Житие дмитрия ростовского. Святитель димитрий ростовский жития святых

Значительную роль в процессе церковно-культурного строительства России на рубеже XVII-XVIII веков сыграли выходцы с Украины, из киевских академических кругов. Самым, пожалуй, выдающимся ученым монахом из них следует признать святителя Ростовского Димитрия (Туптало; 1651-1709) — мудрого богослова и прекрасного проповедника, истинного интеллигента-бессребреника, фактического основателя российской исторической науки и, что не менее важно, смиреннейшего инока и добрейшего пастыря .

Родился он в городке Макарове — сравнительно недалеко от Киева, в семье казачьего сотника; мирское имя его было Даниил. В Киеве будущий святитель прошел курс богословских наук и обучался иностранным языкам в «училищном» Богоявленском монастыре, где «явися довольно искусен в стихотворстве и витийстве и знающ добре все тое, чему учим бысть» . В 1668 голу он принял монашество с именем Димитрий в киевском Троицком Кирилловском монастыре, не заботясь «о снискании имений и богатств временных» . В 1675 году его рукоположили во иеромонаха и назначили проповедником в известную тогда Густынскую обитель; тогда же он стал и главным проповедником соборного храма в Чернигове. С большим успехом он затем некоторое время проповедовал в Литве — в Вильне (в Свято-Духовом монастыре) и в Слуцке.

По возвращении в Малороссию Димитрий жил в Батурине, где с 1682 года игуменствовал в Николаевской обители. Но не прошло и двух лет, как он, «любя безмолвное и безмятежное житие и желая наедине угождати Богу» , оставил игуменские обязанности, поселившись в Киево-Печерской Лавре. Здесь собор старцев обители во главе с архимандритом Варлаамом Ясинским (будущим митрополитом Киевским) поручил Димитрию «жития святых собирати и, совершенно исправив, списати» .

В июне 1684 года талантливый и трудолюбивый инок начал этот подвиг всей своей последующей жизни: составление истории святых, или корпуса исторических житийных рассказов, расположенных по месяцам (в соответствии с годовым кругом церковных «памятей» прославленных святых Вселенской Православной Церкви), — так называемых «Четьих-Миней». Первый из четырех томов вышел из печати в январе 1689 года. В это время Димитрий вновь игуменствовал — в уже упоминавшемся батуринском Николаевском монастыре.

Вскоре из Батурина в Москву отправился «ясновельможный Гетман», взявший в состав своего посольства и игумена Димитрия. В подмосковной Троице-Сергиевой обители Димитрий познакомился с царем Петром I, который, по-видимому, уже тогда обратил внимание на способного и образованного монаха-украинца.

Когда тот вернулся в Малороссию, то был назначен игуменом Петропавловского монастыря в Глухове; тогда же, в 1695 году, вышел из печати второй том «Четьих-Миней». С 1697 года Димитрий уже архимандрит Елецкой Черниговской обители, а с 1699 года — архимандрит Спасского монастыря в Новгороде-Северском. Несмотря на все эти частые перемещения его с места на место церковными властями, писатель-инок не оставлял привычного хода своих литературных трудов, и в 1700 году вышел третий том «житий».

В результате «особливое искусство в проповеди слова Божия, такожде и добродетельная его жизнь вскоре прозорливому монарху (то есть Петру I. — д. Г.М. ) известны быть стали» , и по Императорскому Указу Димитрия в 1701 году перевели в Москву, назначив митрополитом Тобольским и Сибирским. Но для болезненного и уже немолодого тогда инока-южанина такое назначение в далекую, холодную Сибирь было непосильным бременем, а главное — там, вдали от библиотек и типографий, завершение им его литературно-исторического труда становилось практически невозможным. От всего этого святитель впал в «некоторую печаль», и только объяснившись в конце концов с Петром I, Димитрий получил разрешение остаться в Центральной России. В 1702 году его назначили правящим архиереем на Ростово-Ярославскую кафедру; митрополитом Ростовским он и являлся до самой своей кончины.

Этот святитель был одним из самых образованных людей своего времени, учеником и другом украинских духовных просветителей — Лазаря Барановича и Варлаама Ясинского, неизменно поддерживавших его литературную деятельность. В «житии» Димитрия, составленном около середины XVIII века (в связи с его церковной канонизацией в 1757 г.), особо подчеркивается, что «сей богобоязнивый муж был острого разума, великого просвещения, искусный в славянском, греческом, латинском, еврейском и польском языках, великую имел склонность к наукам» .

Живя в Ростове, святитель Димитрий открыл там первую в Московской Руси духовную семинарию, собрав для обучения в ней более 200 детей священнослужителей; «для лучшего порядка и успехов» он «разделил их на три училища… часто посещая оныя училища, сам учеников слушал и в успехах пробовал», «сам в свободные от дел церковных часы труждался, обучая их», «сам их исповедывал и Святых Таин приобщал; обучая же, определял оных к местам, истребляя невежество» . Причем содержал эти семинарские училища Димитрий на свои собственные, в общем весьма скромные, средства.

Здесь же, при поддержке тогдашнего патриарха Адриана (святительствовал с 1690 по 1700 г.) Димитрий завершил и основной свой 20-летний труд — «Четьи-Минеи», которыми и поныне пользуется вся православная Россия как наиболее полным и точным источником церковной агиографии (подробных описаний жизни святых).

Кроме богословских работ и различных комментариев к святоотеческим писаниям, святитель сочинял также диалоги этического характера, вел полемику со старообрядцами («Розыск о раскольнической Брынской вере»), писал стихи и даже первые российские пьесы — на евангельские темы. Им составлены и две летописи: «О славянском народе» и «О поставлении архиереев».

Весьма важное значение для того времени имела еще одна его «Летопись» — «От начала миробытия до Рождества Христова». Она была особенно необходима, поскольку мало кто мог тогда приобрести для келейного или домашнего чтения дорогостоящую Библию, и порой даже представители духовенства не знали толком порядка библейских событий. К сожалению, труд этот остался незавершенным: святитель, как пишет его биограф, сей книги «за частыми недугованиями совершити не возможе: но токмо по леточислению четвертыя тысящи шестаго ста лет (то есть до 4600 г. от сотворения мира, или до 908 г. до н. э. — д. Г.М. ) деяния написаны» .

Среди наиболее известных трудов Димитрия следует также назвать: «Алфавит духовный» (поучения и увещания к исполнению заповедей Господних, расположенные в алфавитном порядке), изданный в Киево-Печерской Лавре уже после смерти святителя; затем — «Руно орошенное» (о почитании Богородицы и Ее икон); «Апология» («Разговор утешающего со скорбящим») и «Краткий Катихисис» («с вопросами и ответами о вере зело полезный») .

Судя по сохранившимся портретам, владыка Димитрий был небольшого роста, белокурый, с проседью, с небольшой бородкой клинышком, сгорбленный.

Его — как очень доброго и искреннего человека — всегда волновали человеческое зло и общественная несправедливость. В одной из проповедей он говорил:

«Егда богатый яст, убогих труды яст. А егда пиет, кровь людскую пиет, слезами людскими упивается. Кто в чести? — богатый! Кто безчестен? — убогий! Кто благороден? — богатый! Кто худороден? — убогий! Кто премудр? — богатый! Кто глуп? — убогий! Богатый, аще бы и весьма был глуп, обаче то самое, яко богат, умным его между простонародными человеки творит» .

Несмотря на святительский сан, Димитрию порой приходилось переносить в Ростове и немало притеснений со стороны представителей светской власти. Своему другу, святителю Рязанскому Стефану Яворскому (1658-1722), этот истинный духовный гражданин Святой Руси писал о ее «внутренних противниках»: «Толико беззаконий, толико обид, толико притеснений вопиют на небо и возбуждают гнев и отмщение Божие» . Особенно непочтителен к святителю Димитрию был стольник Воейков, присланный в Ростов из государственного «монастырского приказа». Как-то раз святитель служил в соборе Литургию, а в это время по распоряжению стольника кого-то наказывали кнутом «на правеже». Святитель велел, чтобы истязание немедленно прекратили, но царский чиновник грубо отказал посланному. Тогда святитель, возмутившись духом, прервал службу и ушел в свое пригородное село Демьяны.

Незадолго до кончины Димитрий отослал в киевский Троицкий Кирилловский монастырь родовую икону, чтобы ее поставили над гробом отца, и тогда же написал следующее духовное завещание:

«От юности и до при ближения моего ко гробу не стяжевал имения, кроме книг святых. Не собирал во архиерействе сый келейных доходов, яже не многи бяху. Но ово на мои потребы та иждивах, ово же на нужды нуждных. Верую бо, яко приятнее Богу будет, аще не едина цата (монета. — д. Г.М. ) по мне не останет, неже егда бы многое собрание было раздаваемо. Если никто не восхощет меня тако нища обычному предати погребению, то пусть бросят в убогий дом (то есть, как говорили в старину, «на божедомье» — в общую безвестную могилу. — д. Г.М. ). Если же по обычаю будут погребать, пусть схоронят в углу церкви монастыря св. Иакова, идеже место назнаменовах. Изволяй же безденежно помянути грешную мою душу в молитвах своих Бога ради, таковый сам да помяновен будет во Царствии Небесном. Требуяй же за поминовение мзды, молю, да не помянет мя нища, ничто же на поминовение оставивша. Бог же да будет всем милостив, и мне грешному во веки, аминь» .

Сохранилось довольно подробное описание благодатной кончины святителя. В последний вечер жизни владыка велел позвать певчих и, сидя у натопленной печки, слушал пение составленных им самим кантов: «Иисусе мой Прелюбезный, надежду мою в Бозе полагаю, Ты мой Бог Иисусе, Ты моя радость». Потом он отпустил всех, задержав лишь любимого певчего, ближайшего своего помощника в трудах и переписчика своих сочинений Савву Яковлева. Ему он стал рассказывать о своей юности, годах учебы, о жизни на Украине, об иноческой жизни и молитве, прибавив: «И вы, дети, такожде молитеся». По завершении беседы святитель сказал: «Время и тебе, чадо, отбыти в дом твой». Благословив юношу, владыка поклонился ему почти до земли, благодаря за помощь в переписке сочинений. Тот смутился и заплакал, а святитель еще раз кротко повторил: «Благодарю тя, чадо». Певчий ушел, став последним человеком, видевшим святителя живым. Митрополит же удалился в особую келью, где он обычно совершал молитву. Там на следующее утро, 28 октября (ст. ст.) 1709 года, святителя и нашли бездыханным: он скончался во время молитвы, стоя на коленях.

Отпел Димитрия Ростовского его друг — митрополит Стефан Яворский, обещавший ему это.

Погребен святитель в его любимом ростовском Спасо-Яковлевском монастыре, значительно перестроенном в XVIII-XIX столетиях, но и поныне остающемся одним из самых благодатных уголков древнего Ростова Ярославского; здесь и сейчас почивают святые мощи этого выдающегося иерарха Русской Православной Церкви. Их обрели нетленными в 1752 году, а вскоре состоялась и общероссийская канонизация святителя.

В эпитафии на серебряной раке с мощами, составленной тогда же М. Ломоносовым, были помещены, в частности, такие слова: «Написав жития святых, сам в лике оных вписан быть удостоился в лето 1754, апреля 9 дня». И ниже — ломоносовские стихи в несколько тяжеловесно-возвышенном назидательном стиле, характерном для той эпохи, но, пожалуй, не утратившие своей жизненной актуальности и в наше время:

О вы! что Божество в пределах чтите тесных,
Подобие Его мня быть в частях телесных!
Вперите в мысль, чему святитель сей учил,
Что ныне вам гласит от лика горних сил:
На милость Вышняго, на истину склонитесь,
И матери своей вы Церкви примиритесь.

После митрополита Димитрия осталось богатейшее по тому времени (около 300 томов) собрание книг, перешедшее впоследствии в Московскую синодальную библиотеку.

Как заметил о замечательном ростовском владыке один из церковных наших писателей, в век наступивших тогда Петровских «реформ, иногда глубоко антинациональных и противоцерковных, этот великий человек показал, как можно быть просвещеннейшим и передовым деятелем, не изменяя прошлому своего народа и оставаясь безусловно верным православно русскому настроению» .

Оформление переплета Павла Ильина

Память 1 июля

Страдание святых мучеников Космы и Дамиана

После плотского прославления на земле Владыки Христа, Бога нашего, повсюду стали известными, как весьма удивительное дело, подвиги святых Христовых мучеников; ибо в них проявилась сила Спасителева; для всех было изумительным высказанное святыми мужественное сопротивление мучителям своим и непобедимое терпение. К числу таковых мучеников принадлежали и сии, родившиеся в древнем Риме от одного отца и матери и воспитанные в правилах христианского благочестия, братья по плоти – святые страстотерпцы Косма и Дамиан, о которых предстоит наше слово.

Научившись врачебному искусству, сии святые братья успешно исцеляли всякие болезни, и им содействовала во всем благодать Самого Бога. На каких бы больных людей или скотов ни возлагали они свои руки, те немедленно становились совершенно здоровыми. Сии искусные целители ни от кого не брали вознаграждения за исцеления, за что и были прозваны «безмездными врачами». Только одной, самой драгоценной награды требовали они от исцеляемых – веры во Христа. И действительно, не только в самом Риме, но и в окрестных городах и селениях, которые они обходили с целью исцеления недужных, они многих обращали ко Христу. Помимо благодати исцеления, они благодетельствовали людям и щедрым подаянием. У них было большое, собранное предками и перешедшее к ним от родителей имущество, которое они продавали, раздавали нищим и нуждающимся; они питали алчущих, одевали нагих; одним словом, они оказывали милосердие всем бедным и неимущим. Когда они исцеляли больных, то обычно они говорили им так:

– Мы только возлагаем на вас руки и ничего не можем сделать нашею собственною силою, все же совершает всемогущая сила единого истинного Бога и Господа Иисуса Христа; если вы уверуете в Него и не усомнитесь, то немедленно сделаетесь здоровыми.

Мученики Косма и Дамиан Римские, бессребреники. Миниатюра. Минологий Василия II. Константинополь. 985 г. Рим. Ватиканская апостольская библиотека

И действительно те, веруя, получали выздоровление.

Таким образом, ежедневно, многие, отвращаясь от идолопоклоннического нечестия, присоединялись ко Христу.

Жилище сих святых врачей находилось в одном римском селении, где было имение их родителей. Имея здесь свое местопребывание, они просвещали святою верою все окрестности.

Между тем диавол, завидуя такой, просиявшей добродетелями, жизни святых, возбудил некоторых своих прислужников отправиться к царю и оклеветать пред ним неповинных. В это время в Риме царствовал Карин1
Император Карин царствовал с 283 по 284 г.

Сей последний, послушавши клеветников, немедленно послал воинов в то селение, в котором проживали святые, с приказанием схватить безмездных врачей Коему и Дамиана и привести их к нему для допроса.

Когда воины царские дошли до селения, в котором жили святые, и стали расспрашивать здесь о Косме и Дамиане, то верующие собрались к святым и умоляли их укрыться куда-нибудь на короткое время, пока минует их гнев царский. Но святые не только не послушались этого совета, но, наоборот, намеревались самовольно выйти к отыскивавшим их воинам, желая с радостью пострадать за имя Христово. Когда же к ним собрались многие верующие и слезными мольбами увещевали их сохранить свою жизнь не ради себя, но ради спасения других, то святые – хотя и против воли, – повиновались им. Тогда верующие, взявши святых, сокрыли их в некоей пещере.

Между тем воины, тщательно отыскивая всюду святых и не находя их, от гнева и досады схватили некоторых благочестивых мужей из того селения, возложили на них оковы и повели их в Рим.

Узнав о сем, святые Косма и Дамиан немедленно вышли из пещеры и с поспешностью побежали по следам воинов; нагнавши последних на дороге, они сказали им:

– Отпустите невинных, а нас возьмите, ибо мы – те самые, которых вам приказано взять.

Таким образом воины, отпустивши тех мужей, возложили оковы на святых Коему и Дамиана и повели их в Рим. Здесь святые были заключены в оковах в темницу, в которой находились до утра. С наступлением утра царь воссел пред народом на обычном судилище, которое находилось на месте, отведенном для зрелищ; приказав представить пред собою святых узников Коему и Дамиана, царь громко сказал им:

– Это вы противоборствуете богам отцов наших и какою-то волшебною хитростью безмездно исцеляете болезни у людей и скотов, соблазняя простых людей отступать от отеческих богов и законов? Но хотя бы теперь оставьте свое заблуждение и послушайтесь моего доброго совета; приступите, принесите жертву богам, которые до сего времени долго терпели вас. Боги, будучи обижены вами, не воздали вам злом за зло – хотя и могли воздать, – но терпеливо ожидали вашего обращения к ним.

Святые же угодники Христовы, как бы едиными устами, отвечали царю так:

– Мы не соблазнили ни одного человека; мы не знаем никакой волшебной хитрости, никому не причинили никакого зла, но излечиваем болезни силою Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа, как заповедал Он, говоря: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте» (Мф. 10:8). Делаем же мы сие безмездно, потому что так завещал Спаситель, Который сказал: «Даром получили, даром давайте» (Мф. 10:8). Ведь мы требуем не имений, но ищем спасения душ человеческих и служим нищим и немощным, как Самому Христу, ибо Он присваивает Себе те попечения, которые совершаются ради первых, вещая к благодетелям: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25:35–36). Сии заповеди Его мы стараемся исполнять, надеясь получить от Него награду в бесконечной жизни Небесного Царствия. Поклоняться же признаваемым тобою богам мы никогда не согласимся. Поклоняйся им ты и те, кто согласен с тобою! Мы же хорошо знаем, что они не боги. Если же ты, царь, желаешь, то мы предложим тебе добрый совет, дабы ты познал единого истинного Бога, Творца всех, «ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45), – для наших потребностей во славу Своего превеликого имени: отступивши от бесчувственных и бездушных идолов – служи Ему!

