Привет, как тебя звать? - не дай Бог вам так начать знакомство в Папуа-Новая Гвинея. Дело в том, что здесь имя носит сакральный характер и попытка выведать его может закончиться трагически.
Имя новорожденному нельзя просто так выдумать. Его необходимо взять от умершего родственника, череп которого сохранился. Если таковые закончились, то необходимо одолжить у родственников. Если и у них черепов с именами больше нет, то нужно добыть. Именно по этой причине наш коллега, подданный английской королевы, представляется просто: «Дик». А то вдруг ещё аборигенам понравится имя «Ричард» и не сносить ему тогда головы. В прямом смысле, тьфу-тьфу!
Кстати, и Н.Н. Миклухо-Маклай, мечтая создать независимое государство «Папуасский Союз» написал письмо английской королеве Виктории с просьбой о протекции. Впрочем, такие же письма он отправил ещё немецкому канцлеру Бисмарку и русскому царю Александру II. Первыми на Берег Маклая не замедлили заявиться немцы и основали там свою колонию. Вслед за ними юг острова захватили и колонизировали англичане. Русские не приплыли вообще. В итоге второй по величине на планете остров Новая Гвинея был раздерибанен между Голландией (север), Германией (восток) и Англией (юго-запад).
«Ина лясанга» или «два раза по руке», то есть десятый день мне приходится «водить дружбу» с туземцами Берега Маклая, собирая знания о воинских ритуалах, сакральных мистериях и «карго культе», который возник, оказывается, гораздо раньше войны, но в её годы необычайно окреп и развился. Получать данные у папуасов – это сложная операция. И дело даже не в трудностях перевода с ток-писин на английский, а потом на русский, а в том, что все эти истории у папуасов считаются священными и потому тщательно скрываются от посторонних. Здорово выручает то обстоятельство, что во мне папуасы видят земляка Николая Николаевича Миклухо-Маклая.
На фото: Благодаря ещё живой памяти о Маклае, мне удалось завоевать доверие людей племени хули и соседних с ними племён, и даже принять непосредственное участие в их жизни
Территория, где жил и путешествовал Миклухо-Маклай, в настоящее время является округом города Маданг – бывшей столицы немецких колониальных земель. В 1919 году по результатам Версальского мира немцы, как сторона, проигравшая Первую мировую войну, передали свою колонию на Новой Гвинее англичанам, а те, в свою очередь, свою и немецкую части отдали под управление Австралии. Но через 23 года немецкую часть силой захватили японцы.
Все знают про про Пёрл Харбор, но это врядли можно назвать войной. База ВМС США была просто уничтожена авианалётом. А вот действительно настоящая война с окопами, ДОТами, наступлениями, обороной, захватом позиции, рукопашными боями пехотинцев развернулась именно на территории острова Новая Гвинея.
Воюющие стороны активно привлекали в свои военные операции папуасов, находившихся на самом первобытном уровне развития и совершенно не понимавших сути происходящего.
В глазах папуасов японцы, европейцы, австралийцы и американцы поступают крайне цинично, с бессмысленной жестокостью. Сами папуасы убивают людей из чужих племён по двум вполне осмысленным и приемлемым необходимостям. Во-первых, чтобы утолить чувство голода. Ибо других крупных животных, помимо морских крокодилов и завезённых португальцами свиней, на острове отродясь не водилось. Крокодилы и дикие свиньи достаточного размера (чтобы на всех хватило) – очень трудная добыча для охотников, вооружённых всего-то острыми палками, стрелами и дубинками. Мясо человека может добыть всего один ловкий охотник, вооружённый бамбуковым ножом (по сути, острой щепкой).
Во-вторых, папуасы называют своих детей только именем умершего родственника или убитого врага, предварительно вызнав имя у убиваемого. Т.е. человека могли убить только из-за его имени, но для этого надо было обязательно принести в деревню на хранение голову убитого «крёстного». Именно это «черепное» имя считается у папуасов настоящим, но его тщательно берегут и «в миру» представляются «мирским» именем или прозвищем. Если у молодого отца нет запаса именных черепов, он может одолжить череп с именем для ребёнка у своего отца или у дяди.
