предложил ему войти в UAPA. Тот согласился и стал издавать журнал The Conservative (суммарно за 1915–1923 годы вышло 13 его выпусков), где публиковал свои стихи, статьи и эссе. Главное же - он, почувствовав востребованность, наконец-то смог выйти из дома и зажить куда более полнокровной жизнью в окружении людей, а не только книг.

С книгами, впрочем, всё тоже было в порядке. Лавкрафт снова начал писать рассказы: в 1917 году в свет вышли «Склеп» и «Дагон», потом - «Воспоминание о докторе Сэмюэле Джонсоне», «Полярис», «За стеной сна», «Перевоплощение Хуана Ромеро»… Мучившие его в детстве кошмары Лавкрафт переплавлял в фантастические истории - благо недостатка в материале не было.

Публикации Лавкрафта в pulp-журналах

Бульварное чтиво

Палп-журнал Weird Tales, где печатались Лавкрафт и его друзья. В этом номере вышел рассказ Роберта Говарда о Конане «Королева чёрного побережья»

Палп-журналы (от слова pulp - целлюлозная масса из вторсырья и выработанная из неё дешёвая бумага), при всём пренебрежении к ним интеллектуалов, выполняли важную функцию. Они давали возможность почитать литературу - пусть и не лучшую - тем, кто не мог за неё дорого платить. Рабочим и служащим на грошовой зарплате, которым хотелось отдохнуть после работы. Детям и подросткам, у которых денег было и того меньше, а пища для воображения требовалась. Или просто людям, которым предстояло далеко ехать или долго ждать.

Первым американским палп-журналом стал The Argosy («Купеческое судно»): он начал выходить 2 декабря 1882 года и продержался аж до 1978-го. Сперва он назывался Golden Argosy, был ориентирован на детей, выходил раз в неделю и стоил пять центов, но вскоре стало ясно, что такая политика не окупается. С 1894 года журнал стал ежемесячным и десятицентовым и начал публиковать детективы, мистику, вестерны, готику, истории про путешественников, пиратов, золотоискателей… То, что надо, чтобы отвлечься и развлечься.

За The Argosy потянулись The Popular Magazine, Adventure, All-Story, Blue Book, Top-Notch, Short Story, Cavalier… В начале XX века счёт журналов шёл на десятки - и они меняли (и формировали) массовую культуру.

Общение с людьми - писательские конференции, встречи с коллегами и читателями, обильная переписка - помогло Лавкрафту перенести ещё один удар. В 1919 году, после долгих лет депрессии, резко ухудшилось состояние его матери. Сару Лавкрафт госпитализировали в тот же Butler Hospital, где безуспешно лечили её мужа. Состояние её было, впрочем, получше - она хотя бы могла писать письма, и продолжала поддерживать отношения с сыном до самой смерти в 1921 году.

Тётки Лавкрафта не одобряли его романа - потому им стало известно о свадьбе Говарда и Сони лишь постфактум

Сложно сказать, что случилось бы с Лавкрафтом - смерть матери он переживал тяжело, - не будь у него отдушины в виде писательских мероприятий, где его ждали. Через пару недель он уже поехал в Бостон на конференцию журналистов-любителей - и там познакомился с Соней Хафт Грин. Успешная владелица шляпного магазина, self-made woman, овдовевшая пять лет назад после неудачного брака, она была ещё и палп-писателем, издателем-любителем и спонсором нескольких фэнзинов. Общие интересы сблизили Говарда и Соню, и 3 марта 1924 года они поженились.

Соня Грин - урождённая Шафиркина, дочь Симона и Рахиль Шафиркиных из города Ичня Черниговской губернии - по происхождению своему вроде бы не попадала в категорию «правильных», «своих», столь важную для Лавкрафта - по крайней мере, если судить по его произведениям. Но, когда схлёстываются теории и реальная жизнь, чаще всего, теории проигрывают. Знакомство с умной и очаровательной дамой заставило Говарда позабыть о своих воззрениях… правда, лишь на время.