Император Карин отвечал на сие святым так:

– Я не витийствовать призвал вас, но принести жертву богам.

– Мы приносим, – отвечали святые, – бескровную жертву, души наши, единому нашему Богу, избавившему нас от сети диавола и давшему Своего Единородного Сына за спасение всего мира. Сей наш Бог – не созданный, но Создатель всех, а твои боги суть измышления человеческие и дела рук ремесленников, и, если бы не существовало среди людей ремесла, производящего вам богов, вы не имели бы, кому поклоняться!

– Не раздражайте вечных богов, – сказал Карин, – но лучше принесите жертвы и поклонитесь им, если не хотите подвергнуться уже приготовленным для вас мукам.

– Да будешь посрамлен ты, Карин, с твоими богами, – сказали, исполнившись Святого Духа, рабы Христовы. – Так как ум твой отвращается от всегда сущего и вовеки живущего Бога и обращается к бесчувственным и никогда не существовавшим идолам, то пусть для твоего посрамления и для того, чтобы ты своим собственным опытом понял, что Бог наш всемогущ, – пусть изменится лицо твое на твоем теле и свернется со своего места!

В то время как святые произносили сии слова, внезапно переменилось лицо у Карина и свернулась шея его таким образом, что лицо его очутилось на его плечах, и он не мог повернуть своей шеи, да и помочь ему никто не мог. Таким образом он сидел на троне – с искривленною шеей и лицом. Между тем смотревший на сие народ громогласно взывал:

– Велик Бог христианский, и нет другого Бога, кроме Него!

В то время многие уверовали во Христа и умоляли святых врачей исцелить царя. Последний и сам умолял их о том же, говоря:

– Ныне я поистине знаю, что вы рабы Бога истинного. Итак, я умоляю вас, так как вы уврачевали уже многих, то исцелите и меня, дабы и я уверовал, что нет другого Бога, кроме проповедуемого вами, Сотворившего небо и землю.

– Если ты, – сказали ему на сие святые, – познаешь даровавшего тебе жизнь и царство Бога и уверуешь в Него всем сердцем своим, то Он исцелит тебя.

– Я верую в Тебя, – громогласно произнес царь, – Господи Иисусе Христе, истинный Боже, помилуй меня, и не помяни моего первого неведения!

В то время как царь произносил сии слова, выпрямилась шея его, лицо стало на свое место, как было сначала, и он, вставши со своего места, возвел очи свои на небо и, воздевши руки, воздал вместе со всем народом благодарение Богу, сказав так:

– Благословен Ты, Христе, истинный Боже, приведший меня посредством сих святых рабов Твоих от тьмы к свету.

Получивши, таким образом, исцеление, царь почтил дарами святых рабов Коему и Дамиана и отпустил их с миром.

Выйдя из Рима, святые направились в свое селение. Жители как сего селения, так и окрестных селений, услыхавши обо всем, что сделано было в Риме святыми, вышли навстречу угодникам Божиим и приняли их с радостью, веселясь и прославляя Владыку Христа. Святые между тем, по своему обыкновению, снова обходили окрестные города и селения, исцеляя недуги и просвещая всех святою верою, а затем снова возвращались в свое селение. Ненавистник же рода человеческого диавол, не успев повредить святым своими первыми кознями и не возмогши истребить их из числа живых людей, придумал другое средство. В той стране был один весьма известный врач, у которого первоначально учились врачебному искусству и сии святые Косма и Дамиан. Его-то и научил враг рода человеческого, не терпевший славы угодников Божиих, позавидовать святым. Призвавши с лестью к себе святых, тот повлек их, как бы с целью собирания врачебных растений, на гору, затаив, между прочим, в своем сердце Каинову мысль2
Каин – имя старшего сына Адама и Евы. Как первый плод чадорождения в греховном состоянии, Каин был угрюм и злобен и из зависти убил кроткого брата Авеля (Быт. 4:1-16). Это событие и имеется в виду в житии.

Заведя далеко святых, он устроил так, чтобы каждый собирал растения отдельно. Затем, напавши сначала на одного, побил его камнями, а потом таким же образом погубил и другого; после всего, взяв тела святых, он сокрыл их при находившемся там колодце3
Кончина святых безмездных врачей Космы и Дамиана последовала в 284 г.

Таким образом святые страстотерпцы Христовы, безмездные врачи Косма и Дамиан, восприняли кончину жизни своей и сподобились мученических венцов от Христа Господа Спаса нашего, Которому воссылается честь и слава с Отцом и Святым Духом ныне и в бесконечные веки. Аминь.

Память преподобного отца нашего Петра

Преподобный Петр родился и был воспитан в Константинополе. Он происходил от славных и богатых родителей. Отец его, по имени Константин, был саном патриций4
Патрициями у римлян назывались полноправные, свободнорожденные дети коренных римских граждан. Патрицианских родов считалось в Риме около ста. Обыкновенно патриции занимали высшие государственные должности.

И занимал должность полководца. С юности усердно занимаясь науками, сей Петр в особенности хорошо изучил философию, а также изучил и все светские науки. Достигнувши затем мужеского возраста, он вступил в брак и, после кончины своего отца, унаследовал почетный его патрицианский сан. Он был назначен патрицием в царствование благочестивой царицы Ирины и сына ее Константина5
Константин VI царствовал с 780 по 797 г. Мать его Ирина царствовала с 797 по 802 г.

Когда же на императорский престол вступил Никифор6
Никифор I царствовал с 802 по 811 г.

И у греков началась война с болгарами, тогда Петр был назначен императором главным начальником над всеми полками и отправился с воинами против болгар. Во время происходившей затем великой войны сначала греки победили болгар, а затем, по Божественному попущению, болгары, оправившись от понесенного поражения, жестоко разбили греков и умертвили самого императора их Никифора.

Преподобный Петр Константинопольский. Фреска. Ок. 1318 г. Косово. Монастырь Грачаница

В это самое время был захвачен болгарами и блаженный Петр с пятьюдесятью греческими князьями и, приговоренный к мучениям и смерти, содержался в темнице. И вот, когда он усердно молился Богу о своем избавлении, среди ночи явился ему святой Иоанн Богослов7
Память его совершается Святой Церковью 26 сентября и 8 мая.

Возлежавший на персях Христовых, освободил его из заключения и привел его в Рим. С того времени Петр посвятил всего себя на служение Богу; убедившись в ничтожестве всего земного, он удалился в Олимпийскую гору8
Олимпийская гора находилась в Малой Азии, на границах Фригии и Вифинии.

; приняв здесь ангельский образ, он подвизался вместе с Иоанникием Великим9
Память его – 4 ноября.

Преуспевая во всякой добродетели.

Проживши здесь тридцать четыре года, Петр, после того как уже умерла его супруга и сын, прибыл в Константинополь. Здесь он прежде всего некоторое время прожил при устроенной им церкви, именовавшейся Евандрийской. Затем, удалившись в уединенное безмолвное место, устроил себе здесь небольшую келию, в которой и прожил восемь лет, нося на теле колючую власяницу и во все годы постнической жизни не обувая ног. Он страшно истощил себя постом, бдением и прочими иноческими подвигами.

Подвизаясь так добродетельно и богоугодно, преподобный Петр почил о Господе и был сопричтен к лику преподобных, прославляющих Отца, и Сына, и Святого Духа вовеки. Аминь10
Кончина святого Петра последовала около 865 г.

Страдание святого мученика Потита

В царствование императора Антонина 11
Император Антонин Пий царствовал со 138 по 161 г.

Когда повсюду было поднято гонение на христиан, в Сардинии12
Сардиния – один из островов Средиземного моря; ныне входит в состав Итальянского королевства.

Проживал некий муж, придерживавшийся идолопоклоннического нечестия, по имени Гилас. У него был единственный сын, тринадцатилетний отрок, по имени Потит. Потит был вразумлен премудростью Бога, совершающего Себе хвалу «из уст младенцев» (Пс. 8:3), и просвещен благодатью Святого Духа настолько, что познал Творца своего и Ему одному приносил свои молитвы и поклонения, бездушных же идолов гнушался. Умея читать книги, Потит нашел христианские Божественные Писания и, прочитавши их, исполнился духовной премудрости и разума. Удалившись тайно от отца к христианам, он принял Святое Крещение и отвращался от мерзостных идольских жертвоприношений. Гилас, отец Потита, заметив, что сын его не воздавал поклонения идолам, весьма опечалился и начал с нежностью увещевать его вместе с ним принести жертву богам.

– Отче, – отвечал Гиласу на сии увещания святой отрок, – ты говоришь мне недобрые речи, приказывая принести жертву бесам! Если ты любишь меня, твоего сына, действительно отечески, то и советуй мне то, что спасает, а не губит душу. Я желаю, дабы и ты, познавши истину, отвратился от скверного заблуждения и стал служить Единому, на небесах живущему и все содержащему Богу, Творцу всей твари!

Отец, разгневавшись, заключил его в отдельную комнату и отдал приказание, дабы никто из домашних не осмеливался давать отроку ни хлеба, ни воды.

– Посмотрим, – пригрозил он, – подаст ли тебе пищу и питие Бог твой, Которого ты почитаешь!

Между тем святой отрок Потит, преклонивши колена, молился Богу, говоря так:

– «Вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со мною, побори борющихся со мною» (Пс. 34:1). Я желаю служить Тебе, Господу моему Иисусу Христу, изволившему снизойти с небес на землю ради спасения рода человеческого. Призри на молитву смиренного раба Твоего и укрепи меня в алчбе, как укрепил Ты вверженного в львиный ров пророка Твоего Даниила13
Даниил – четвертый из так называемых «великих пророков» (Исаия, Иеремия, Иезекииль, Даниил). Был отведен в плен в Вавилон, в 604 г. до Р. X., по повелению царя Навуходоносора. Здесь прославился своей мудростью и истолкованием снов Навуходоносора. По клеветам завистников был брошен в ров на съедение львам, но силою Божией остался невредимым (Дан. 14:29–42). Это событие и имеется в виду в житии. Память святого пророка Даниила празднуется Святой Церковью 17 декабря.

Ты сказал в Святом Евангелии Своем: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся… Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5:6,10). Итак, не оставь и меня, заключенного здесь и томимого голодом и жаждою за правду Твою!

Святой пробыл в том заключении много дней, томимый от отца голодом и жаждою, от Боге же укрепляемый духовною пищею и напояемый благодатию Святого Духа, так что лицо его сияло как солнце. Веселясь о Господе, он говорил:

– Благодарю Тебя, Владыка, что Ты благоизволил насытить меня, недостойного раба Твоего, Твоими духовными благами, которых желают тем сильнее, чем больше получают. Молю также Тебя, Боже благой и милосердный, Боже ангелов и архангелов, не желающий смерти грешника, но хотящий, да обратится он и будет жив, – услышь меня, вопиющего к Тебе всем сердцем о моем родителе: даруй ему познание Твоей истины и разумение веры; отверзи ему ум, дабы познать ему Тебя, Творца своего и послужить Тебе одному, а не эллинскому многобожию. Пусть не порадуется о нем враг рода христианского – диавол, но да прославится на нем Твоя всемогущая сила, наставляющая к спасению заблуждающихся.

Когда святой молился в таких словах, ему явился Ангел Господень, укрепивший его и сказавший:

– Ты получишь то, что просишь! Бог, в Которого ты веруешь от всего сердца своего, всегда с тобою, и ты получишь то, чего просишь у Него. Но знай также и то, что на тебя замыслил козни губитель душ человеческих – диавол. Итак, тебе необходимо воспринять «всеоружие Божие» (Еф. 6:11), дабы ты возмог сопротивляться козням его.

Сказавши сии слова, ангел света удалился.

Между тем святой продолжал молиться к Богу, говоря:

По прошествии же некоторого времени, внезапно, в сиянии ложного света, явился Потиту ангел тьмы и сказал ему:

– Вот, я пришел к тебе, о незлобивый юноша, дабы ты не изнемогал телом и душою твоею от голода и жажды, но дабы послушался своего отца и с ним насытился яствами. Я, – Христос, смилостивившийся над тобою; видя твои слезы, я пришел навестить тебя.

– «Отойди от меня, сатана» (Мф. 16:23), враг истины, – отвечал святой отрок Потит обольстителю. – Ты не обманешь раба Божия: не Христос ты, но антихрист.

Сказавши сие, святой стал молиться, говоря:

– Господи Иисусе Христе! Отгони от меня сего скверного врага и вверни его в бездну, в которую он осужден со своими слугами!

Тогда диавол, изменивши притворное ангельское подобие, сделался громаднейшим великаном, в пятнадцать локтей ростом, а затем снова преобразился в огромного вола и зарычал страшным голосом. Святой же, оградивши себя знамением креста, сказал ему:

– Перестань, злобный дух, искушать Христовых воинов! Ты не сможешь устрашить искупленного силою креста!

– О, какой молодой отрок побеждает меня! Увы, где же мне почить теперь? На кого испущу я стрелы мои? Если я подступаю к старику, то и тогда я не столь легко побеждаюсь им, как сим отроком. Но отправлюсь, и войду в единственную дочь императора Антонина, и на ней покажу силу мою! Против тебя же, Потит, я возбужу царя, и научу его погубить тебя в страшных мучениях!

– Враг, – отвечал святой Потит, – каковым бы мучениям ни подвергали меня, я повсюду одержу над тобою победу, одержу победу не я, но Господь мой Иисус Христос!

Потом диавол убежал, взывая:

– Горе мне, потому что я побежден отроком!

После сего отец Потита Гилас, выведя его из заключения, сказал ему:

– Чадо, принеси жертву богам, ибо император повелел, дабы всякий, не приносящий жертв богам, был предаваем смерти после страшных мучений или был отдаваем на съедение зверям. Я страдаю за тебя, так как ты у меня единственный сын; я не хочу потерять своего наследника.

– Каким богам следует мне, – спросил святой, – принести жертвы, дабы мне знать их по именам?

– Да разве ты не знаешь, – сказал отец, – бога Зевса14
Зевс – верховный бог древнегреческой религии, считавшийся родоначальником прочих богов и людей.

Арея15
Арей, или Марс – бог войны.

И Минерву?16
Минерва, или Афина – богиня мудрости.

– Со дня рождения моего, – отвечал отрок, – я никогда не слыхивал, чтобы сии были богами, но – идолами. О, отче, если бы ты знал, сколь велик Бог христианский, Который, смиривши Себя, спас нас, то ты уверовал бы в Него, ибо Он есть единый истинный Бог, сотворивший небо и землю, все же прочие боги суть языческие бесы.

– Откуда у тебя сии речи, которые ты произносишь? – спросил Гилас.

– Моими устами говорит Тот, Кому я служу, – отвечал святой, – ибо Он сказал в Своем Евангелии: «Не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать» (Мф. 10:19).

– Разве ты не боишься мучений, дитя мое? – спросил Гилас. – Что ты будешь делать тогда, когда будешь отведен к правителю, который предаст тебя лютым мучениям?

– О, отче, – отвечал, улыбнувшись, святой отрок, – безумное слово произнес ты! Искупитель душ наших, Господь мой Иисус Христос, Он укрепит меня, раба Своего. Разве ты, отец, не знаешь того, что именем Господним Давид17
Давид – пророк, псалмопевец и знаменитый царь Израильский, живший за одиннадцать веков до рождества Христова; вел успешные войны с соседними народами, значительно расширил границы Израильского царства, заботился об упорядочении внутренней жизни иудеев и благоустроений богослужения. Им написана книга Псалтирь, содержащая 150 (151) псалмов, или кратких религиозно-нравственных молитвословий, выражающих разнообразные чувствования верующего.

Безоружный юноша, убил камнем сильного Голиафа18
Имеется в виду знаменитый подвиг Давида в единоборстве его с филистимлянским исполином Голиафом (подробнее об этом см. 1 Цар. 17:32–51).

и, извлекши у него меч, обезглавил его?

– В надежде на Бога своего готов ли ты перенести все страдания? – спросил Гилас.

Святой отвечал:

– Верую, что Творец мой, Отец, и Сын, и Святой Дух, Единый Бог в Троице, даст мне силу не только мужественно перенести все мучения, но и умереть за Него безбоязненно. И ты, отец, уверуй в Бога, о Котором я говорю тебе, и тогда ты спасешься. Ведь, те боги, которым ты ныне кланяешься, суть ничтожество – и никогда никого не спасли и не смогли ничего сделать. Да и какая польза кланяться бездушной меди, камню, дереву, которые, когда упадут на землю, не смогут подняться, но разбиваются на части и, будучи разбиваемы, не издают голоса, так как они немы и бесчувственны? Теми именами, которыми вы называете своих идолов, в древности именовались сквернейшие и беззаконнейшие люди, занимавшиеся бесовским волхвованием и предававшиеся разного рода злодеяниям, достойные всякого наказания. Государственные законы таковых осуждают и предают смертной казни и в настоящее время. Окаянные души тех ваших богов в настоящее время непрестанно мучаются в вечном, никогда не угасающем огне ада. В том же самом огне бесконечно будут мучиться и те, которые ныне служат идолам тех богов. Наш же вовеки живущий Бог все направляет к благой цели, управляет всеми видимыми и невидимыми тварями, владычествует над небесным и земным. Он поистине прославит в Своем Небесном Царствии верующих в Него и верно служащих Ему. Впрочем, и на земле Он также делает славными имена их, обогащая их чудесною благодатью, силою которой они творят знамения и чудеса. Ибо Он говорит: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и, если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк. 16:17–18).

