ПОРТРЕТ ФРАНЦУЗСКИХ ПОСЛОВ
Парадный Портрет французских послов Жана де Дантевиля и Жоржа де Сельва, - одна из самых больших (206 x 209 см) и великолепных картин Ганса Гольбейна Младшего, созданная в годы расцвета его творчества. Двойные портреты были популярны у немецких живописцев Северного Ренессанса с конца XV в. Но для Гольбейна этот холст скорее исключение.
Дипломаты из Франции изображены в натуральный рост и окружены роскошными аксессуарами. В кабинете пышные богатые драпировки, многочисленные предметы и детали, подчеркивающие интеллект этих молодых, энергичных людей, их характер, вкусы и наклонности. Непринужденные позы, без вычурной манерности подчеркивает и достоинства. Жан де Дантевиль и его друг были главами Французского посольства в Англию. Жорж де Сельва - 24-х летний епископ Лавурский, был не только дипломатом, но и ученым, большим любителем музыки.
Гольбейн изобразил двух человек, равных по своему общественному положению. В те времена этому придавалось огромное значение. Художник решил эту задачу, расположив фигуры послов симметрично по отношению к центру композиции. Причем, они не смотрят друг на друга, не контактируют, а позируют перед зрителем, устремив на него проницательные взгляды. И если попытаться разделить картину надвое, то получатся два самостоятельных, равноправных портрета.
Единственное, чем связаны между собой модели, это колорит картины - изысканная цветовая гамма, включающая темно-зеленые, черные, розовые и глубокие коричневые тона. Богатая одежда, драгоценный мех и бархат не подавляют своей роскошью, в этой картине ничто не говорит о дороговизне предметов, но только об их предназначении, это атрибуты наук и искусств, а не богатства как такового. Образованность дипломатов подчеркивается и головными уборами, которые носили выпускники европейских университетов.
Картина была заказана самими дипломатами. Одетые в парадные одежды посланники спокойно и уверенно смотрят на зрителя. Гольбейн не углубляется во внутренний мир своих моделей - они кажутся замкнутыми, сдержанными, как и подобает аристократам при дворе короля. И тем не менее удожник показывает нам благородных аристократов образованных с разносторонними интересами , где духовное лицо интересуется светскими науками, астрономическими и географическими приборами. Глобус, музыкальные инструменты, раскрый учебник математики - подчеркивают знакомство этих молодых и очень образованных людей с гуманистическими идеями эпохи Ренессанса.
Ганс Гольбейн Младший(1497- 1543) - живописец, один из величайших немецких художников. Самый знаменитый представитель этой семьи.
Он один из лучших портретистов своего времени. Его точность передачи образов была так хороша, что английский король Генрих VIII, (сменивший шесть жен), прежде чем в очередной раз жениться, посылал сначала к невесте Ганса Гольбейна, чтобы тот нарисовал ее портрет.
Но прославился он другим. Дело в том, что он включал в картины загадки, незаметные или непонятные на первый взгляд. Гольбейн имел собственный шифр, который другим приходилось разгадывать...
Значение Гольбейна в немецком искусстве увеличивается ещё тем, что он перенес в Германию расцвет итальянского возрождения, не утратив при этом своего национального характера - в его работах ощутимы пути, намеченные в портретах Дюрера..
Сегодня мы познакомимся с одной из таких картин Гольбейна "ПОСЛЫ"1533г.
Этот двойной портрет кисти Гольбейна является выдающимся шедевром эпохи Возрождения.
Слева, как установлено, - 29-летний французский посол в Англии Жан де Дентевиль, справа - Жорж де Сельв, епископ Лавуа, посетивший Лондон в апреле 1533. Молодому человеку 25 лет, поразительно, сколько важных миссий ему было доверено в этом возрасте - он являлся посланником при Венецианской республике и в Ватикане.
С множеством деталей картины, выписанных художником предельно реалистически, контрастно сопоставлен странный предмет, размещенный на переднем плане полотна. Он формирует символический ряд этого произведения, оказываясь - по детальном рассмотрении - искаженным в перспективе человеческим черепом.
Об этом черепе в XX веке написано немало - собственно, именно он и сделал шедевр Гольбейна столь популярным в новейшее время.