Свои не-свои

В настольной игре «Ужас Аркхэма» можно взять в союзники местного ксендза Иваницкого

Как правило, когда речь идёт о ксенофобии, можно чётко её определить. Например, вот этот человек - антисемит. Или белый расист. Или чёрный…

С Лавкрафтом не так. Его ксенофобия не сковывала себя рамками - чего уж мелочиться? Индейцы, эскимосы, негры, египтяне, индусы - все, вот буквально все они с помощью своих кошмарных ритуалов собираются уничтожить цивилизацию, человечество и Землю!

Впрочем, были один зарубежный народ, который не попал для писателя в категорию «чужих». Это… поляки! Бурная история и экономические проблемы Польши в XIX веке привели к массовой эмиграции за рубеж. Много представителей польской диаспоры было и в Новой Англии. Привычные с детства поляки трепетную душу Говарда Филлипса не смущали. Из чего можно сделать не особо оригинальный вывод «больше знаешь - меньше боишься».

Туда и обратно

Джилмен поселился в древнем Аркхэме, где, казалось, остановилось время и люди живут одними легендами. Здесь повсюду в немом соперничестве вздымаются к небу островерхие крыши; под ними, на пыльных чердаках, в колониальные времена скрывались от преследований Королевской стражи аркхэмские ведьмы.

Говард Филлипс Лавкрафт «Сны в ведьмином доме»

Сперва брак Говарда и Сони был успешен. Молодожёны переехали в Нью-Йорк, где Лавкрафт вошёл в Калем-клуб, группу литераторов и интеллектуалов. Он стал печататься в палп-журнале Weird Tales: редактор Эдвин Бёрд публиковал многие рассказы Лавкрафта, невзирая на критику части читателей. Наконец, Соня занялась здоровьем Говарда - и муж, ранее болезненно худой, благодаря кулинарным талантам супруги поправился.

Номера Weird Tales с рассказами Лавкрафта

Дальше дела пошли хуже. Соня уехала в Кливленд, пытаясь улучшить дела своей фирмы, - но банк, где она держала сбережения, разорился, и фирма обанкротилась. Вдобавок она ещё и заболела - так что финансово обеспечивать семью, по идее, должен был Говард. А у него не было привычки к систематической работе, да и профессиональных навыков не хватало.

Лавкрафт мог отвергать даже выгодные предложения работы, если они были связаны с неудобством для него. Так, ему предложили работу редактора в Weird Tales - но для этого надо было переехать в Чикаго. «Только представьте, в какую трагедию вылился бы этот переезд для старой развалины вроде меня», - скорбно ответил 34-летний Говард.

Пока больная Соня ездила по Штатам, пытаясь заработать, Лавкрафт обретался в Нью-Йорке, с каждым днём всё более недовольный этим городом. Он жил на деньги, что ухитрялась пересылать ему жена, и был вынужден переехать в квартиру на Клинтон-стрит в Бруклине, где было много эмигрантов, принадлежавших к разным народам и расам, - это бесило Говарда и приводило его в ужас. Именно там он начал писать «Зов Ктулху» - знаменитый рассказ о жестоком божестве, которому поклоняются отвратительные сектанты и которое насылает смертельные кошмары на людей (да и просто жрёт их).

Ктулху в исполнении художника Danilo Neira (Creative Commons)

Лавкрафт оценивал рассказ о Ктулху как средний, а редактор Weird Tales (им к тому времени стал Фернсворт Райт) поначалу и вовсе отверг его - и опубликовал только когда один из друзей Лавкрафта солгал, что Говард отошлёт произведение в другой журнал. Зато «Зов Ктулху» очень любил автор «Конана» Роберт Говард:

Шедевр, который, я уверен, будет жить в качестве одного из высших достижений литературы… Лавкрафт занимает уникальное положение в литературном мире; он захватил, во всех отношениях, миры за пределами нашего ничтожного кругозора.

Надо признать: хотя бы в рамках жанра ужасов Говард оказался прав.