Текущая страница: 1 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 38 страниц]

Святитель Димитрий Ростовский
Жития святых святителя Димитрия Ростовского. Том I. Январь

Оформление переплета Павла Ильина

Память 1 января

Слово на Обрезание Христово

Господь наш Иисус Христос, по истечении восьми дней от рождения, соизволил принять обрезание. С одной стороны, Он принял его для того, чтобы исполнить закон: «не нарушить закон пришел Я, – сказал Он, – но исполнить» (Мф. 5:17); ибо Он повиновался закону, дабы освободить от него тех, кто пребывал в рабском подчинении ему, как говорит апостол: «Бог послал Сына Своего, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных» (Гал. 4:5). С другой стороны, Он воспринял обрезание для того, чтобы показать, что Он принял действительно плоть человеческую, и чтобы заградились еретические уста, говорящие, что Христос не принял на Себя истинной плоти человеческой, но родился только призрачно1
Еретики, называвшиеся докетами, учили, что Бог не мог воспринять на Себя немощной плоти человеческой и что людям только казалось, будто Христос страдал и умер.

Итак, Он был обрезан, чтобы явно было Его человечество. Ибо если бы Он не облекся в нашу плоть, то как мог быть обрезан призрак, а не плоть? Святой Ефрем Сирин говорит: «Если Христос не был плотью, то кого обрезал Иосиф? Но как Он был воистину плотью, то и обрезан был как человек, и младенец обагрялся действительно Своею кровью, как сын человеческий; Он болел и плакал от боли, как подобает имеющему человеческую природу». Но, кроме того, Он принял плотское обрезание и для того, чтобы установить для нас духовное обрезание2
Т. е. крещение, которое, как ниже сказано, удаляет из человека греховные страсти.

; ибо, закончивши ветхий, касавшийся плоти3
Ветхий Завет по преимуществу содержал в себе постановления, касавшиеся внешнего благоповедения человека.

Закон, Он положил начало новому, духовному. И как ветхозаветный плотский человек обрезывал чувственную свою плоть, так новый духовный человек должен обрезывать душевные страсти: ярость, гнев, зависть, гордость, нечистые желания и другие грехи и греховные вожделения.

Обрезан же был Он на восьмой день потому, что предизображал нам кровью Своею грядущую жизнь, которая обыкновенно учителями Церкви называется восьмым днем или веком. Так, писатель канона на Обрезание Господне святой Стефан4
Святой Стефан Савваит – песнописец VIII века. Память его – 28 октября.

Говорит: «Будущаго непрестанною осмаго века жизнь изображает, в нюже Владыка обрезася плотию» 5
Служба Обрезанию Господню, канон, на 4-й песни.

И святой Григорий Нисский так говорит: «Обрезание по закону должно было совершаться в восьмой день, причем восьмое число предуказывало на восьмой, будущий век»6
Число семь в Священном Писании означает полноту. Посему, чтобы обозначить всю долговременность жизни этого мира, святые отцы употребляли выражение «семь веков» (или дней), а «восьмой век» (или день), естественно, уже должен был обозначать жизнь будущую.

Подобает также знать, что обрезание в Ветхом Завете было установлено во образ крещения и очищения прародительского греха, хотя тот грех и не очищался совершенно обрезанием, чего и не могло быть до тех пор, пока Христос добровольно не пролил за нас в страданиях Своей пречистой крови. Обрезание было только прообразом истинного очищения, а не самым истинным очищением, которое совершил Господь наш, взяв грех от среды и пригвоздив его на крест7
Кол. 2:14. Грех от среды – т. е. грех стоял как препятствие, перегородка, отгораживая человека от Бога. Но потом грех был пригвожден ко кресту, т. е. лишился всякой силы и не мог уже препятствовать человеку войти в общение с Богом.

А вместо ветхозаветного обрезания установив новое благодатное крещение водою и Духом. Обрезание было в те времена как бы казнью за прародительский грех и знаком того, что обрезываемый младенец зачат был в беззаконии, как говорит Давид, и в грехе родила его мать его (Пс. 50:7), отчего и язва оставалась на отроческом теле. Господь же наш был безгрешен; ибо хотя Он и по всему уподобился нам, но не имел на Себе греха. Подобно тому как медный змий, сооруженный в пустыне Моисеем, был по виду подобен змию, но не имел в себе змеиного яда (Чис. 21:9), так и Христос был истинный человек, но непричастный человеческому греху, и родился сверхъестественным образом, от чистой и безмужней Матери. Ему, как безгрешному и Самому бывшему Законодателем, не нужно бы и претерпевать того болезненного законного обрезания; но так как Он пришел взять на Себя грехи всего мира и Бог, как говорит апостол, не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех (2 Кор. 5:21), то Он, будучи без греха, претерпевает обрезание, как бы грешник. И в обрезании Владыка нам явил большее смирение, нежели в рождении Своем. Ибо в рождении Он принял на Себя образ человека, по слову апостола: «Сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Флп. 2:7); в обрезании же Он принял на Себя образ грешника, как грешник претерпевая боль, положенную за грех. И в чем не был виновен, за то Он страдал как невинный, как бы повторяя с Давидом: «Чего я не отнимал, то должен отдать» (Пс. 68:5), т. е. за тот грех, коему я непричастен, принимаю болезнь обрезания. Обрезанием, им принятым, Он предначал Свои страдания за нас и вкушение той чаши, которую Он имел испить до конца, когда, вися на кресте, произнес: «Совершилось!» (Ин. 19:30). Он изливает теперь капли крови от крайней плоти, а затем она потоками будет истекать впоследствии из всего Его тела.

Он начинает терпеть в младенчестве и приучается к страданию, чтобы, став мужем совершенным, быть в состоянии вынести более лютые страдания, ибо к подвигам мужества следует приучаться с юности. Жизнь человеческая, полная трудов, подобна дню, для которого утро составляет рождение, а вечер кончину. Итак, с утра, из пелен, Христос, обожаемый человек, выходит на дело свое, на труды – Он в трудах с самой юности Своей и на работу свою до вечера (Пс. 103:23), того вечера, когда солнце померкнет и по всей земле будет тьма, до часа девятого. И возглаголет Он иудеям: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Ин. 5:17). Что же соделывает нам Господь? – Наше спасение: «Устрояющий спасение посреди земли» (Пс. 73:12). А чтобы сделать это дело вполне совершенно, Он принимается за него с утра, от юности, начиная претерпевать телесную болезнь, а вместе и сердечно болезнуя о нас, как о Своих чадах, доколе не изобразится в нас Сам Он – Христос8
Гал. 4:19. Изобразится – в нас ясно отпечатлеется образ Христа, так что мы вполне будем достойны названия христиан.

С утра Он начинает сеять Своею кровью, чтобы к вечеру собрать прекрасный плод нашего искупления. Обожаемому Младенцу было наречено при обрезании имя Иисус, которое было принесено с неба Архангелом Гавриилом в то время, когда он благовестил о зачатии Его Пречистой Деве Марии, прежде чем Он зачат был во чреве, т. е. прежде чем Пресвятая Дева приняла слова благовестника, прежде чем сказала: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему!» (Лк. 1:38). Ибо при этих словах Ее Слово Божие тотчас стало плотью, вселившись в пречистую и пресвятейшую Ее утробу. Итак, пресвятейшее имя Иисус, нареченное ангелом прежде зачатия, дано было при обрезании Христу Господу, что и служило извещением о нашем спасении; ибо имя Иисус значит – спасение, как объяснил тот же ангел, явившись во сне Иосифу и говоря: «Наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (Мф. 1:21). И святой апостол Петр свидетельствует об имени Иисусовом такими словами: «Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:12). Сие спасительное имя Иисус прежде всех веков в Тройческом Совете было предуготовлено, написано и до сего времени было хранимо для нашего избавления, теперь же, как бесценный жемчуг, принесено было из небесной сокровищницы для искупления человеческого рода и открыто всем Иосифом. В этом имени открыты истина и мудрость Божия (Пс. 50:8). Это имя, как солнце, озаряло своим сиянием мир, по слову пророка: «А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды» (Мал. 4:2). Как благовонное миро, оно напоило своим ароматом вселенную: разлитое миро – сказано в Писании – от благовония мастей твоих (Песн. 1:2), не в сосуд оставшееся миро – имя Его, но вылитое. Ибо пока миро хранится в сосуде, до тех пор и благовоние его удерживается внутри; когда же оно прольется, то тотчас наполняет воздух благоуханием. Неизвестна была сила имени Иисусова, пока скрывалась в Предвечном Совете, как бы в сосуде. Но как скоро то имя излилось с небес на землю, то тотчас же, как ароматное миро, при излиянии во время обрезания младенческой крови, наполнило вселенную благоуханием благодати, и все народы ныне исповедуют, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца9
Флп. 2:11, т. е. Господь Иисус прославил Своим, принятым Им на Себя, подвигом Бога Отца.

Сила имени Иисусова теперь открылась, ибо то дивное имя Иисус привело в удивление ангелов, обрадовало людей, устрашило бесов, ибо и бесы веруют, и трепещут (Иак. 2:19); от того самого имени сотрясается ад, колеблется преисподняя, исчезает князь тьмы, падают истуканы, разгоняется мрак идолопоклонства и вместо него воссиявает свет благочестия и просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1:9). О сем имени выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних (Флп. 2:10). Это имя Иисусово есть сильное оружие против врагов, как говорит святой Иоанн Лествичник: «Именем Иисуса всегда поражай ратников, ибо крепче этого оружия ты не найдешь ни на небе, ни на земле. Как сладко сердцу, любящему Христа Иисуса, это драгоценнейшее имя – Иисус! Как приятно оно тому, кто имеет его! Ибо Иисус – весь любовь, весь сладость. Как любезно это пресвятое имя – Иисус – рабу и узнику Иисусову, взятому в плен Его любовью! Иисус – в уме, Иисус – на устах, Иисус – где сердцем веруют к праведности, Иисус – где устами исповедуют ко спасению (Рим. 10:10). Ходишь ли ты, сидишь ли на месте или что работаешь – Иисус всегда находится пред очами. «Ибо я рассудил, – сказал апостол, – быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса» (1 Кор. 2:2). Ибо Иисус для того, кто прилепляется к Нему, есть просвещение ума, красота душевная, здравие для тела, веселие сердцу, помощник в скорбях, радость в печалях, врачевство в болезни, отрада во всех бедах, и надежда на спасение и для того, кто Его любит, Сам есть награда и воздаяние.

Некогда, по сказанию Иеронима, неисповедимое имя Божие начерчивалось на золотой дощечке, которую носил на челе своем великий первосвященник10
Золотая дощечка, прикрепленная к главной повязке первосвященника, имела на себе начертание имени Божия (Иегова).

; ныне же Божественное имя Иисус начертывается истинною Его кровью, излиянною при Его обрезании. Начерчивается же оно уже не на золоте вещественном, а на духовном, т. е. на сердце и на устах рабов Иисусовых, как оно начертано было в том, о котором Христос сказал: «Ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое» (Деян. 9:15). Сладчайший Иисус хочет, чтобы имя Его, как самое сладкое питие, было носимо в сосуде, ибо Он воистину сладок всем, вкушающим Его с любовью, к которым и обращается псалмопевец с такими словами: «Вкусите, и увидите, как благ Господь» (Пс. 33:9)! Вкусив Его, пророк вопиет: «Возлюблю Тебя, Господи, крепость моя» (Пс. 17:2)! Вкусив Его, и святой апостол Петр говорит: «Вот, мы оставили все и последовали за Тобою; К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Мф. 19:27; Ин. 6:68). Сею сладостью для святых страдальцев настолько были услаждены их тяжкие мучения, что они не боялись даже и самой ужасной смерти. «Кто нас, – вопияли они, – отлучит от любви Божией: скорбь, или опасность, или меч, ни смерть, ни жизнь, ибо крепка, как смерть, любовь (Рим. 8:35, 38; Песн. 8:6)». В каком же сосуде неизреченная сладость – имя Иисусово – любит быть носимой? Конечно, в золотом, который испытан в горниле бед и несчастий, который украшен как бы драгоценными камнями, ранами, принятыми за Иисуса, и говорит: «Ибо я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем» (Гал. 6:17). Такого сосуда требует та сладость, в таком имя Иисусово желает быть носимым. Не напрасно Иисус, принимая имя во время обрезания, проливает кровь; этим Он как бы говорит, что сосуд, имеющий носить в себе Его имя, должен обагриться кровью. Ибо когда Господь взял Себе избранный сосуд для прославления Своего имени – апостола Павла, – то тотчас же прибавил: «И Я покажу ему, сколько он должен пострадать за имя Мое» (Деян. 9:16). Смотри на Мой сосуд окровавленный, изъязвленный – так начерчивается имя Иисусово краснотою крови, болезнями, страданиями тех, кто стоит до крови, подвизаясь против греха (Евр. 12:14).

Итак, облобызаем тебя с любовью, о сладчайшее Иисусово имя! Мы поклоняемся с усердием пресвятому Твоему имени, о пресладкий и всеще-дрый Иисусе! Мы хвалим Твое высочайшее имя, Иисусе Спасе, припадаем к пролитой при обрезании крови Твоей, незлобивый Младенец и совершенный Господь! Мы умоляем при сем Твою преизобильную благость, ради того Твоего пресвятого имени и ради Твоей драгоценнейшей, изливаемой за нас крови, и еще ради Пренепорочной Твоей Матери, нетленно Тебя родившей, – излей на нас богатую Твою милость! Услади, Иисусе, сердце наше Самим Тобою! Защити и огради нас, Иисусе, всюду Твоим именем! Означай и запечатлевай нас, рабов Твоих, Иисусе, тем именем, дабы мы могли быть приняты в Твое будущее Царствие, и там вместе с ангелами славить и воспевать, Иисусе, пречестное и великолепное имя Твое вовеки. Аминь.

Тропарь, глас 1:

На престоле огнезрачном в вышних седяй со Отцем безначальным, и Божественным Твоим Духом, благоволил еси родитися на земли, от отроковицы, неискусомужныя Твоея Матере Иисусе: сего ради и обрезан был еси, яко человек осмодневный. Слава всеблагому Твоему совету: слава смотрению Твоему: слава снизхождению Твоему, Едине человеколюбие.

Кондак, глас 3:

Всех Господь обрезание терпит и человеческая прегрешения яко благ обрезует: дает спасение днесь миру. Радуется же в вышних и Создателев иерарх, и светоносный божественный таинник Христов Василий.

Житие святого отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарийского

Великий угодник Божий и богомудрый учитель Церкви Василий родился от благородных и благочестивых родителей в каппадокийском городе Кесарии11
Каппадокия – провинция Римской империи, находилась на востоке Малой Азии, известна была во времена Василия Великого образованностью своих жителей. В конце XI века Каппадокия подпала под власть турок и доселе принадлежит им. Кесария – главный город Каппадокии; Церковь Кесарийская издавна славилась образованностью своих архипастырей. Св. Григорий Богослов, здесь положивший начало своему образованию, называет Кесарию «столицей просвещения».

Около 330 года, в царствование императора Константина Великого12
Император Константин Великий царствовал с 324 по 337 г.

Отца его звали также Василием13
Отец Василия, по имени также Василий, известный своей благотворительностью, был женат на знатной и богатой девушке Еммелии. От этого брака родились пять дочерей и пять сыновей. Старшая дочь, Макрина, после безвременной смерти своего жениха осталась верною этому благополагавшемуся союзу, посвятив себя целомудрию (память ее 19 июля); другие сестры Василия вышли замуж. Из пяти братьев один умер в раннем детстве; трое были епископами и причислены к лику святых; пятый погиб на охоте. Из оставшихся в живых старшим сыном был Василий, за ним следовал Григорий, впоследствии епископ Нисский (память его 10 января), и Петр, сначала простой подвижник, потом епископ Севастийский (память его 9 января). Отец Василия, вероятно, незадолго перед кончиной принял сан священника, как об этом можно заключать из того, что Григорий Богослов называет мать Василия Великого супругой иерея.

А мать – Еммелией. Первые семена благочестия были посеяны в его душе благочестивой его бабкой, Макриною, которая в юности своей удостоилась слышать наставления из уст святого Григория Чудотворца14
Григорий Чудотворец, епископ Неокесарии (к северу от Кесарии Каппадокийской) составил Символ веры и каноническое послание, а кроме того, написал еще несколько сочинений. Умер в 270 г., память его 17 ноября.

– и матерью, благочестивой Еммелией. Отец же Василия наставлял его не только в христианской вере, но учил и светским наукам, которые ему были хорошо известны, так как он сам преподавал риторику, т. е. ораторское искусство, и философию. Когда Василию было около 14-ти лет, отец его скончался, и осиротевший Василий два или три года провел с своею бабкою Макриною невдалеке от Неокесарии, близ реки Ириса 15
Неокесария – нынешний Никсар – знаменитая по своей красоте столица Понта Полемониака, на севере Малой Азии; особенно известна по происходившему там (в 315 г.) церковному Собору. Ирис – река в Понте, берет начало на Антитавре.

В загородном доме, которым владела его бабка и который впоследствии был обращен в монастырь. Отсюда Василий часто ходил и в Кесарию, чтобы навещать свою мать, которая с прочими своими детьми жила в этом городе, откуда она была родом.