Так называемый анаморфоз – оптический обман. Разумеется, на репродукциях этот фокус не проделать, но если, разглядывая подлинник картины, отойти на пару метров вправо и встать почти вплотную к стене, на которой висит картина, то череп примет свою естественную форму. Его даже можно будет сфотографировать.
Искусствоведы утверждают, что на картине можно найти три черепа! Один – анаморфоза, другой – брошь на берете де Дентельвиля, а третий – в черепе-анаморфозе, нужно лишь смотреть под определённым углом.
Череп – символ смерти. Этим аллегорическим, перечеркивающим добрую часть картины изображением художник говорил всем, кто мог его понять: научные открытия, прогресс, церковные свары, высокие должности, спесь, деньги, власть – все бессмысленно перед тем концом, который ждет каждого из нас.
Что бы ни было, всегда конец один – смерть? Memento mori – таков девиз Жана де Дентельвиля.Такой подход к шедевру Гольбейна делает картину пронзительной аллегорией "суеты сует."
Итак, на столе, рядом с человеком, стоящим справа, лежат многогранные солнечные часы. Они (хотя это и не свойственно солнечным часам) своими тремя стрелками показывают дату создания картины – 11 апреля 1533 года. Рука посла небрежно опирается на книгу, на корешке которой по латыни сделана надпись: «Ему 25 лет». Возраст второго посла, (стоящего слева), вписан в узор кинжала в его правой руке. Оттуда понятно, что ему – 29 лет.
Глобусы, карты и измерительные приборы – дань всплеску научных и географических открытий той эпохи. Ведь всего 41 год назад Колумб открыл новый Свет, а лишь за 12 лет до написания картины капитан Хуан Себастьян дель Кано, первым обогнул земной шар на корабле «Виктория», чем и доказал на практике, что Земля круглая.
На нижней полке бросается в глаза популярный тогда музыкальный инструмент – лютня. У нее порвана одна струна. Исследователи считают, что порванная струна символизирует церковный раскол, связанный с реформами, проводимыми в то время Мартином Лютером.
Художник сам подтверждает эту догадку, поместив под лютней книгу со стихами латинских гимнов, переведенных на немецкий язык самим Мартином Лютером.
Так Гольбейн показывает взгляды епископа Сельва и свои взгляды на существовавшую тогда религиозную ситуацию – реформировать церковь, но не отделяться от Ватикана.
Человек, если ты хочешь быть счастливым,
И пребывать в Боге вечно,
Ты должен придерживаться Десяти заповедей,
Данных нам Богом.
И как бы в подтверждение этому, слева из-за бархатной зелёной занавески выглядывает распятие – бог всегда следит за нами.
Таким образом Гольбейн в своей работе реализует образ двойного зрения - при «прямом» взгляде человека, погруженного в рутину бытовой жизни и не желающего иметь дело с трагической метафизикой земного бытия, смерть представляется иллюзорным пятном, на которое не стоит обращать внимания,- но при «особом»
(подразумевается - правильном, глубоком) взгляде все меняется с точностью до наоборот - смерть превращается в единственную реальность, а привычная жизнь на глазах искажается, лишается значения, приобретая характер фантома, иллюзии.
Текст с иллюстрациями.http://maxpark.com/community/6782/content/1912116
07:13 pm - Vanitas Ганс Гольбейн, ПослыЯ тут немного "загадочного" искусства вам покажу...на первый взгляд-банальная картина..а сейчас я вас заинтригую-перед вами небольшой оптический обман.... Я кстати,ТЭГ соответсвующий добавляю)
[Послы (1533), Национальная галерея, Лондон ]
"Слева на портрете изображен Жан де Дентевиль, французский посол при дворе Генриха VIII, справа стоит его друг, Жорж де Сельв, епископ Лавуа, посетивший Лондон в апреле 1533 года. По некоторым сведениям, именно Сельв посоветовал своему товарищу заказать портрет Гольбейну, недавно вернувшемуся в Англию и искавшему новых покровителей.
Герои полотна, глядящие прямо на зрителя, изображены в окружении множества астрономических и навигационных приборов, которые, в сочетании с вещами, лежащими на нижней полке этажерки (книги, музыкальные инструменты, глобус), призваны подчеркнуть образ жизни и сферу умственных интересов этих людей.