Долго такой жизни Лавкрафт не выдержал - и вернулся в родной Провиденс. Брак его, по сути, тихо распался, но до официального развода так и не дошло. С Соней он больше не виделся. А Провиденс - вместе с соседним Салемом - стал прототипом Аркхэма, самого известного города из творчества Лавкрафта.

После долгих злоключений Соня Грин уехала в Калифорнию, там в очередной раз вышла замуж - за доктора Дэвиса из Лос-Анджелеса (причём Лавкрафт ещё был жив, что вообще-то делало новый брак недействительным), потом опять овдовела. Написала мемуары «Частная жизнь Лавкрафта» - уже как Соня Дэвис. Прожила долгую и успешную жизнь - и умерла в возрасте 89 лет.

Следующие несколько лет стали самыми плодотворными для Лавкрафта. Он много путешествовал (в основном по Новой Англии, но не только - ещё ездил в Квебек, Филадельфию, Чарльстон, Сент-Августин), набирался впечатлений - и, конечно, писал.

Его работы этого времени называют «старшими текстами Лавкрафта»: к ним относятся романы «Хребты безумия», «Тень над Иннсмутом» и «Случай Чарльза Декстера Варда», рассказы и повести «Цвет из иных миров», «Ужас Данвича», «Серебряный ключ», «Тень из безвременья», «Шепчущий во тьме». Тогда же из-под его пера вышло много статей на самые разные темы: от политики до архитектуры, от экономики до философии. Лавкрафт продолжал обширную переписку и со старыми друзьями, вроде Роберта Блоха, и с молодыми авторами, такими, как Август Дерлет и Фриц Лейбер.

Рождественская открытка, подписанная Лавкрафтом. Ну, как подписанная…

По оценке его биографа Лайона Спрэг де Кампа, Лавкрафт за всю жизнь написал около 100 тысяч писем (из которых сохранилась лишь пятая часть). Если это так, он поставил абсолютный рекорд среди всех людей, когда-либо живших на Земле. Другие биографы считают, что данные де Кампа завышены и Лавкрафт написал около 30 тысяч писем. Но даже это число помещает его на втором месте - после Вольтера.

Увы финансовые дела писателя становились всё хуже. Публиковался он мало и редко, наследство, на которое он жил, закончилось. Лавкрафту пришлось переехать в небольшой дом к одной из своих тёток. Проблемы со здоровьем, вызванные голоданием (так он пытался сэкономить деньги на бумагу и конверты для переписки), усугубились депрессией, в которую Лавкрафт впал после самоубийства его близкого друга Роберта Говарда.

В начале 1937 года врачи диагностировали у него рак кишечника - уже развившийся до состояния, с которым медицина ничего поделать не могла. 15 марта 1937 года Лавкрафта не стало.

Последний дом писателя: здесь он жил с мая 1933 года по 10 марта 1937-го, когда его увезли в госпиталь. Оттуда он уже не вернулся…

Сперва отдельного надгробия у Лавкрафта не было - его имя и фамилия были написаны на родительском памятнике. Но, когда его произведения стали популярны, поклонникам показалось этого мало. Они собрали деньги и в 1977 году установили отдельное надгробие для любимого писателя.

На нём, кроме имени и двух дат, написана фраза I am Providence (это не самоэпитафия, а просто цитата из одного его письма). Такая игра слов означает одновременно и «Я Провиденс», и «Я провидение», «Я промысел божий». Изящно, пафосно и с налётом таинственности - как раз то, чего мы и ожидали бы от Лавкрафта.

Могильная плита Лавкрафта, поставленная благодаря его поклонникам

Жизнь после смерти

Обычно на смерти человека его биография и заканчивается. Будь это так с Лавкрафтом, вряд ли мы помнили бы палп-автора 1920–1930-х годов. Тысячи их. И прижизненно опубликованная книга («Тень над Иннсмутом» вышла в 1936 году в Пенсильвании) вряд ли изменила бы ситуацию.