Святитель Василий Великий . Икона . XVIII в.

По смерти Макрины Василий на 17-м году жизни снова поселился в Кесарии, чтобы заниматься в тамошних школах разными науками. Благодаря особой остроте ума Василий скоро сравнялся в познаниях со своими учителями и, ища новых знаний, отправился в Константинополь, где в то время славился своим красноречием молодой софист Ливаний16
Софисты – ученые, посвятившие себя преимущественно изучению и преподаванию красноречия. Ливаний и впоследствии, когда уже Василий был епископом, поддерживал с ним письменные сношения.

Но и здесь Василий пробыл недолго и ушел в Афины – город, бывший

матерью всей эллинской премудрости17
Афины – главный город Греции, издавна привлекавший к себе цвет греческого ума и таланта. Здесь некогда жили известные философы – Сократ и Платон, а также поэты Эсхил, Софокл, Еврипид и др. Под «эллинскою премудростью» разумеется языческая ученость, языческое образование.

В Афинах он стал слушать уроки одного славного языческого учителя по имени Еввул, посещая вместе с тем школы двух других славных афинских учителей, Иверия и Проэресия 18
Проэресий, знаменитейший в то время учитель философии, был христианин, как это видно из того, что он закрыл свою школу, когда император Юлиан запретил христианам заниматься преподаванием философии. О том, какой религии держался иерей, ничего не известно.

Василию в это время пошел уже двадцать шестой год – и он обнаруживал чрезвычайное усердие в занятиях науками, но в то же время заслуживал и всеобщее одобрение чистотою своей жизни. Ему известны были только две дороги в Афинах – одна, ведшая в церковь, а другая – в школу.

В Афинах Василий подружился с другим славным святителем – Григорием Богословом, также обучавшимся в то время в афинских школах19
Григорий (Назианзин) был впоследствии некоторое время патриархом Константинопольским и известен своими высокими творениями, за который получил прозвание Богослова. Он был знаком с Василием еще в Кесарии, но близко подружился с ним только в Афинах. Память его 25 января.

Василий и Григорий, будучи похожи друг на друга по своему благонравию, кротости и целомудрию, так любили друг друга, как будто у них была одна душа, – и эту взаимную любовь они сохранили впоследствии навсегда. Василий настолько увлечен был науками, что часто даже забывал, сидя за книгами, о необходимости принимать пищу. Он изучил грамматику, риторику, астрономию, философию, физику, медицину и естественные науки. Но все эти светские, земные науки не могли насытить его ум, искавший высшего, небесного озарения, и, пробыв в Афинах около пяти лет, Василий почувствовал, что мирская наука не может дать ему твердой опоры в деле христианского усовершенствования. Поэтому он решился отправиться в те страны, где жили христианские подвижники и где бы он мог вполне ознакомиться с истинно христианскою наукою.

Итак, в то время как Григорий Богослов оставался в Афинах, уже сам сделавшись учителем риторики, Василий пошел в Египет, где процветала иноческая жизнь20
Египет давно уже служил местом, где особенно развита была христианская подвижническая жизнь. Точно так же там было великое множество христианских ученых, из которых самыми знаменитыми были Ориген и Климент Александрийский.

Здесь у некоего архимандрита Порфирия он нашел большое собрание богословских творений, в изучении которых провел целый год, упражняясь в то же время в постнических подвигах. В Египте Василий наблюдал за жизнью знаменитых современных ему подвижников– Пахомия, жившего в Фиваиде, Макария старшего и Макария Александрийского, Пафнутия, Павла и других. Из Египта Василий отправился в Палестину, Сирию и Месопотамию, чтобы обозреть святые места и ознакомиться с жизнью тамошних подвижников. Но на пути в Палестину он заходил в Афины и здесь имел собеседование со своим прежним наставником Еввулом, а также препирался об истинной вере с другими греческими философами.

Желая обратить своего учителя в истинную веру и этим заплатить ему за то добро, которое он сам получил от него, Василий стал искать его по всему городу. Долго он не находил его, но наконец за городскими стенами встретился с ним в то время, как Еввул беседовал с другими философами о каком-то важном предмете. Прислушавшись к спору и не открывая еще своего имени, Василий вступил в разговор, тотчас же разрешив затруднительный вопрос, и потом, со своей стороны, задал новый вопрос своему учителю. Когда слушатели недоумевали, кто бы это мог так отвечать и возражать знаменитому Еввулу, последний сказал:

– Это – или какой-либо бог, или же Василий21
Т. е., по мнению Еввула, Василий имел разум, превосходивший обычную человеку меру ума, и в этом отношении приближался к богам.

Узнав Василия, Еввул отпустил своих друзей и учеников, а сам привел Василия к себе, и они целых три дня провели в беседе, почти не вкушая пищи. Между прочим Еввул спросил Василия о том, в чем, по его мнению, состоит существенное достоинство философии.

– Сущность философии, – отвечал Василий, – заключается в том, что она дает человеку памятование о смерти22
Т. е. тот только заслуживает почетного имени «философ», кто смотрит на смерть как на переход в новую жизнь и потому без страха покидает этот мир.

При этом он указывал Еввулу на непрочность мира и всех утех его, которые сначала кажутся действительно сладкими, но зато потом становятся крайне горькими для того, кто слишком сильно успел к ним привязаться.

– Есть наряду с этими утехами, – говорил Василий, – утешения другого рода, небесного происхождения. Нельзя в одно и то же время пользоваться теми и другими – «Никто не может служить двум господам» (Мф. 6:24), – но мы все-таки, насколько возможно людям, привязанным к житейскому, раздробляем хлеб истинного познания и того, кто даже по собственной вине лишился одеяния добродетели, вводим под кров добрых дел, жалея его, как жалеем на улице человека нагого.

Вслед за этим Василий стал говорить Еввулу о силе покаяния, описывая однажды виденные им изображения добродетели и порока, которые поочередно привлекают к себе человека, и изображение покаяния, около которого, как его дочери, стоят различные добродетели23
Такие картины в древности нередко употреблялись нравоучителями для того, чтобы произвести большее впечатление на слушателей.

– Но нам нечего, Еввул, – прибавил Василий, – прибегать к таким искусственным средствам убеждения. Мы владеем самою истиною, которую может постичь всякий, искренно к ней стремящийся. Именно, мы веруем, что все некогда воскреснем, – одни в жизнь вечную, а другие для вечного мучения и посрамления. Нам ясно об этом говорят пророки: Исайя, Иеремия, Даниил и Давид и божественный апостол Павел, а также Сам призывающий нас к покаянию Господь, Который отыскал погибшее овча и Который, возвращающегося с раскаянием блудного сына обняв с любовью, лобызает, украшает его светлою одеждою и перстнем и делает для него пир (Лк. 15). Он дает равное воздаяние пришедшим в одиннадцатый час, равно как и тем, которые терпели тягость дня и зной24
Т. е. жара, зной, который очень тяжел на востоке (Мф. 20:12).

Он подает нам, кающимся и родящимся водою и Духом то, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его25
Т. е. чего мы теперь никакими средствами и представить себе не можем (1 Кор. 2:9).

Когда Василий передал Еввулу вкратце историю домостроительства нашего спасения, начав с грехопадения Адамова и закончив учением о Христе Искупителе, Еввул воскликнул:

– О, явленный небом Василий, через тебя я верую в Единого Бога Отца Вседержителя, Творца всяческих, и чаю воскресения мертвых и жизни будущего века, аминь. А вот тебе и доказательство моей веры в Бога: остальное время моей жизни я проведу с тобою, а теперь желаю рождения от воды и Духа.

Тогда Василий сказал:

– Благословен Бог наш отныне и до века, Который озарил светом истины ум твой, Еввул, и привел тебя из крайнего заблуждения в познание Своей любви. Если же ты хочешь, – как ты сказал, – жить со мною, то я объясню тебе, каким образом нам заботиться о нашем спасении, избавляясь от сетей здешней жизни. Продадим все наше имение и раздадим деньги нищим, а сами пойдем в святой град видеть тамошние чудеса26
Т. е. различные достопримечательности, как, например, Гроб Христов, Голгофа и так далее.

; там мы еще более укрепимся в вере.

Раздав, таким образом, нуждающимся все имение свое и купив себе белые одежды, какие требовалось иметь принимающим крещение27
Как ныне, так и в древности новокрещенные в знак полученного ими очищения от грехов облекались в белые одежды.

Они пошли в Иерусалим и по дороге обращали многих к истинной вере.

Пришедши в Антиохию28
Здесь разумеется Антиохия Сирийская при реке Оронте, называвшаяся Великою.

Они вошли в одну гостиницу. Сын содержателя гостиницы, Филоксен, в это время сидел у дверей в большом огорчении. Будучи учеником софиста Ливания, он взял у него некоторые стихотворения Гомера29
Гомер – величайший греческий поэт, живший в IX в. до Р. X.; написал знаменитые поэмы «Илиада» и «Одиссея».

Чтобы переложить их на ораторскую речь, но не мог этого сделать и, находясь в таком затруднении, весьма скорбел. Василий, увидев его грустным, спросил:

– О чем ты грустишь, юноша?

Филоксен же сказал:

– Если я и скажу тебе о причине моей скорби, какая мне будет от тебя польза?

Когда же Василий настаивал на своем и обещал, что не напрасно юноша скажет ему о причине своей скорби, то отрок сказал ему и о софисте, и о стихах, прибавив, что причина скорби его та, что он не умеет ясно передать смысл тех стихов. Василий, взяв стихи, начал толковать их, перелагая их на речь простую; отрок же, удивляясь и радуясь, просил его написать ему тот перевод. Тогда Василий написал перевод тех Гомеровых стихов тремя разными способами, и отрок, взяв перевод с радостью, пошел с ними утром к учителю своему Ливанию. Ливаний, прочитав, удивился и сказал:

– Клянусь Божественным промыслом, что нет среди нынешних философов никого, кто мог бы дать такое толкование! Кто же написал это тебе, Филоксен?

Отрок сказал:

– В моем доме находится один странник, который написал это толкование очень скоро и без всякого затруднения.

Ливаний тотчас поспешил в гостиницу, чтобы увидеть этого странника; увидев здесь Василия и Еввула, он удивился их неожиданному прибытию и обрадовался им. Он просил их остановиться в его доме и, когда они пришли к нему, предложил им роскошную трапезу. Но Василий и Еввул, по обычаю своему, вкусив хлеба и воды, вознесли благодарение подателю всяких благ Богу. После сего Ливаний начал задавать им разные софистические вопросы, а они предложили ему слово о вере христианской. Ливаний, внимательно выслушав их, сказал, что еще не пришло время для принятия этого слова, но что, если такова будет воля Божественного Промысла, никто не сможет сопротивляться учению христианства30
Т. е. не пришло еще время заменить философию и языческую религию верою христианской. Ливаний так и умер язычником (около 391 г., в Антиохии).

– Много ты одолжил бы меня, Василий, – заключил он, – если бы не отказался изложить свое учение на пользу ученикам, у меня находящимся.

Вскоре собрались ученики Ливания, и Василий начал учить их, чтобы они стяжали душевную чистоту, телесное бесстрастие, скромную поступь, тихую речь, скромное слово, умеренность в пище и питии, молчание при старейших, внимательность к словам мудрых, повиновение начальникам, нелицемерную любовь к равным себе и к низшим, чтобы они отдалялись от злых, страстных и привязанных к плотским удовольствиям, чтобы меньше говорили и более слушали и вникали, не были безрассудными в слове, не были многоглаголивы, не смеялись бы дерзко над другими, украшались стыдливостью, не вступали в беседу с безнравственными женщинами, опускали очи долу, а душу обращали бы горе, избегали споров, не искали бы учительского сана и почести этого мира вменяли бы ни во что. Если же кто сделает что-либо на пользу ближним, то пусть ожидает награды от Бога и вечного воздаяния от Иисуса Христа, Господа нашего. Так говорил Василий ученикам Ливания, и те с великим удивлением слушали его, а после сего он вместе с Еввулом снова отправился в дорогу.

Когда они пришли в Иерусалим и обошли с верою и любовью все святые места, помолившись там Единому Создателю всего, Богу, они явились к епископу того города Максиму31
Максим III – патриарх Иерусалимский с 333 по 350 г.

И просили его окрестить их в Иордане32
Древние христиане очень поздно принимали Святое Крещение – отчасти по смирению, отчасти в том соображении, что, окрестившись незадолго перед кончиною, получат в крещении прощение всех грехов своих.

Епископ, видя их великую веру, исполнил их просьбу: взяв клириков своих, он отправился с Василием и Еввулом к Иордану. Когда они остановились на берегу, Василий пал на землю и со слезами молил Бога, чтобы Он явил ему какое-либо знамение для укрепления его веры. Потом, с трепетом вставши, он снял с себя свои одежды, а вместе с ними «отложил прежний образ жизни ветхого человека»33
Т. е. освободился от наследственного прародительского греха (Еф. 4:22).

И, войдя в воду, молился. Когда святитель подошел, чтобы окрестить его, внезапно спала на них огненная молния и вышедший из той молнии голубь погрузился в Иордан и, всколыхнув воду, улетел на небо34
Это чудо напоминало собою Сошествие Святого Духа в виде голубя на крестившегося в Иордане Христа Спасителя.

Стоявшие же на берегу, увидев это, вострепетали и прославили Бога. Приняв крещение, Василий вышел из воды и епископ, дивясь любви его к Богу, облек его в одежду Христова воскресения35
Господь Иисус Христос, находясь в гробе, был обернут в белые пелены.

Совершая при сем молитву. Крестил он и Еввула и потом помазал обоих миром и причастил Божественных Даров.

Возвратившись в святой град, Василий и Еввул пробыли там один год. Потом они отправились в Антиохию, где Василий был поставлен архиепископом Мелетием в диакона, потом занимался изъяснением Писания36
Василию Великому принадлежит много сочинений. Как все действия святого Василия отличались необыкновенным величием и важностью, так и все сочинения его запечатлены тем же характером высоты и величия христианского. В своих творениях он является и проповедником, и догматистом-полемиком, и толкователем Священного Писания, и учителем нравственности и благочестия и, наконец, устроителем церковного богослужения. Из бесед его по силе и одушевлению считаются лучшими: против ростовщиков, против пьянства и роскоши, о славе, о голоде. В своих письмах святой Василий живо изображает события своего времени; многие из писем содержат превосходные наставления о любви, кротости, прощении обид, о воспитании детей, против скупости и гордости богатых, против напрасной клятвы или же с духовными советами для иноков. Как догматист и полемик он является пред нами в своих трех книгах, написанных против арианского лжеучителя Евномия, в сочинении против Савелия и аномеев о Божестве Святого Духа. Сверх того, Василий Великий писал особую книгу о Святом Духе против Аэтия, поборником которого был и Евномий. К догматическим сочинениям относятся также некоторые беседы и письма святого Василия. Как толкователь Священного Писания, особую известность стяжал себе святой Василий девятью беседами на «Шестоднев», где он показал себя знатоком не только Слова Божиего, но и философии и естествознания. Известны также его беседы на псалмы и на 16 глав книги пророка Исайи. Беседы как на «Шестоднев», так и на псалмы говорены были в храме и потому наряду с изъяснением заключают в себе увещания, утешения и поучения. Учения благочестия касался он в своем знаменитом «Наставлении юношам, как пользоваться языческими писателями» и в двух книгах о подвижничестве. К каноническим сочинениям относятся послания Василия Великого к некоторым епископам. Григорий Богослов так отзывается о достоинстве творений Василия Великого: «Везде одно и величайшее услаждение – это писания и творения Васильевы. После него не нужно писателям иного богатства, кроме его писаний. Вместо всех – один он стал достаточен учащимся для образования». «Кто хочет быть отличным гражданским оратором, – говорит ученый патриарх Фотий, – тому не нужен ни Демосфен, ни Платон, если только он принял себе за образец и изучает слова Василия. Во всех словах своих святой Василий превосходен. Он особенно владеет языком чистым, изящным, величественным; в порядке мыслей за ним первое место. Убедительность соединяет он с приятностью и ясностью». Святой Григорий Богослов так говорит о познаниях и писаниях святого Василия: «Кто больше Василия просветился светом ведения, прозрел в глубины Духа и с Богом исследовал все, что ведомо о Боге? В Василии красотою была добродетель, величием – богословие, шествием – непрестанное стремление и восхождение к Богу, силою – сеяние и раздаяние слова. И потому мне, не коснея, можно сказать: по всей земле прошел голос их, и до пределов вселенной слова их, и в концы вселенным глаголы его, что св. Павел сказал об апостолах (Рим. 10:18)… Когда имею в руках его “Шестоднев” и произношу устно, тогда беседую с Творцом, постигаю законы творения и дивлюсь Творцу более, нежели прежде, – имев своим наставником одно зрение. Когда имею пред собою его обличительные слова на лжеучителей, тогда вижу содомский огнь, которым испепеляются лукавые и беззаконные языки. Когда читаю слова о Духе, тогда Бога, Которого имею, обретаю вновь и чувствую в себе дерзновение вещать истину, восходя по степеням его богословия и созерцания. Когда читаю прочие его толкования, которые он уясняет и для людей малозрящих: тогда убеждаюсь не останавливаться на одной букве и смотреть не на поверхность только, но простираться далее, из одной глубины поступать в новую, призывая бездною бездну и приобретая светом свет, пока не достигну высшего смысла. Когда займусь его похвалами подвижникам, тогда забываю тело, беседую с похваляемыми, возбуждаюсь к подвигу. Когда читаю нравственные и деятельные его слова, тогда очищаюсь в душе и теле, делаюсь благоугодным для Бога храмом – органом, в который ударяет Дух песнословцем Божией славы и Божиего могущества, – и через то преобразуюсь, прихожу в благоустройство, из одного человека делаюсь другим, изменяюсь Божественным изменением» («Надгробное слово Григория Богослова святому Василию»).