С множеством деталей картины, выписанных художником предельно реалистически, контрастно сопоставлен странный предмет, размещенный на переднем плане полотна. Он формирует символический ряд этого произведения, оказываясь - по детальном рассмотрении - искаженным в перспективе человеческим черепом.
Чудовищно искаженный череп, помещенный на передний план, делает композицию треугольной и более динамичной, причем динамика подчеркивается геометрическими узорами ковра
Интерпретаторы обычно связывают эту анаморфозу с жанром Vanitas, а общий пафос картины - с критикой претензий науки на высшее знание, обнаруживающее свою эфемерность перед лицом смерти. Послы и связанный с ними натюрморт даются в кодах линейной перспективы с явной установкой на иллюзию подлинной обманки. В этом контексте важно и то, что анаморфоза черепа висит прямо над перспективным изображением мозаики пола Вестминстерского аббатства. Противопоставление ясности научного знания, устойчивости комфортного бытия, единственной реальности видимого нами мира и одновременно нависающей над всем этим смерти, обессмысливающей существование человека, оказалось необыкновенно близко мироощущению современного человека. Гольбейн дал в своей работе образ двойного зрения - при прямом взгляде человека, с головой погрузившегося в рутину бытовой жизни и не желающего иметь дело с трагической метафизикой земного бытия, смерть представляется иллюзорным пятном, на которое не стоит обращать внимания,- но при особом взгляде все меняется с точностью до наоборот - смерть превращается в единственную реальность, а привычная жизнь на глазах искажается, приобретая характер фантома, иллюзии.)"
«Послы», написанная в 1533 году.
Казалось бы, два богато одетых человека изображены у высокого стола, загромождённого множеством предметов – глобусов, книг, карт – и на этом всё. А теперь всмотритесь.
Ганс Гольбейн «Послы» (1953)
Обратите внимание на левый верхний угол — это раз. На медальон левостоящего — это два. Посмотрите на большое серое пятно снизу посередине — это три. Что вы видите? А теперь переверните ноутбук правым боком к вам (или сами перевернитесь) и еще раз посмотрите на это пятно. Ага.
Итак, что нам хотел сказать художник?
Ганс Гольбейн Мл. «Автопортрет» (1542/1543)
Впервые я обратила внимание на эту картину в книге «Искусство иллюзии» издательства Prestel, в которой говорится, что один из мужчин скончался до того, как картина была закончена, посему и череп, и крест, и кулон. Совсем было бы просто, поэтому — ничего подобного. На момент написания картины оба были живы-здоровы — Мэри Ф. С. Херви* ещё в 1900 году об этом целую книгу написала.
Мужчина справа — французский посол при дворе Генриха VIII (1491–1547), слева — Бишоп Лаварский , в 1533 году наведывавшийся в Лондон.
Тогда в чём дело?
- Искусствоведы видят в изображении три уровня жизни : предметы на верхней полке изображают рай; на средней — земную жизнь; на нижней — смерть. По-моему, очень даже грамотное объяснение.
- Вторая версия, которую я нашла только в русской википедии (не знаю, из каких это источников): Гольбейн реализует образ двойного зрения: при «прямом» взгляде человека, погруженного в рутину бытовой жизни и не желающего иметь дело с трагической метафизикой земного бытия, смерть представляется иллюзорным пятном, на которое не стоит обращать внимания, – но при «особом» взгляде - смерть превращается в единственную реальность, а привычная жизнь на глазах искажается, лишается значения, приобретая характер фантома, иллюзии.
- А есть еще и такая, более приземлённая версия: в связи с тем, что картину планировалось повесить у лестницы, Гольбейн решил на славу продемонстрировать своё мастерство. Учитывая, что у многих великих произведений были самые земные посылы создания, почему бы и нет. :)
Как бы там ни было, художник добился своего: без малого пятьсот лет мы с прежним интересом разгадываем загадки его творения. Живьем, кстати, картину можно увидеть в
Послы (1533), Национальная галерея, Лондон
Этот двойной портрет кисти Гольбейна является выдающимся шедевром эпохи Возрождения. Слева на портрете изображен Жан
де Дентевиль, французский посол при дворе Генриха VIII, справа стоит его друг, Жорж де Сельв, епископ Лавуа, посетивший Лондон в
апреле 1533 года. По некоторым сведениям, именно Сельв посоветовал своему товарищу заказать портрет Гольбейну, недавно вернувшемуся
в Англию и искавшему новых покровителей.