Но когда до литературного наследства Лавкрафта добрались душеприказчики и биографы, расклад изменился кардинально. В первую очередь благодаря Августу Дерлету - среднего уровня фантасту, но гениальному рекламщику и книгоиздателю. Он создал в 1939 году издательство Arkham House специально для публикаций лавкрафтовских произведений - редчайший случай в этой отрасли.

Дерлет, горячий поклонник Лавкрафта, помогал изданию его произведений и при жизни. Но ему мешал сам Лавкрафт: отказывался предоставлять написанное, заявлял, что он-де как автор себя изжил, и так далее. Зато когда Дерлет был допущен к посмертным архивам без ограничений, всё завертелось - и до сих пор, хотя прошло уже восемьдесят лет, продолжает набирать обороты.

Книги Лавкрафта, изданные Arkham House

Опубликовано было, кажется, вообще всё, что написал Лавкрафт и что сохранилось, включая неоконченные произведения, тома писем и межавторские проекты. В этом участвовало не только Arkham House - подтянулись и другие издательства.

По Лавкрафту снято несколько десятков фильмов, начиная с «Заколдованного замка» 1963 года - он же положил начало моде на кроссоверы «Лавкрафт плюс кто-то», в данном случае плюс Эдгар По. Создано порядка пятидесяти компьютерных игр и чуть меньше тридцати - настольных, записан целый ряд рок-опер. А уж количество отдельных песен, фан-арта и фанфиков по Лавкрафту учёту просто не поддаётся. И нет никаких признаков того, что в ближайшее время мы позабудем Ктулху, Аркхэм и плато Лэнг.

Так почему Лавкрафт?

Почему же Лавкрафт, не особо известный при жизни, стал так популярен после смерти? Рискнём предложить вариант ответа - хотя и довольно неприятный для нас. Если коротко - Лавкрафт опередил своё время. Обычно так говорят о научных или других гениальных прозрениях, но тут смысл в другом. Вспомним стандартную схему лавкрафтовских произведений: жили нормально, но сунулись куда не надо или открыли что не надо - и из-за этого в мир ломится чужое зло, такое страшное, что даже и не описать. Мораль: а нечего было соваться и открывать. Знания умножают не только скорбь, но и прямо-таки хтонический ужас.

Мы живём на тихом островке невежества посреди тёмного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далёкие расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своём направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет день, и объединение разрозненных доселе обрывков знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.

Говард Филлипс Лавкрафт «Зов Ктулху»

Ктулху в президенты! (в данном случае Польши)

Для людей конца XX - начала XXI века такой вид хоррора стал настоящим подарком. Потому что - ну, посмотрим на себя честно. Мы запираемся от жизни в домике виртуальной реальности и дистанционного общения. Мы напрягаемся, когда рядом с нами чужие - люди, которые отличаются от нас внешностью, одеждой или религией. Наши деньги тратятся на то, чтобы отгородиться от остального человечества, а не на исследования космоса, - но мы и не возражаем. Мы с энтузиазмом распространяем страшилки про ГМО, пьём фуфломицины и заряженную воду. А вспомните конец света по календарю майя - сколько представителей просвещённого человечества верило в это «тайное знаньице», которое прекрасно бы смотрелось под одной обложкой с рассказами про Йог-сотота, Дагона и Ньярлатотепа!

Всё это выглядит жалко. А чтобы облагородить страх перед очередной синтезированной плесенью или овечкой Долли, нужен пафос, чем больше, тем лучше. Вот уж что Лавкрафт нам отсыпал щедрой рукой! «Чудовищные божества, способные уничтожить мироздание, и их внушающие трепет и отвращение культы» - это ведь звучит намного лучше, чем «я боюсь Васю и генномодифицированную кукурузу». Не так стыдно.

Спасибо, Говард. Вы стали хорошим зеркалом для нас. Ну а что отражение могло бы быть и получше - это правда. И с этим как-то разбираться уже нам самим.