Немного времени спустя он ушел с Еввулом в свое отечество, Каппадокию. Когда они приближались к городу Кесарии, архиепископу Кесарии Леонтию было возвещено в сновидении об их прибытии и сказано, что Василий со временем будет архиепископом этого города. Посему архиепископ, призвав своего архидиакона37
Архидиаконы имели в Древней Церкви большое значение как ближайшие помощники епископов.

И нескольких почетных клириков, послал их к восточным воротам города, повелев им привести к нему с почетом двоих странников, которых они там встретят. Они пошли и, встретив Василия с Еввулом, когда те входили в город, отвели их к архиепископу; тот, увидев их, удивился, ибо именно их он видел в сновидении, – и прославил Бога. Спросив их о том, откуда они идут и как называются, и узнав имена их, он повелел отвести их в трапезу и угостить, сам же, созвав клир свой и почетных горожан, рассказал им все, что повидано ему было в видении от Бога о Василии. Тогда клир единогласно сказал:

– Так как за добродетельную жизнь твою Бог указал тебе наследника твоего престола, то поступи с ним как тебе угодно; ибо поистине достоин всякого уважения тот человек, которого прямо указывает воля Божия.

Архиепископ призвал после сего к себе Василия и Еввула и начал рассуждать с ними о Писании, желая узнать, насколько они понимают его. Слыша их речи, он дивился глубине их премудрости и, оставив их у себя, относился к ним с особым почтением. Василий же, пребывая в Кесарии, вел такую же жизнь, какой он научился у многих подвижников, когда путешествовал по Египту, Палестине, Сирии и Месопотамии и присматривался к жившим в тех странах отцам-подвижникам. Так, подражая их жизни, он был добрым иноком, и архиепископ Кесарии Евсевий38
Евсевий был взят на кафедру епископа по требованию народа прямо с гражданской службы и потому не мог иметь особого авторитета как богослов и учитель веры.

Поставил его пресвитером и руководителем иноков в Кесарии. Приняв сан пресвитера, святой Василий все время свое посвящал трудам сего служения, так что отказывался даже от переписки со своими прежними друзьями39
Одним из важнейших его занятий в это время было проповедание слова Божиего. Часто он проповедовал не только каждодневно, но и по два раза в день, утром и вечером. Иногда после проповеди в одной церкви он приходил проповедовать в другой. В своих поучениях Василий живо и убедительно для ума и сердца раскрывал красоту добродетелей христианских и обличал гнусность пороков; предлагал побуждения стремиться к первым, удаляться последних и всем указывал пути к достижению совершенства, так как сам был опытный подвижник. Самые толкования его направлены, прежде всего, к духовному назиданию его слушателей. Объясняет ли он историю миротворения – он поставляет себе целью, во-первых, показать, что «мир есть училище Боговедения» (беседа 1-я на «Шестоднев»), и через то возбудить в своих слушателях благоговение к премудрости и благости Творца, раскрывающимся в Его творениях, малых и великих, прекрасных, разнообразных, бесчисленных. Во-вторых, он хочет показать, как природа всегда учит человека доброму нравственному житию. Образ жизни, свойства, привычки четвероногих животных, птиц, рыб, пресмыкающихся, все – даже былие однодневное, – подает ему случай к извлечению назидательных уроков для господина земли – человека. Объясняет ли он книгу Псалмов, которая, по его выражению, совмещает в себе все, что есть полезного в других: и пророчества, и историю, и назидание, – он преимущественно прилагает изречения Псалмопевца к жизни, к деятельности христианина.

Попечение об иноках, им собранных, проповедание слова Божиего и другие пастырские заботы не позволяли ему отвлекаться к посторонним занятиям. При этом на новом поприще он скоро приобрел себе такое уважение, каким не пользовался и сам архиепископ, еще не довольно опытный в делах церковных, так как он избран был на престол Кесарийский из оглашенных. Но едва прошел год его пресвитерства, как епископ Евсевий начал по немощи человеческой завидовать и недоброжелательствовать Василию. Святой Василий, узнав о сем и не желая быть предметом зависти, ушел в Ионийскую пустыню40
Понт – область в Малой Азии, по южному берегу Черного моря, невдалеке от Неокесарии. Пустыня Понтийская была бесплодна, и климат ее был далеко не благоприятен для здоровья. Хижина, в которой здесь жил Василий, не имела ни крепких дверей, ни настоящего очага, ни кровли. За трапезой подавалось, правда, какое-то горячее кушанье, но, по словам Григория Богослова, с таким хлебом, по кускам которого, от крайней его черствости, зубы сначала скользили, а потом вязли в них. Кроме общих молитв, чтения Священного Писания и ученых трудов и Василий Великий, и Григорий Богослов, и другие тамошние иноки занимались здесь сами носкою дров, тесанием камней, уходом за огородными овощами – и сами на себе возили огромную телегу с навозом.

В Ионийской пустыне Василий удалился к реке Ирису, – в местность, в которой прежде его уединились его мать Еммелия и сестра его Макрина – и которая им и принадлежала. Макрина устроила тут монастырь. Вблизи его, при подошве высокой горы, покрытой частым лесом и орошаемой холодными и прозрачными водами, поселился Василий. Пустыня так была приятна Василию своим невозмутимым безмолвием, что он предполагал окончить здесь дни свои. Здесь он подражал подвигам тех великих мужей, которых видел в Сирии и Египте. Он подвизался в крайнем лишении, имея для покрытия себя одну одежду – срачицу и мантию; носил и власяницу, но только ночью, чтобы ее было не видно; питался хлебом и водою, приправляя эту скудную пищу солью и кореньями. От строгого воздержания он сделался весьма бледен и тощ и пришел в крайнее изнеможение. Никогда не ходил он в баню и не зажигал огня. Но Василий жил не для одного себя: он собрал в общежитие иноков; своими письмами привлек к себе в пустыню и друга своего Григория.

В своем уединении Василий и Григорий все делали вместе; вместе молились; оба оставили чтение мирских книг, за которыми прежде много тратили времени, и стали единственно заниматься Священным Писанием. Желая лучше изучить его, они читали сочинения предшествовавших им по времени отцов и писателей церковных, особенно Оригена. Здесь же Василий и Григорий, руководимые Святым Духом, написали уставы иноческого общежития, которыми иноки Восточной Церкви большею частью руководствуются и ныне41
Правила эти служили и служат руководством для жизни иноков всего Востока и, в частности, для наших русских иноков. В своих правилах Василий отдает преимущество общежительной жизни пред отшельнической и уединенной, так как, живя вместе с другими, инок имеет более возможности служить делу христианской любви. Василий устанавливает для иноков обязанность беспрекословного послушания настоятелю, предписывает быть гостеприимными по отношению к странникам, хотя запрещает подавать им особые кушанья. Пост, молитва и постоянный труд – вот чем должны заниматься иноки по правилам Василия, причем, однако, они не должны забывать и о нуждах окружающих их несчастных и больных, нуждающихся в уходе.

В отношении к жизни телесной Василий и Григорий находили удовольствие в терпении; работали своими руками, нося дрова, обтесывая камни, сажая и поливая деревья, таская навоз, возя тяжести, так что мозоли на руках их долго оставались. Жилище их не имело ни кровли, ни ворот; никогда не было там ни огня, ни дыма. Хлеб, который они ели, был так сух и худо пропечен, что его едва можно было жевать зубами.

Наступило, однако, время, когда оба, Василий и Григорий, должны были покинуть пустыню, так как их услуги были потребны для Церкви, которая в то время была возмущаема еретиками. Григория на помощь православным взял к себе в Назианз отец его, Григорий, человек уже старый и потому не имевший силы с твердостью бороться с еретиками; Василия же уговорил возвратиться к себе Евсевий, архиепископ Кесарийский, примирившийся с ним в письме и просивший его помочь Церкви, на которую ополчились ариане42
Еретики-ариане учили, что Христос был существо сотворенное, не вечно сущее и не одной и той же природы с Богом Отцом. Имя свое эта ересь получила от пресвитера Александрийской Церкви Ария, который начал проповедовать эти мысли в 319 г.

Блаженный Василий, видя такую нужду Церкви и предпочитая ее пользе пустыннического жития, оставил уединение и пришел в Кесарию, где много потрудился, словами и сочинениями ограждая православную веру от ереси. Когда же преставился архиепископ Евсевий, на руках Василия предав дух свой Богу, то на престол архиепископский был возведен и посвящен собором епископов Василий. Среди тех епископов был и престарелый Григорий, отец Григория Назианзина. Будучи слаб и утружден старостью, он повелел препроводить его в Кесарию, чтобы убедить Василия принять архиепископство и воспрепятствовать возведению на престол кого-либо из ариан.

С вятитель Димитрий, в миру Даниил, родился в декабре 1651 года, в местечке Макарове , находящемся в сорока верстах от города Киева. Отец его, Савва Григорьевич Туптало, из простых казаков дослужился до звания сотника и остаток дней своих посвятил на служение Церкви, приняв на себя обязанности ктитора Кирилловской обители . И он и супруга его Мария Михайловна были благочестивые люди и проводили добрую христианскую жизнь. Но отец был постоянно отвлекаем от дома военными занятиями, и отрок воспитывался преимущественно под руководством матери. С нежной любовью и похвалой отозвался о ней сам святитель по поводу ее кончины: “В самый великий пяток спасительные страсти, мать моя преставилась в девятом часе дня, точно в тот час, когда Спаситель наш на кресте страждущий за спасение наше, дух Свой Богу Отцу в руки предал. Имела лет от рождения своего более семидесяти… да помянет ю Господь во царствии Своем небесном! Скончалась с хорошим расположением, памяти и речью. О, дабы и мене таковой блаженной кончины Господь удостоил ее молитвами! И подлинно, христианская была ее кончина: ибо со всеми обрядами христианскими и с обыкновенными таинствами, бесстрашна, не постыдная, мирная. Еще же да сподобит ю Господь доброго ответа на страшном Своем суде, яко же и не сомневаюсь о Божием милосердии, и о ее спасении, ведая постоянную добродетельную и набожную ее жизнь. А и то за добрый знак ее спасения имею, что того же дни и того же часа, когда Христос Господь разбойнику, во время вольные страсти, рай отверзл, тогда и ее душе от тела разлучиться повелел” . Под влиянием такой добродетельной матери отрок Даниил возрастал в страхе Божием и благочестии, восходя от силы в силу и укрепляясь в добродетелях.

Начальное образование Даниил получил дома. Родители обучили его читать, и когда исполнилось Даниилу 11 лет от роду, отправили его в Киевское Братское училище . Благодаря отличным способностям и пламенному усердию в занятиях, Даниил скоро стал преуспевать в науках и превзошел всех своих сверстников. В классах риторики он обратил на себя особенное внимание искусством стихотворства и витийства. Под руководством знаменитого проповедника и полемического богослова Галятовского Даниил в совершенстве изучил те приемы и обороты речи, которые невольно поражали потом слушателей его поучений, и приобрел ту энергию и непобедимую силу убеждения, которые проявились впоследствии в борьбе с раскольниками. Но, успевая в науках, Даниил в то же время отличался и замечательным благонравием и рано обнаружил склонность к жизни созерцательной и подвижнической. Он не принимал никакого участия в детских играх и избегал всяких утех и увеселений. Свободное от школьных занятий время он проводил в чтении Священного Писания, творений и житий святых мужей и в молитве. С особенным рвением посещал он храм Божий, где благоговейно возносил свои усердные молитвы Господу. Чем чаще и прилежнее читал он Божественное Писание и жития святых отцов, тем более усиливалось в его душе желание подражать святым угодникам.

Пятнадцати лет от роду Даниил должен был оставить училище. В то бедственное для Киева время город этот непрестанно переходил то под польскую, то под русскую державу. Это отзывалось и на состоянии училища, которое в 1665 г., когда Киевом овладели поляки, потерпело совершенное разрушение и долгое время оставалось в запустении. Поэтому Даниил не мог окончить курса и должен был прекратить свои научные занятия, пробыв в школе всего три года.

С отроческих лет питая склонность к жизни иноческой, Даниил, вскоре по выходе из училища, оставил мир этот со всеми его благами. Испросив благословение своих родителей, он, на восемнадцатом году своей жизни, поселился в Кирилловском монастыре. Игумен монастыря Мелетий Дзик давно уже знал Даниила, так как раньше был ректором Киевского училища. 9 июля 1668 года он совершил пострижение Даниила в иночество и нарек его Димитрием. Новопостриженный инок всецело поручил себя воле и Промыслу Божьему. Строго и неуклонно стал он соблюдать все монастырские правила и ревностно в смирении и послушании проходил иноческие подвиги. Всеми силами старался подражать в добродетелях преподобным Антонию и Феодосию и прочим печорским подвижникам. Отнюдь не заботился он о приобретении имений и богатства, но всей душой стремился лишь угодить Богу, верно и нелицемерно служить Ему Одному и через то стяжать себе богатство нетленное.

Не прошло и года после пострижения Димитрия, как, по просьбе настоятеля, он был посвящен в сан иеродиакона. Это посвящение совершено было в день Благовещения Пресвятой Богородицы в 1669 году, нареченным на Киевскую митрополию, Иосифом Тукальским , жившим тогда в городе Каневе. В сане иеродиакона Димитрий оставался в Кирилловской обители довольно долгое время. Во всем повиновался он настоятелю, смиренно и усердно служил братии, беспрекословно исполнял всякое послушание, в церковь приходил первым и уходил из нее последним; в храме стоял со страхом, благоговейно внимая словам Священного Писания; в келии он часто молился, писал и сочинял, что ему поручал игумен, и усердно продолжал свои научные занятия.

Так подвизался Димитрий до 1675 года. В это время в Густынском монастыре находился Черниговский архиепископ Лазарь Баранович . Здесь ему был представлен святой Димитрий для посвящения в иеромонаха, которое и было совершено 23 мая в день Сошествия Святого Духа. Святому Димитрию в это время было только 24 года, но он уже был искусен в деле проповедования слова Божия. Познакомившись с ним поближе и узнав его высокие духовные качества, архиепископ пригласил святого Димитрия быть проповедником при Черниговской соборной церкви. Более двух лет святой Димитрий проповедовал в соборной и других церквях Черниговской епархии. Поучая народ закону Христову, он приносил большую духовную пользу всем своим слушателям и доставлял им великое наслаждение: живая и увлекательная речь его была растворена солью премудрости, так что все стремились его слушать.

Слава о святом Димитрии, как великом проповеднике, быстро разнеслась по Малороссии и Литве, и обитель за обителью стали приглашать его к себе, чтобы воспользоваться его красноречивым назиданием. Ближайшим поводом к таковым приглашениям послужило следующее событие. В июне 1677 года, движимый благочестивым усердием, Димитрий отправился из Чернигова в Новодворский монастырь для поклонения чудотворной иконе Пресвятой Богородицы, писанной святым Петром, митрополитом Московским, и должен был остаться в Литве. В то время, когда прибыл святой Димитрий, в монастыре готовились к торжественному перенесению этой иконы из старой церкви в новую. Для этого прибыли Белорусский епископ Феодосий и настоятель Виленского Свято-Духова монастыря Климент. По окончании праздника Климент взял с собой Димитрия в свой монастырь. Более двух месяцев Димитрий пробыл в Вильно и произнес здесь две проповеди. Вскоре, однако, по просьбе епископа Феодосия святой Димитрий отправился в Слуцк и, поселившись в Братском Преображенском монастыре , четырнадцать месяцев неустанно трудился в проповедовании слова Божьего. Димитрия сильно полюбил и благодетельствовал ему ктитор монастыря Иоанн Скочкевич, на средства которого и был построен Преображенский монастырь. Святой Димитрий также глубоко уважал и любил своего благодетеля, прожил в Слуцке до самой его кончины и почтил его память, сказав на погребение его проповедь.

Между тем святого Димитрия неоднократно уже приглашали возвратиться в Малороссию. Его призывали и гетман Самойлович и прежний его настоятель Мелетий, управлявший теперь Киевским Михайловским монастырем. В феврале 1679 года святой Димитрий прибыл в Батурин и был принят гетманом весьма ласково и милостиво. Поселившись в Николаевском Крупицком монастыре , находящемся недалеко от Батурина, Димитрий продолжал ревностно подвизаться в посте, молитве, непрестанном чтении душеполезных книг; с особенным же усердием проповедовал он слово Божие. Слава о его добродетельном житии распространилась по всем обителям. Многие из них приглашали святого Димитрия к себе для управления. Так братия Кирилловского монастыря обратились к нему с убедительной просьбой принять над ними начальствование. Но святой Димитрий, вероятно, по смирению своему, а также удерживаемый и гетманом, отклонил эту просьбу и отправил в Кириллов монастырь благодарственное письмо. Вскоре после этого, в 1681 г., скончался игумен Максаковского Преображенского монастыря . Братия обратились также к святому Димитрию, прося его быть у них игуменом. По своему уединенному местоположению Максаковская обитель как нельзя более соответствовала строгой иноческой жизни Димитрия. Поэтому, с согласия гетмана, он принял предложения максаковских иноков и отправился с гетманским письмом в Чернигов к архиепископу Лазарю Барановичу за указом.