Герои полотна, глядящие прямо на зрителя, изображены в окружении множества астрономических и навигационных
приборов, которые, в сочетании с вещами, лежащими на нижней полке этажерки (книги, музыкальные инструменты, глобус), призваны
подчеркнуть образ жизни и сферу умственных интересов этих людей.
С множеством деталей картины, выписанных художником предельно реалистически, контрастно сопоставлен странный
предмет, размещенный на переднем плане полотна. Он формирует символический ряд этого произведения, оказываясь - по детальном
рассмотрении - искаженным в перспективе человеческим черепом.
Год создания этого шедевра - 1533-й - это веха в творческой судьбе Гольбейна. Годом раньше окончательно
перебравшись в Англию и обнаружив там многих своих прежних друзей и покровителей в довольно плачевном положении (в опале, в тюрьме
и т. п.), художник был вынужден искать новых заказчиков. К 1533 году он успешно решил эту задачу, став модным живописцем в
"обновленном" кругу высокопоставленных особ, - "Послы" являются одним из свидетельств этого.
Эта картина интересна не только фигурами послов, но и натюрмортом, занимающим центральную часть картины. Можно
даже сказать, что этот натюрморт играет "центральную" роль в композиции, связывая двух разведенных по бокам полотна мужчин и
одновременно оттеняя индивидуальность каждого из них. Композиционное разнообразие достигается за счет тонких различий в позе
стоящих, их одежде и манере держаться. Чудовищно искаженный череп, помещенный на передний план, делает композицию треугольной и
более динамичной, причем динамика подчеркивается геометрическими узорами ковра.
Об этом черепе в XX веке написано немало - собственно, именно он и сделал шедевр Гольбейна столь популярным в
новейшее время. Противопоставление ясности научного знания, устойчивости комфортного бытия, единственной реальности видимого нами
мира и одновременно нависающей над всем этим смерти, обессмысливающей существование человека, оказалось необыкновенно близко
мироощущению человека XX века. Гольбейн дал в своей работе образ двойного зрения - при "прямом" взгляде человека, с головой
погрузившегося в рутину бытовой жизни и не желающего иметь дело с трагической метафизикой земного бытия, смерть представляется
иллюзорным пятном, на которое не стоит обращать внимания,- но при "особом" (подразумевается - правильном, глубоком) взгляде все
меняется с точностью до наоборот - смерть превращается в единственную реальность, а привычная жизнь на глазах искажается,
приобретая характер фантома, иллюзии.
Такой подход к шедевру Гольбейна делает картину пронзительной аллегорией "суеты сует". Об этом в свое время
писал символист Ю. Балтрушайтис, об этом немало рассуждали постмодернисты конца XX века.
Предметы, являющиеся своеобразным фоном многих портретов Гольбейна, часто выбираются им с целью максимально
полно охарактеризовать изображенного человека или, в другом варианте, задать сложную символическую музыку произведения. Но,
пожалуй, ни в одной работе эти предметы не сгущаются так "концентрированно", как это происходит в представленном шедевре. Обилие
разнообразных вещей говорит о широте интересов стоящих перед нами людей - даны очевидные указания на музыку, математику, геометрию,
астрономию, есть, помимо этого, и знаки не столь очевидные. На нижней полке этажерки мы видим глобус, учебник математики, лютню,
футляр с флейтами и сборник лютеранских гимнов, раскрытый на псалме "Спаси, Господи, души наши".
Лютня здесь выступает не только музыкальным инструментом, но и - если не забывать того, что ее струны
традиционно символизировали смерть, - вполне определенным символом, перекликающимся с искаженным черепом, написанным на переднем
плане. Эта связь упрочивается и перекличкой в "технической" сфере - и то, и другое призвано показать великолепное знание законов
перспективы, которым отличался Гольбейн. Если изображение в правильной перспективе лютни - с ее сложной формой и изогнутым под
прямым углом грифом - представляет собой сложнейшую техническую задачу, то изображение в искаженной перспективе черепа - задача
ничуть не проще.