Архиепископ принял Димитрия весьма милостиво. Как бы провидя будущее, Лазарь, как только распечатал гетманское письмо, сказал Димитрию: “Не читая письма, говорю: да благословит вас Господь Бог не только игуменством, но по имени Димитрия желаю вам митры: Димитрий да получит митру”.

В тот же день, после посвящения в игумена , Лазарь так приветствовал Димитрия: “Сегодня память пророка Моисея Боговидца; этого дня сподобил вас Господь Бог игуменства в монастыре, где храм Преображения Господня, яко Моисея на Фаворе. И иже сказа пути своя Моисеоей, да скажет и вам на этом Фаворе пути Своя к вечному Фавору”.

“Эти слова, – свидетельствует сам святой Димитрий, – я грешный принял за хорошее предзнаменование и пророчество и заметил для себя. Дай Боже, чтобы пророчество его архипасторства сбылось”.

Прощаясь на другой день с Димитрием, Лазарь подарил ему хороший посох.

“И так хорошо отпустил меня, – говорит святой Димитрий, – как отец родного сына. Подай ему, Господи, вся благая по сердцу его”.

Вступив в управление обителью, святой Димитрий нисколько не изменил прежней своей строгоиноческой жизни. Подвизаясь по-прежнему в бдениях, молитве и добрых делах, он всем подавал пример христианского смирения. Всегда помня слова Господа: “а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою ” (Мф. 20:26), он так жил сам, так жить учил и других, служа для всех образцом веры и благочестия. Несомненно, что такие игумены – слава и украшение для управляемых ими обителей. Вот почему святой Димитрий ни в одной обители долго не оставался, и был, как увидим, перемещаем из одного монастыря в другой.

Недолго максаковские иноки навидались словом и святою жизнью Димитрия. 1 марта 1682 года он был назначен игуменом в Николаевский Батуринский монастырь. Но от этого монастыря сам он вскоре отказался. Он жаждал тихого и безмолвного жития, чтобы беспрепятственно предаться богомыслию, молитве и другим богоугодным занятиям. Поэтому на другой же год своего игуменства в Батурине, вдень своего ангела, 26 октября 1683 года, он сложил с себя управление обителью, оставшись в ней простым иноком. Вскоре, однако, Промыслом Божиим святой Димитрий призван был к великому делу составления Миней-Четьих, которыми он принес величайшую пользу всему народу русскому.

В 1684 году архимандритом Киево-Печерской лавры был назначен Варлаам Ясинский. От своих предшественников – Петра Могилы и Иннокентия Гизеля он вместе со званием архимандрита наследовал мысль о великом труде составления житий святых. Этот труд был тем более необходим, что вследствие татарских набегов, литовских и польских разорений, Церковь лишилась многих драгоценных духовных книг и жизнеописаний святых. Отыскивая человека, способного для этого важного и великого труда, Варлаам остановил свое внимание на святом Димитрии, который уже прославился своею ревностью к душеспасительным трудам. Выбор его был одобрен единодушным согласием прочих отцов и братии лавры. Тогда Варлаам обратился к Димитрию с просьбой переселиться в Киевскую лавру и принять на себя труд исправления и составления житий святых.

Устрашенный тяжестью возлагаемого на него труда, смиренный подвижник старался отклонить его от себя. Но, страшась греха непослушания и хорошо сознавая сам нужды Церкви, он предпочел покориться настоятельным требованиям Варлаама. Возлагая надежду на помощь Божию и на молитвы Пречистой Богоматери и всех святых, Димитрий в июне 1684 года приступил к новому своему подвигу и с великим тщанием начал проходить возложенное на него послушание. Душа его, наполненная образами святых, жизнеописанием которых он занимался, сподоблялась духовных видений во сне, которые укрепляли его на пути к высшему совершенству духовному и ободряли его в великих трудах.

“Августа десятого 1685 г., – повествует сам святой Димитрий, – в понедельник, услышал я благовест к заутрене, но, по обыкновенной своей лености, разоспавшись, не поспел к началу и проспал даже до чтения Псалтири. В это время видел следующее видение: казалось, будто поручена была мне в смотрение некоторая пещера, в которой почивали святые мощи. Осматривая со свечой гробы святых, увидел там же, якобы почивающую, святую великомученицу Варвару. Приступив к ее гробу, узрел ее лежащую боком, и гроб ее являющий некоторую гнилость. Желая оную очистить, вынул мощи ее из раки, и положил на другом месте. Очистив раку, приступил к мощам ее, и взял оные руками для вложения в раку; но вдруг узрел в живых Варвару святую.

– Святая дева Варварa, благодетельнице моя! Умоли Бога о грехах моих, – воскликнул я.

Святая ответствовала, будто бы имея сомнение некоторое:

– Не ведаю, умолю ли, ибо молишься по-римски.

Думаю, что это мне сказано для того, что я весьма ленив к молитве, и уподоблялся в этом случае римлянам, у которых весьма краткое молитвословие, так как у меня краткая и редкая молитва. Слова эти услышав от святой, начал я тужить, и акибы отчаяваться. Но святая, спустя мало времени, воззрела на меня с веселым и осклабленным лицом, и изрекла: “не бойся”, – и иные некоторые утешительные произнесла слова, которыхя и не вспомню. Потом, вложив в раку, я облобызал ее руки и ноги; казалось, тело живое и весьма белое, – но рака убогая и обветшалая. Сожалея о том, что нечистыми и скверными руками и устами дерзаю касаться святых мощей, и что не вижу хорошей раки, размышлял, как бы украсить этот гроб, и начал искать новой и богатейшей раки, в которую бы переложить святые мощи: но в то самое мгновение проснулся. Жалея о пробуждении моем, почувствовало сердце мое радость”.

Заключая этот рассказ, святой Димитрий смиренно замечает: “Бог ведает, что этот сон знаменует, и каково оного событие воспоследует! О, когда бы молитвами святой Варвары, покровительницы моей , дал мне Бог исправление злого и окаянного жития моего!”

Другое сновидение, случившееся через три или четыре месяца после первого, было следующее: “В 1685 г. в Филиппов пост, – пишет святой Димитрий, – в одну ночь окончив письмом страдания святого мученика Ореста, которого память 10 ноября почитается, за час или меньше до заутрени, лег отдохнуть не раздеваясь, и в сонном видении узрел святого мученика Ореста, лицом веселым ко мне вещающего этими словами:

– Я больше претерпел за Христа мук, нежели ты написал.

Это изрек, открыл мне перси свои и показал в левом боку великую рану, сквозь во внутренность проходящую, сказав:

– Это мне железом прожжено.

Потом, открыв правую по локоть руку, показал рану на самом против локтя месте, и сказал:

– Это мне перерезано.

При этом видны были перерезанные жилы. Также и левую руку открывши, на таком же месте такую же указал рану, сказал:

– И то мне перерезано.

Потом, наклонясь, открыл ногу и показал на сгибе колена рану, также и другую ногу до колена открывши, такую же рану на том же месте показал и сказал:

– А это мне косою рассечено.

И став прямо, взирая мне в лицо, промолвил:

– Видишь ли? Больше я за Христа претерпел, нежели ты написал.

Я, против этого ничего не смея сказать, молчал и мыслил в себе: кто этот есть Орест, не из числа ли пяточисленных (13 декабря)? На эту мою мысль святой мученик ответствовал:

– Не тот я Орест, иже от пяточисленных, но тот, его же ты ныне житие писал.

Видел я другого некоего важного человека, за ним стоявшего, и казался мне также некий мученик был, но тот ничего не сказал. В то самое время учиненный к заутрени благовест пробудил меня, и я жалел, что это весьма приятное видение скоро окончилось.

– А что это видение, – прибавляет святой Димитрий, записав его спустя более трех лет , – я недостойный и грешный истинно видел, как написал, а не иначе, это под клятвою моею священническою исповедую: ибо все оное как тогда совершенно памятовал, так и теперь помню”.

Прошло с лишком два года с того времени, как святой Димитрий сложил с себя игуменство и в уединенной келии совершал свой великий труд. Случилось ему быть вместе с архимандритом Варлаамом в Батурине. С радостью встретили его гетман и новый митрополит Гедеон и стали убеждать снова принять на себя управление Николаевскою обителью. Долго Димитрий отказывался от этого, но, наконец, должен был уступить усердным просьбам и 9 февраля 1686 года переселился в Батурин. Но, оставив Киевскую лавру, святой Димитрий не оставил своего дела. С тем же усердием, как и в лавре, он продолжал составлять жития святых, и здесь окончил первую четверть Миней-Четьих, заключающую в себе три месяца – сентябрь, октябрь и ноябрь.

Труд свой Святой Димитрий представил архимандриту Варлааму. Прочитав и рассмотрев рукопись вместе с соборными старцами и другими благоразумными мужами, Варлаам решил приступить к печатанию житий святых. Святой Димитрий прибыл из Батурина в лавру, и под его личным наблюдением в 1689 г. была напечатана первая книга Миней-Четьих.

Вскоре после этого святому Димитрию представился случай быть в Москве. Князь Голицын отправил в Москву гетмана Мазепу с донесением об окончании похода в Крым . Вместе с гетманом были отправлены для объяснения с патриархом по некоторым церковным вопросам святой Димитрий и Иннокентий, игумен Кириллова монастыря. Это было 21 июля 1689 г. По прибытии в Москву они были представлены царю Иоанну Алексеевичу и царевне Софии. В тот же день святой Димитрий представлялся патриарху Иоакиму . Спустя месяц после своего приезда, святой Димитрий вместе с гетманом были в Троице-Сергиевой лавре. Здесь тогда жил царь Петр Алексеевич, скрывавшийся от покушений царевны Софии. Он милостиво принял Димитрия. В лавре же Димитрий имел случай видеть патриарха. “Мы посещали его часто, – говорит сам святой, – он благословил мне, грешному, продолжать писанием жития святых и дал на благословение мне образ Пресвятой Богородицы в окладе”.

Возвратившись в свой монастырь, святой Димитрий с большой ревностью стал трудиться над составлением житий святых. Чтобы удобнее заниматься своим богоугодным делом, он оставил свои настоятельские покои и устроил себе в уединенном месте близ церкви святого Николая Крупицкого особенную келию, которую в своих записках называет “скитом”.

В то время, как святой Димитрий трудился над второй книгой Миней-Четьих, новый московский патриарх Адриан прислал ему похвальную грамоту. Грамоту эту привез Варлаам, возведенный и посвященный в Москве (31 августа 1690 г.) в сан митрополита Киевского.

“Сам Бог, – писал патриарх, – воздаст ти, брате, всяцем благословением благостынным, написуя тя в книге живота вечного, за твои богоугодные труды в писании, исправлении же и типом издании книги душеполезные житий святых на три месяца первые, септемврий, октоврий и ноемврий: Той же и впредь да благословит, укрепит и поспешит потруждатися тебе даже на всецелый год и прочие таковыя же житий святых книги исправили совершенно и типом изобразити”.

Вместе с тем патриарх просил и нового митрополита и будущего архимандрита лавры о содействии во всем святому Димитрию, “искусному, благоразумному и благоусердному делателю”.

Ободренный вниманием патриарха, святой Димитрий с чувством смиренной благодарности так отвечал Московскому иерарху: “Да похвален и прославлен будет Бог во святых и от святых славимый, яко даровал есть ныне Церкви Своей святой таковаго пастыря добра и искусна, ваше архипасторство, иже в начале своего пастырства, первее всех печешися и промышляеши о умножении Божия и святых Его славы, желающи житиям оным в мир типом изданным быти, на пользу всему христианскому православному российскому роду. Слава сия всем преподобным есть. Ныне уже и аз недостойный усерднее, Господу поспешествующему, на предлежащая простою бренную и грешную мою руку, имый святительство ваше в том деле пособствующее ми, укрепляющее же и наставляющее благословение, еже по премногу возбуждает мя, да сон лености оттряс, повелеваемое ми творю тщательно. Аще и не искусен есмь, не имый толике ведения и возможности, дабы все добре привести к совершенству зачатое дело: обаче, о укрепляющем мя Иисусе наложенный святого послушания ярем носили должен есмь, скудоумия моего недостаточное исполняющу Тому, от Егоже исполнения мы все прияхом, и еще приемлем, – точию да и впредь пособствует ми со благословением Богоприятная Архипасторства вашего молитва, на нюже зело надеюся”.

Теперь святой Димитрий решился посвятить себя исключительно Четьим-Минеям. “Февраля 14-го (1692 г.), – повествует он сам, – в первую неделю поста, перед обедней, оставил я и сдал игуменство мое в Батуринском монастыре для спокойнейшего моего пребывания и писания житий святых”. Живя в уединенной своей келии, он составил вторую книгу, заключающую в себе следующие три месяца – декабрь, январь и февраль, и 9 мая 1693 года сам привез ее в Киево-Печерскую типографию.

Но как ни стремился трудолюбивый инок к тихой и уединенной жизни, люди, ценившие его высокие душевные качества, не давали ему покоя. Так, пока святой Димитрий наблюдал за печатанием своего труда, новый архиепископ Черниговский, святой Феодосии Углицкий , убедил его принять на себя управление Петропавловской обителью, в 27 верстах от города Глухова . Во время пребывания его в этом монастыре, в январе 1695 г., окончено было печатание второй четверти Четьих-Миней. И за эту книгу патриарх Адриан удостоил Димитрия таких же похвал, как и за первую, прислав ему другую одобрительную грамоту. Это побудило Димитрия усердно продолжать свой труд, и он начал готовить третью книгу, заключающую в себе месяцы – март, апрель и май.

В начале 1697 года святой Димитрий был назначен настоятелем Киевского Кириллова монастыря, а через пять месяцев после этого, 20 июня, его посвятили в архимандрита Черниговского Елецкого Успенского монастыря . Так исполнилось, наконец, благожелание Лазаря Барановичи: Димитрий получил митру. Но, возведенный в сан архимандрита, святой Димитрий, памятуя слова Писания: “кому дано много, много и потребуется” (Лк 12:48), предался своим трудам и подвигам еще с большим рвением и усердием. Не оставляя занятий житиями святых, он не забывал и монастырского благоустроения и всюду помогал советом и рассуждением, словом и делом.

Прошло еще два года, и святой Димитрий был переведен в Спасский Новгород-Северский монастырь . Это был последний монастырь, которым он управлял. Здесь он окончил третью четверть Миней-Четьих, которая и была напечатана в январе 1700 года. После этого архимандрит лавры Иоасаф Кроковский, с братиею в знак особенного уважения к составителю житий святых, прислал ему в дар икону Пресвятой Богородицы, пожалованную царем Алексеем Михайловичем Киевскому митрополиту Петру Могиле, во время венчания своего на царство.

В том же 1700 году император Петр Великий в заботах об отдаленных областях своих обширных владений поручил Киевскому митрополиту Варлааму “поискать из архимандритов или игуменов, или других иноков, доброго и ученого и благонепорочного жития, которому бы в Тобольске быть митрополитом, и мог бы Божией милостью проповедовать в Китае и в Сибири, в слепоте идолослужения и других невежествах закоснелых человек приводит в познание и служение и поклонение истинного Живаго Бога”. Варлааму никто в этом отношении не был столько известен, как архимандрит Новгород-Северский, – и святой Димитрий в начале 1701 года был вызван в Москву. Здесь он сказал императору приветственную речь, в которой изобразил достоинство царя земного, представляющего на земле образ Христа – Царя Небесного. Вскоре – 23 марта – святой Димитрий был рукоположен в митрополита Сибирского и Тобольского. Высокой честью украсили смиренного Димитрия, но она была ему не по сердцу. Сибирь страна суровая и холодная, а здоровье святого Димитрия было слабое, расстроенное непрестанными занятиями. Сибирь страна далекая, а у святого Димитрия было близкое сердцу занятие, которое начал он в Киеве и мог продолжать только там, или близ тех мест, где сосредоточивалось тогда просвещение, а не в глухой и далекой Сибири. Все это так беспокоило его, что он слег в постель. Сам государь посетил больного и, узнав причину его болезни, успокоил его и дозволил остаться на время в Москве, в ожидании ближайшей епархии. Вакансия на такую епархию вскоре открылась: скончался Ростовский митрополит Иоасаф, и святой Димитрий 4 января 1702 года был назначен его преемником.

В Ростов святой Димитрий прибыл 1 марта, во вторую неделю Великого поста. Вступив в город, он прежде всего посетил Спасо-Яковлевскую обитель. Войдя в собор Зачатия Божией Матери, где почивают мощи святителя Иакова Ростовского, новый архипастырь совершил обычное моление и в то же самое время, узнав по особенному откровению свыше, что в Ростове суждено ему окончить свою многотрудную и многополезную жизнь, назначил для себя могилу в правом углу собора и сказал окружающим: “Се покой мой: здесь вселюся во век века” . Совершив после этого в Успенском кафедральном соборе Божественную литургию, святитель произнес новой своей пастве красноречивое и трогательное слово, где изложил взаимные обязанности пастыря и паствы.

“Да не смущается, – говорил святитель, – сердце ваше о моем к вам пришествии: дверьми бо внидох, а не прелазяй инуде; не исках, но поискав есмь, и не ведах вас, ниже вы мене ведаете, судьбы же Господни бездна многа; тыя мя послаша к вам, аз же приидох, не да послужите ми, но да послужу вам, по словеси Господню: хотяй быти в вас первый, да будет всем слуга”.

Вступив в управление Ростовскою митрополией, святитель Димитрий нашел в ней великие нестроения. С ревностью Илии он предался неусыпным заботам о благоустроении церковном и спасении душ человеческих. Как истинный пастырь, следуя словам Евангелия: “Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли отца вашего Небесного ” (Мф 5:16), святитель сам во всем являлся образцом благочестия. В то же время он старался искоренять в людях всякого звания злые нравы, зависть, неправду и другие пороки. Особенно огорчало святителя духовенство своим невежеством и пренебрежением к проповедованию Слова Божьего.

“Оле окаянному времени нашему, – говорил святой Димитрий в одном из своих поучений, – яко отнюдь пренебреженно то сеяние, – весьма оставися Слово Божие и не вем, кого первее окаевати требе, сеятелей или землю, иереев ли или сердца человеческие, или обое то купно? Вкупе непотребни быша, несть творящий благостыню, несть до единого. Сеятель не сеет, а земля не приемлет; иереи небрегут, а людие заблуждают; иереи не учат, а людие невежествуют; иереи Слова Божия не проповедуют, а людие не слушают, ниже слушати хотят”.

У многих из духовных лиц святитель не находил и доброго нравственного воспитания. Напротив, с горестью приходилось ему замечать, что отцы семейств были не внимательны к исполнению главных христианских обязанностей своими домашними.

“А еже удивительнее, – продолжает святой Димитрий, – яко иерсйстии жены и дети мнози никогда же причащаются, еже уведахом отсюду: иерейстии сыны приходят ставитися на места отцев своих, которых егда спрашиваем, давно ли причащалися, многие поистине сказуют, яко не помнят когда причащалися. О, окаяннии иереи, нерадящии о своем доме! Како могут радети о святой Церкви, домашних своих ко святому причащению не приводящии? Како могут приводити прихожан не пекущийся о спасении душ, иже в дому?”

Священники плохо знали свои обязанности. Встречались между ними такие, которые на пирах с обличением и укором рассказывали грехи своих духовных детей, открытые на исповеди. Другие ленились ходить к больным для исповеди и приобщения Святых Таин, особенно же к бедным.

Еще более святитель исполнился благочестивой ревностью, еще сильнее стал он скорбеть, когда узнал, что некоторые священники, забыв страх Божий, не воздают должного почитания Пречистым и Животворящим Таинам Христовым. В одном из своих посланий святитель повествует о таком событии.

– Случилось нам в январе 1702 г. ехать в город Ярославль. На пути вошел я в одну сельскую церковь. Совершив обычное моление, я хотел воздать достойную честь и поклонение Пречистым Христовым Тайнам и спросил тамошнего священника:

– Где Животворящие Христовы Тайны?

Священник, как будто не понимая моих слов, стоял в недоумении и молчал. Тогда я снова спросил его:

– Где Тело Христово?

Священник не понял и этого вопроса. Один же из опытных иереев, меня сопровождавший, спросил его:

– Где запас?

Тогда священник вынул из-за угла “сосуд зело гнусный” и показал хранимую в нем с таким небрежением великую святыню, на которую и ангелы взирают со страхом.

“И возболезновах о том сердцем по-премногу, – говорит святитель, – ово яко в таковом непочитании хранится тело Христово, ово же яко ни нарицания честного, Пречистым Тайнам подобающаго, ведят. Удивися о этом небо, и земли ужаснитеся концы!”

Святитель стал заботиться о немедленном искоренении таких вопиющих недостатков. Желая, чтобы иереи оставили свое нерадение и проходили бы со всяким тщанием и страхом Божием свое служение, святой Димитрий написал два окружных послания для пастырей. Эти послания во многих списках были разосланы священникам с тем, чтобы они списывали для себя, чаще прочитывали их и согласно с ними исправляли свои обязанности.

В первом послании святитель отечески увещевал пастырей оставить свое злонравие, запрещал им рассказывать о согрешениях своих духовных чад и тщеславиться своим званием и положением духовного отца. Именем Господа он умолял их не презирать нищих и убогих, но одинаково и непрестанно заботиться о душах всех пасомых.

Во втором послании святой Димитрий своей архипастырской властью повелевал, чтобы священники, под страхом грозного суда Божия, не только сами воздавали должное поклонение Святым и Животворящим Тайнам, но и других тому поучали; увещевал хранить Их в подобающих святыне местах и сосудах и не называть их “запасом”, убеждал иереев достойно приготовляться к своему священному служению и умолял, чтобы они как можно чаще поучали народ и сами тщательно исполняли свои обязанности.

Стремясь совершенно искоренить недостатки в среде духовенства, святой Димитрий сознавал, что наиболее действительным средством для этого служит доброе учение и воспитание. Поэтому он открыл при своем архиерейском доме училище . Собрав в этом училище более двухсот человек, детей священнослужительских, он разделил их на три класса и для каждого класса поставил отдельного учителя. Училище было предметом особенного попечения святителя. Он часто посещал классы, сам выслушивал учеников и испытывал их познания. В случае отсутствия учителя он сам принимал на себя его должность. В свободное от обычных своих занятий время святитель собирал способных учеников и толковал им некоторые книги из Ветхого Завета; в летнее время, проживая в архиерейском селе Демьянах, он объяснял ученикам Новый Завет. Не меньше заботился святитель и о нравственном воспитании учеников. В воскресные и праздничные дни они должны были приходить в соборную церковь к всенощному бдению и литургии. По окончании первой кафизмы, во время чтения какого-либо слова или жития, ученики должны были подходить к святителю под благословение, давая таким образом знать о своем присутствии. Архипастырь повелевал ученикам строго соблюдать не только Четыредесятницу, но и другие посты; сам исповедывал их и приобщал Святых Таин. Кончившим учение святитель давал места при церквах, смотря по достоинству. Дьячков и пономарей, для внушения им уважения к своей должности, посвящал в стихарь, чего прежде в Ростове не было.

Как, однако, ни был обременен святитель многочисленными заботами и делами, он и в новом своем служении не оставлял своего труда над житиями святых. Прошло почти три года, как прибыл святой Димитрий в Ростов, и в летопись ростовских архиереев, находящуюся при соборе Ростовском, внесена была следующая запись об окончании этого великого труда святителем Димитрием: “В лето от воплощения Бога Слова 1705-е, месяца февруариа, в 9-й день, на память святого мученика Никифора, сказуемого победоносца, в отдание праздника Сретения Господня, изрекшу святому Симеону Богоприимцу свое моление: “ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко”, в день страданий Господних пятничный, в оньже на кресте рече Христос: “совершишася”, – пред субботою поминовения усопших и пред неделею Страшного суда, помощию Божией и Пречистый Богоматере, и всех святых молитвами, месяц август написася. Аминь”.

В сентябре того же года эта последняя книга, заключающая в себе месяцы июнь, июль и август, была отпечатана в Киево-Печерской лавре. Так закончено было великое дело составления Миней-Четьих, потребовавшее от святителя более чем двадцатилетних напряженных трудов.

Но святому Димитрию предлежал в Ростовской пастве другой важный подвиг. Там было в то время множество раскольников, главные учители которых, укрываясь в Брынских лесах , через потаенных своих проповедников всюду рассевали свое зловредное учение. Неправыми толкованиями и тайными увещаниями завлекали они в свои гибельные сети овец Христовых. Многие, поверив их льстивому учению, колебались в истинной вере.

“Оле окаянных, последних времен наших! – восклицает святитель, – яко ныне святая Церковь зело утеснена, умалена, ово от внешних гонителей, ово от внутренних раскольников, иже, по апостолу “они вышли от нас, но не были наши ” (1 Ин. 2:19). И уже толь от раскола умалися самая истинная соборная Церковь Апостольская, яко едва где истинного сына Церкве найти: едва бо не во всяком граде иная некая особая изобретается вера, и уже о вере и простые мужики и бабы, весьма пути истинного не знающий, догматизуют и учат, якоже о сложении триех перстов глаголюще, не правый и новый крест быти и в своем упорстве окаяннии стоят, презревше и отвергше истинных учителей церковных”.

Крайне прискорбны были такие явления для просвещенного защитника веры Христовой. Святитель решил по нескольку раз объезжать свою епархию и проживал подолгу в Ярославле для того, чтобы словом своим обличать закоснелое невежество отступников Церкви Православной. В один из приездов в Ярославль, святой Димитрий, совершив в воскресный день литургию в соборе, возвращался к своему дому. В это время к нему подошли двое неизвестных ему людей и обратились к нему с вопросом:

– Владыка святой, как ты повелишь? Велят нам бороды брить , а мы готовы головы наши положить за бороды.

Святитель удивился такому неожиданному вопросу и в свою очередь спросил:

– Как вы думаете, отрастет ли голова, если у вас снимут ее?

– Нет, – отвечали те.

– А борода – отрастет? – спросил святитель.

– Борода отрастет, – отвечали они.

– Так пусть же вам отрежут бороду, дождетесь другой.

Когда святитель и провожавшие его именитые граждане вошли в его келию, то они долго беседовали о бородобритии. Святой Димитрий узнал, что в его пастве есть немало людей, которые сомневаются в своем спасении из-за того, что им по указу царя обрили бороды. Они думали, что вместе с бородой они лишились образа и подобия Божьего. Долго увещевал святитель оставить эти сомнения, доказывая, что не в бороде и не в лице образ Божий и подобие, а в душе человека. Святитель написал после этого сочинение: “Об образе Божьем и подобии в человеке” и разослал его по своей епархии. По повелению государя сочинение это было напечатано три раза.

Вскоре святой Димитрий написал обширное сочинение “Розыск о Брынской вере” , раскрывшее сам дух раскола.

Святитель ясно и убедительно доказал в этом сочинении, что вера раскольников – неправая, учение их – душе вредное, дела их – не богоугодные.

Неустанно подвизаясь на пользу Церкви и государства, святой Димитрий предпринимал и другие труды. Так, он намеревался составить “Летопись, сказующую деяния от начала миробытия до Рождества Христова”. Книгу эту святитель хотел составить как для собственного келейного чтения, так и по другим особенным обстоятельствам. Он хорошо знал, что не только в Малой, но и в Великой России редко у кого есть славянская Библия. Ее могли приобрести только люди богатые, бедняки же были совершенно лишены той духовной пользы, какую доставляет чтение этот богодухновенной книги. Многие лица даже в среде духовенства не знали порядка библейского повествования. Поэтому святитель и желал составить краткую библейскую историю, чтобы каждый мог приобрести ее за недорогую цену и познакомиться с содержанием Библии . Немедленно приступил святой Димитрий к делу и начал выбирать сведения из Священного Писания и различных хронографов .

“Пишу, – говорил святитель, – с Божией помощью нравоучения, местами же и толкование Священного Писания, сколько могу я по своим слабым силам, а библейские истории я привожу только вкратце вместо вступления, и от них, как из источников, произвожу струи нравоучения” .

Как ни сильно желал святитель окончить “Летопись”, однако не мог исполнить своего намерения. В этом большим препятствием было для него совершенно расстроенное его здоровье. Он успел описать события только за 4600 лет. А между тем вслед за этим трудом святитель думал приступить с Божьей помощью к составлению краткого толкования на Псалтирь .

Святитель Димитрий был знаменитым проповедником своего времени и часто обращался к своей пастве с красноречивым словом назидания. Никакие труды и обязанности никогда не отвлекали его от проповедования Слова Божия. Проповедуемые им истины христианства, изливаясь прямо из души проповедника, являлись всегда живыми и действенными и увлекали слушателей простотою беседы отца с детьми, учителя с учениками. Если бы возможно было отыскать и собрать воедино все поучения этого российского Златоуста, их должно бы оказаться великое множество. Но, к сожалению, весьма многие поучения святого Димитрия утрачены .

Мудро управлял своею паствой святитель Димитрий и никогда не прибегал к суровым мерам. Отличаясь кротостью, он ко всем – и знатным и простым – относился с одинаковою любовью и без всякого лицеприятия. Все верные сыны Церкви любили его и почитали, как отца. Сам государь и вся царская семья глубоко уважали Ростовского митрополита за его истинно добродетельную жизнь. Христианские добродетели святого Димитрия одинаково сияли и в иноческой келии, и на святительской кафедре. Особенно же ярко светили в жизни его молитва, пост, смирение, нестяжательность и любовь к бедным и сиротам.

Несмотря на множество дел по управлению епархией, святой Димитрий ежедневно приходил в церковь для молитвы; во все воскресные и праздничные дни совершал литургию и произносил проповедь; всегда сам принимал участие в крестных ходах, как бы продолжительны и далеки они ни были. Если же он чувствовал себя нездоровым, а это случалось нередко, то посылал в семинарию, чтобы ученики в воспоминание пяти язв вХристовых прочитали ему пять раз молитву Господню (“Отче наш”). Посещая семинарию, он увещевал учеников постоянно призывать на помощь Наставника мудрости и Подателя разумения, Всемогущего Господа. Слуг своих и всех живших с ним святитель поучал осенять себя крестным знамением и тихо прочитывать молитву “Богородице Дева, радуйся”, всякий раз, когда бьют часы. Обращался он со своими слугами очень человечно. Когда кто-нибудь из них бывал именинник, того он благословлял образом или жаловал деньгами. Учил их усердно поститься, избегать объедения и пьянства. Сам святой Димитрий подавал пример к тому в своей собственной жизни. Принимая пищу только для того, чтобы поддерживать свои телесные силы, святитель на первой неделе Великого поста вкушал только один раз, – один только раз вкушал он и на Страстной неделе, в Великий четверток.

Памятуя непрестанно слова Спасителя: “Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится ” (Лк. 18:14), святой Димитрий вовсю свою жизнь отличался великим смирением.

“Несмь таков, – говорил о себе святой, – якова же любовь твоя непщует мя быти. Несмь благонравен, но злонравен, обычаев худых исполнен, и в разуме далече отстою от разумных; буй есмь и невежа; а светение мое есть едина тьма и прах… Молю же братскую твою любовь помолитися о мне Господу, Свету моему, да просветит мою тьму, и изыдет честное от недостойного “.

Достигнув высшего сана святительского, святой Димитрий сохранял то же смирение, к высшим был почтителен, к равным благосклонен, к подчиненным милостив, к несчастным сострадателен.

Само собой уже разумеется, что при таких высоких нравственных качествах святитель должен был отличаться и полным бескорыстием. Действительно, в его сердце не было места скупости, любостяжанию и сребролюбию. Все подаяния и доходы он во всю свою жизнь употреблял или на церковные нужды, или на благотворение неимущим. О сиротах, вдовах, нищих и бедных святитель заботился как отец о своих детях. Все, что получал, он раздавал им, призывая к себе в крестовую палату слепых, глухих, хромых и убогих, предлагая им трапезу, давая одежды и оказывая другие милости. О своем бескорыстии и нестяжательности святитель сам засвидетельствовал в духовном завещании, составленном им за два с половиной года до кончины.

“Судих, – говорит он, – сею духовною граматою моею вестно сотворити всякому, иже восхощет по кончине моей взыскивати имения моего келейного, во еже бы не трудитися ему вотще, ни истязовати служивших мне Бога ради, да весть мое сокровище и богатство, еже от юности моея не собирах (сие не тщеславяся реку, но да искателям моего по мне имения вестно сотворю). Отнележе бо приях святой иноческий образ и постригохся в Киевском Кирилловском монастыре в осмьнадесятое лето возраста моего, и обещах Богови нищету извольную имети: от того времени даже до приближены моего ко гробу, не стяжевах имения и мшелоимства , кроме книг святых , не собирах злата и сребра, не изволях имети излишних одежд, ни каких-либо вещей, кроме самых нужд, но нестяжание и нищету иноческую духом и самым делом по возможному соблюсти тщахся, не пекийся о себе, но возлагаяся на Промысл Божий, иже никогдаже мя оставя. Входящая же в руце мои от благодетелей моих подаяния и яже на начальствах келейный приход, тыи истощевах на мои и на монастырския нужды, идеже бех во игуменех и архимандритех, такожде и во архиерействе сый: не собирах келейных, яже не многи бяку, приходов, но ово на мои потребы та иждивах, ово же на нужды нуждных, идеже Бог повеле. Никтоже убо да трудится по смерти моей, испытуя или взыскуя каковаго либо келейного моего собрания: ибо ниже на погребете что оставляю, ни на поминовение, да нищета иноческая наипаче на кончине явится Богу. Верую бо, яко приятнее Ему будет, аще и едина цата по мне не останет, неже егда бы многое собрате было раздаваемо”.

Завещание это, в котором святитель снова повторил свое желание быть погребенным в Спасо-Яковлевском монастыре, он объявил своему другу, митрополиту Стефану Яворскому . Тогда же они положили между собою завет: если преосвященный Стефан скончается прежде, то на погребении его быть митрополиту Димитрию; если же Димитрий прежде отойдет ко Господу, то погребать его должен Стефан.

Святитель Димитрий скончался пятидесяти восьми лет от роду, на 28 октября 1709 года, через день после своего тезоименитства. За несколько дней до кончины, донесли ему о скором прибытии в Ростов царицы Параскевы Феодоровны для поклонения чудотворной иконе Богородицы Толгской, которую положено было на этот раз, по причине осенней непогоды, затруднившей путешествие царицы в Ярославль , перенести отсюда в Ростов. Святитель, услышав это, призвал своего казначея иеромонаха Филарета и пророчески объявил ему о близости своей кончины: “Се грядут в Ростов две царицы: Царица Небесная и царица земная; токмо я уже видеть их не сподоблюся, а надлежит к принятию оных готовым быть тебе, казначею”.

За три дня до преставления святого Димитрия, болезнь, давно уже таившаяся в его груди, обнаружилась с особенной силой в кашле. Несмотря на это, святитель старался казаться бодрым. В день своего тезоименитства, 26 октября, он сам совершил литургию в соборе, но поучения своего говорить уже не мог, и одного из своих певчих заставил прочитать его по тетрадке. За обеденным столом он сидел с гостями, хотя с крайнею нуждою. На другой день пришел навестить святителя Варлаам, архимандрит Данилова монастыря в Переславле. Во время их беседы к святителю прислала проживавшая тогда в Ростове инокиня Варсонофия, бывшая кормилица царевича Алексея Петровича, постриженная в монашество самим святым Димитрием. Она с глубоким благоговением относилась к архипастырю Ростовскому и часто просила от него душеполезных наставлений. Так и на этот раз Варсонофия усердно молила святителя посетить ее в тот же день. Святой Димитрий отправился к ней вместе с архимандритом Варлаамом. На обратном пути он уже едва мог дойти до своей келии, опираясь на служителей.

Тотчас он приказал позвать к себе певчих для пения им самим сочиненных духовных песней, как то: “Иисусе мой прелюбезный”, “Надежду мою в бозе полагаю”, “Ты мой Бог Иисусе, Ты моя радость”. Пение это услаждало его душу словами, вылившимися из нее самой, и он слушал певчих, греясь подле печи.

По окончании пения, отпустив певчих, святитель удержал одного из них, Савву Яковлева, любимого им, усердного переписчика его сочинений. Святой Димитрий начал рассказывать ему о своей жизни, как он проводил ее в юности и в совершеннолетнем возрасте, как молился Богу и Пречистой Его Матери и всем угодникам, и сказал: “И вы, дети, молитесь так же”.

Потом благословил певчего и, провожая его из келии, поклонился ему едва не до земли и благодарил его за усердие в переписке.

Видя, что архипастырь так смиренно и необычно провожает его и так ему низко кланяется, певчий содрогнулся и с благоговением сказал:

– Мне ли, владыка святой, последнейшему рабу твоему, ты так кланяешься?

На это святитель с тою же кротостью отвечал:

– Благодарю тебя, чадо!

Певчий горько заплакал и удалился. После этого святой Димитрий приказал служителям разойтись по своим местам, а сам заключился в особенную комнату, как бы желая отдохнуть, и наедине предался усердной молитве к Богу. Утром служители вошли в эту комнату и нашли святителя скончавшимся на коленях, в положении молящегося. Так молитва, услаждавшая жизнь святителя, сопровождала его и к смерти.

Честное тело почившего святителя было облечено в архиерейские одежды, им самим приготовленные , и в тот же день перенесено в домовую церковь. Во гробе под голову и под все тело были постланы, по завещанию святого Димитрия, его черновые бумаги. Немедленно весть о преставлении святителя разнеслась по всему Ростову. К гробу его стеклось множество народа, искренно плакавшего о неоценимой потере своего возлюбленного пастыря и учителя. В тот же день прибыла в Ростов царица Параскева Феодоровна с дочерьми своими, царевнами Екатериною, Параскевою и Анной (будущей царицею) Иоанновнами. Не застав в живых святителя, какой сам то предсказывал, она много плакала, что не удостоилась принять от него благословение, и повелела отслужить соборно панихиду.

30 октября, по повелению царицы, тело святителя перенесено было в собор с подобающей честью. Царица вторично отслушала панихиду, в последний раз простилась с угодником Божиим и отправилась в Москву.

Вскоре прибыл для погребения святителя митрополит Стефан. Войдя прямо в собор, он поклонился телу почившего друга и много плакал над ним. После этого он приказал казначею Филарету приготовить все нужное к погребению в Яковлевском монастыре. Тогда настоятели монастырей Ростовских, соборные священники и многие из граждан приступили к Стефану с прошением о погребении Димитрия в соборе, где обыкновенно погребались прежние архиереи. Но Стефан не согласился, говоря: “Преосвященный Димитрий, вступив на Ростовскую кафедру, прежде всего посетил Яковлевский монастырь и сам избрал себе здесь место для погребения. Как же могу я нарушить его волю?”

В назначенный для погребения день, 25 ноября, митрополит Стефан, верный завету дружбы, совершил литургию и погребение, при котором произнес слово, часто восклицая: “свят Димитрий, свят!” Вслед за этим, в сопровождении плачущего народа, тело святого Димитрия перенесено в Яковлевский монастырь, и здесь в Зачатьевском соборе предано земле. Преосвященный Стефан написал надгробные стихи, в которых, между прочим, говорил:

Вси вы, Ростова града людие рыдайте,

Пастыря умершаго слезно поминайте,

Димитрия владыку и преосвященна,

Митрополита тиха и смиренна.

Около сорока трех лет тело святого Димитрия почивало под спудом. В сентябре 1752 года, когда разбирали ветхий пол Зачатьевского собора, нашли деревянный сгнивший сруб, сверх которого вместо крыши положены были вдоль толстые бревна, провалившиеся потом внутрь сруба. Разобрали сгнивший сруб, вынули насыпавшуюся землю и увидели гроб святителя. Он был поврежден: крыша разломана обвалившимися бревнами и сквозь скважины виднелись не поврежденные тлением покров, митра и вся святительская одежда. Когда были освидетельствованы святые мощи, то оказалось, что руки святителя, крестообразно сложенные на груди, совершенно нетленны; только у правой руки четыре перста переломились от обвалившейся вовнутрь гроба доски, и левая рука отделилась от локтя; все прочие части тела целы.

Услышав об обретении святых мощей, народ толпами спешил к новоявленному угоднику Божьему, и при гробе его открылся обильный источник исцелений , которые подаются верующим и до сих пор во славу дивного во святых Своих Триединого Бога, Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Тропарь, глас 8:

Православия ревнителю, и раскола искоренителю, российский целебниче, и новый к Богу молитвенниче, списаньми твоими буих уцеломудрил еси, цевнице духовная, Димитрие блаженнее, моли Христа Бога, спастися императору нашему Николаю Александровичу, и всему наследию, и державе его.

Кондак, глас 8:

Звезду российскую от Киева возсиявшую, и чрез Новград Северский в Ростов достигшую, всю же страну сию ученьми и чудесы озарившую, ублажим златословеснаго учителя Димитрия: той бо всем вся написа, яже к наставлению, да всех приобрящет, якоже Павел, Христу, и спасет правоверием душы наша.

Иосиф (Нелюбович – Тукальский) с 1661 г. архиепископ Могилевский, затем митрополит Киевский; был в плену у поляков и скончался в Чигирине в 1676 г.

Лазарь Баранович († 1693 г.) был архиепископом Черниговским с 1657 г. Бывший воспитанник и ректор Киевской академии (1650 – 1656), Лазарь славился проповедованием слова Божия и содействовал Московскому правительству в подчинении Малороссии. Св. Димитрий называл его “великим столпом церковным”.

До конца XVI ст. в России проповеди редко сказывались изустно: большей частью читались переводные поучения св. отцов или жития святых. Со времени же возникновения училищ в юго-западной России стали появляться образцы собственного проповедования и вместе с тем образовалась особенная должность проповедников, которую отправляли при соборах, монастырях и братствах духовные лица, получившие образование.

Розыск о раскольнической Брынской вере, напечатан в первый раз в Москве в 1745 г. Сочинение это разделяется на три части. В первой святитель решает два вопроса: “есть ли вера раскольников правая?” и “есть ли вера их старая?” Отвечая на первый вопрос, св. Димитрий доказывает, что у раскольников нет истинной веры, ибо вера их ограничивается старыми книгами и иконами, восьмиконечным крестом, своим перстосложением в крестном знамении и семеричным числом просфор на литургии, – что не составляет веры. Решая второй вопрос, святитель говорит, что вера раскольников новая или обновившая старые ереси и заблуждения. Во второй части Розыска автор говорит, что учение раскольников, происходящее от учителей самозванцев, 1) ложно, 2) еретично и 3) богохульно. В третьей части – о делах раскольников – доказывается, что добрые, невидимому, дела их испорчены самонадеянностью, тщеславием и лицемерием, а затем перечисляют злые, явно беззаконные дела раскольников.

Об этом намерении святителя известно из его “Епистоляра”, т.е. собрания писем.

Слово “хронограф” греческое (xroyos – время, grapo – пишу) значит – погодная летопись. Так назывались в Византии различные сборники исторического содержания, в которых излагалась также и библейская история. Из Византии перешли они и к нам.

Письмо при Диарии 1708 года.

Из многочисленных творений святого Димитрия одни имеют содержание догматическое, другие – духовно-нравственное, третьи – историческое. – I. К догматическим относятся: 1) “Вопросы и ответы краткие о вере”; 2) “Зерцало православного исповедания” (оба сочинения представляют собой катехизическое изложение вероучения и нравоучения православной Церкви); 3) “Двенадцать статей о пресуществлении хлеба и вина в тело и кровь Господа нашего Иисуса Христа”; 4) “Розыск о Брынской вере”. – II. К духовно-нравственным относятся: 1) “Врачевство духовное на смущение помыслов” (извлечено из Лествицы, Пятерика, житий святых и т.п.); 2) “Апология во утоление печали человека сущего в беде” (разговор между скорбящим и утешающим); 3) “Внутренний человек в клети сердца своего уединен поучающся и молящся втайне” (цель этого сочинения приучить христианина к молитве); 4) “Поклонение Св. Троице”; 5) “Поклонение Пресв. Богородице”; 6) “Молитва исповедания к Богу повседневного”; 7) “Исповедание грехов генеральное”; 8) “О причащении Св. Таин” (размышление о том, как достойно приступать к Св. Тайнам и молитвы перед причащением и по причащении); 9) Молитвенные размышления о страданиях Господних (с разными заглавиями); 10) Два пастырских послания (о достодолжном совершении св. таинств покаяния и причащения); 11) “Алфавит духовный” (краткие духовно-нравственные правила, расположенные по славянскому алфавиту, по примеру Лествицы Иоанна Лествичника); 12) “Духовные псальмы или песнопения” и пр. – III. К историческим принадлежат: 1) “Диарий” (дневные записки с 1681 г. по 1703 и письма, относящиеся к ученым трудам святителя); 2) “Руно орошенное” (сказание о 24 чудотворениях от иконы Божией Матери в Ильинском Черниговском монастыре); 3) “Летопись, указующая деяния от начала миробытия до Рождества Христова”; 4) “Каталог Киевских митрополитов” и 5) “Минеи-Четьи”.

Вдовствующая супруга царя Иоанна Алексеевича, скончавшегося в 1696 году.

Празднование в честь Толгской иконы Божьей Матери совершается 8 августа. Толгский монастырь находится в 9 верстах от Ярославля на Волге; основан в 1314 г. Ростовским епископом Прохором (в схиме Трифоном) на месте явления ему иконы.

Св. Димитрия часто посещали царица Параскева Феодоровна и дочери царя Алексея Михайловича и дарили ему рясы. Из этих подношений святитель приготовил себе архиерейское облачение и завещал похоронить себя в этих одеждах.

22 апреля 1757 г. св. Димитрий причислен к лику святых. По поручению Св. Синода, Арсений, митрополит Ростовский, тогда же написал жизнеописание святого, а служба ему составлена Амвросием, епископом Переяславским, впоследствии архиепископом Московским.

Одним из самых почитаемых православных святых является Дмитрий Ростовский. Прославился он в основном тем, что составил широко известные «Четьи-Минеи». Жил этот священник во времена реформ Петра Первого и в целом их поддерживал. Однако при этом святой всячески сопротивлялся вмешательству государства в дела Церкви и в конце жизни сблизился со сторонниками царевича Алексея.

Детство

Православный святой Дмитрий Ростовский родился зимой 1651 года в расположенном неподалеку от Киева селе Макарово. Назвали его Даниилом. Семья его была очень благочестивой, мальчик вырос глубоко верующим христианином. В 1662 г. его родители переехали в Киев, и он поступил на обучение в Киево-Могилянскую коллегию. Здесь он успешно изучил латинский и греческий языки, а также ряд классических наук. В 1668 г. тихий, слабый здоровьем Даниил принял монашество в Кирилловом монастыре и получил имя Дмитрия. Иноческое послушание он проходил до 1675 года.

Проповедник слова Божьего

25 мая 1763 года мощи святого переложили в серебряную раку, где они находятся и по сей день. Изготовлена рака была по приказу императрицы Екатерины Второй, которая несла ее к месту установки самолично, вместе со святыми отцами.

«Жития святых» Дмитрия Ростовского

Эту книгу святой писал в течение 20 лет. В результате получился труд в 12 томов. В нем описаны жизнь, чудотворения и подвиг многих великих святых христиан. «Четьи-Минеи» св. Дмитрия стали назиданием для всех православных, желающих идти путем благочестия.

Повествования в этой книге излагаются по порядку месяцев и дней в них. Отсюда и их название «минеи» (греч. месяц). «Четьи» на церковнославянском означают «читать», «предназначенные для чтения». Составлены «Жития святых» отцом Дмитрием были отчасти по труду Макария. На настоящий момент в православной церкви признано несколько Миней (иеромонаха Германа Тулумова, Чудовские, Ионна Милютина и т.д). Однако «Жития святых» Дмитрия Ростовского являются самыми почитаемыми и распространенными. Написана эта книга на очень грамотном церковнославянском языке.

Другие книги святого

Еще одним известным трудом митрополита Ростовского является «Розыск о брынской вере». Книга эта была направлена против старообрядчества. Труд этот, в отличие от "Миней", оказался не слишком удачным. Старообрядцев он, конечно же, не переубедил, а вот всплеск ненависти с их стороны вызвал.

Помимо всего прочего, святой Дмитрий Ростовский активно собирал исторические сведения о своей епархии и стране в целом. К примеру, он трудился над составлением хронологии славянского народа. Также он написал такие книги, как «Руно орошенное», «Рассуждение об образе Божии и подобие в человеке», «Диарии», "Краткий мартиролог", «Каталог российских митрополитов». Принадлежат его перу и разного рода молитвы и наставления.

Церковь св. Дмитрия Ростовского в Очаково

В России почитаются многие святые. Дмитрий Ростовский, конечно же, входит в их число. Посвящены ему и многие храмы. К примеру, такое сооружение есть в Очаково. В 1717 году здесь построили деревянную церквушку и освятили ее в честь Пресвятой Богородицы. В 1757 г. деревня перешла к другому владельцу. Он и возвел рядом с деревянным новый каменный храм во имя митрополита Дмитрия. Эта церковь дошла до нас практически в неизменном виде. Построена она в красивом стиле русского барокко. С помощью трапезной с храмом соединена высокая колокольня.

История церкви св. Дмитрия очень богатая. В 1812 году в Очаково случился пожар. При этом старая деревянная церквушка Пресвятой Богородицы сгорела в огне. Купившая в этом же году село Екатерина Нарышкина по традиции решила открыть взамен ее новый храм, под который и перестроила одну из своих усадеб. Церковь освятили в честь и предположительно приписали к храму св. Дмитрия.

В 1926 году это культовое сооружение по решению властей закрыли. Известно, что в 1933 г. храм Дмитрия Ростовского был приспособлен под зерновой склад и имел совершенно плачевный вид. Крест с него снесли, а на одном из фронтонов нарисовали пятиконечную звезду, стереть которую впоследствии было очень сложно.

В 1972 году церковь решили отреставрировать. Работы длились около 6 лет. В 1992 году храм Дмитрия Ростовского вновь вернули верующим. Тем православным, которые хотят посетить эту старинную церковь, следует ехать в Москве на улицу д 17.

Храм Дмитрия Ростовского в с. Правая Хава

Эта церковь, также освященная в честь Дмитрия Ростовского, была построена в 1824 г. в стиле классицизма. Купол ее увенчан цилиндрической главкой. Построенная рядом с ней колокольня увенчана красивым фигурным шпилем.

В 1882 году в этой церкви просветителем Лютицким была открыта школа. Официально считается, что с 1930 по 1990 год этот храм также использовался в качестве зернового склада. Однако имеются сведения и о том, что зерно в этом историческом здании никогда не хранили. Верующие люди вспоминают, что в 1954-1962 годах церковь даже функционировала с небольшими перерывами (поскольку не хватало священников).

В 1990 году церковь Дмитрия Ростовского в Правой Хаве передали епархии, после чего она была реставрирована самими прихожанами. Внутри храма чудом сохранились остатки росписи стен, а также рама иконостаса. С сентября 2010 года священником здесь служит В.В. Колядин. На настоящий момент эта древнейшая церковь, ко всему прочему, является объектом культурного и исторического наследия Воронежской области.

Молитва Дмитрию Ростовскому

Дмитрий Ростовский, житие которого было праведным, и после смерти продолжает защищать верующих от разного рода напастей. Исцелиться от болезни, к примеру, можно, не только поклонившись мощам этого святого. Чудотворной считается и молитва, посвященная ему. Оригинальный ее текст можно найти в церковной литературе. Звучит она примерно так:

«Святой великомученик христов Дмитрий. Представ пред Царем Небесным, попроси у него прощения о грехах наших и об избавлении нашем от всегубительной язвы, огня и вечной казни. Испроси милости его о нашем храме и приходе, а также об укреплении нас на благие дела, угодные Иисусу Христу. Будем крепки молитвами твоими и унаследуем Царствие Небесное, где будем прославлять его с Отцом и Святым Духом».

Заключение

Которому может исцелить от болезней, прошел долгий благочестивый путь и может служить примером для всех православных христиан. На сегодняшний день это один из самых почитаемых святых. Чаще всего к нему обращаются при легочных заболеваниях. Также считается, что молитва этому святому может помочь избавиться от разного рода проблем с глазами.