На фото: Дети племени хули с черепными именами, добытыми когда-то их старшими родственниками во времена охот за головами. На второй день нам разрешили обращаться к ним по имени, а это проявление наивысшего доверия
Что в глазах папуасов делали воюющие стороны? Они убивали и бросали тела убитых, то есть, даже не ели их мясо. Это выглядело, как бессмысленная бойня бизонов, из окна проезжающего поезда, просто ради забавы. Был такой эпизод в истории железных дорог США. Или как сейчас браконьеры в Африке убивают сотнями слонов и носорогов ради бивней и рогов, а туши бросают.
Хуже того, военные убивали людей на расстоянии, не узнав, как их зовут, таким образом, тысячи «черепных» имён пропали для дальнейшего использования. Сказать, что папуасы были от всего этого в шоке – это значит, ничего не сказать.
Потрясение первобытной психики оставило свои следы в карго культе и в многочисленных сказаниях, передающихся в настоящее время из уст в уста уже четвёртому поколению.
Иные рассказы чрезмерно многословны, особенно в тех местах, где говорится о странствиях «белых демонов». Там подробно перечисляются все деревушки и стойбища, сообщается, где японские солдаты спали, ели и справляли другие надобности, совершенно не существенные для развития действия. Видимо это по сей день важно для папуасов.
К собственно сказаниям людей племени хули, ещё добавились сообщения, записанные от поселившихся там миссионеров, основанные на подлинных событиях. По форме эти сообщения довольно разнообразны: среди них имеются и обычные рассказы, и тексты протокольного характера, и торжественные речи. Но и в таком виде они способны передать облик людей, которые подверглись жесточайшему чуждому влиянию. И вплоть до наших дней сохранили своё первобытное изумление людоедов перед бессмысленностью оружия массового поражения цивилизованных гуманистов. Все эти сказания, предания, легенды будут опубликованы отдельной книгой. Здесь же опишу свои первые впечатления о людях племени хули.
На фото: На лицах воинов хули, встречающих нас, «гостеприимная» раскраска, в бой они идут с полностью вымазанными жёлтой глиной лицами
***
Едва ли найдётся другой такой народ, о котором существовали бы столь разноречивые мнения, как хули - крупнейшее племя востока Новой Гвинеи. С одной стороны, именно человек этого племени Майкл Сомаре, получивший образование в школе японских оккупантов, впоследствии возглавил борьбу за независимость Папуа-Новая Гвинея и стал первым премьер-министром. С другой стороны, охотничьи походы хули за человеческими черепами создали им дурную славу каннибалов. А какие жуткие сцены ритуальных разгулов и убийств разыгрываются в их тайных культовых союзах – и не передать словами.
Поясню только, что и по сей день иные фестивали народной песни и пляски «синг-синги» имеют своим началом когда-то практиковавшийся сакральный ритуал: приводили обязательно самую красивую девушку и/или мальчика, которых все мужчины племени насиловали, а потом закалывали, жарили и поедали.
На фото: На этом фото, предоставленном нам миссионерами, погибший в межплеменной войне, который впоследствии будет съеден, его имя послужит именем для новорожденного сына убийцы
После всего этого можно подумать, что хули – какие-то дьяволы. Однако в действительности дело обстоит как раз наоборот. Каждый, кому доводилось в течении длительного времени пожить среди них – вспомним Миклухо-Маклая, был восхищён их непосредственностью, их чистой, подчас даже назойливой дружбой, их добродушием и горячей любовью к правде. И если бы не были известны страшные истории об охоте за человеческими головами и ритуальных ужасах, можно было бы утверждать, что нет на свете более добродетельного и честного народа, чем хули. Не даром же изображения их воинов с раскрашенными жёлтой глиной лицами стали визитной карточкой Папуа-Новой Гвинеи. Жёлтолицые воины хули изображены даже на банкноте 50 кина вместе с портретом Майкла Сомаре.
Обе высказанные оценки в равной степени справедливы. Добро и зло прекрасно уживаются друг с другом в сердцах хули, а так как эти люди весьма эмоциональны, они постоянно колеблются между крайней жестокостью, охватывающей их в пылу боя или при совершении культовых обрядов, и исключительным добродушием в спокойные минуты жизни. В этих людях есть что-то детское: они, не задумываясь, могут подарить друзьям всё, что имеют сами, могут предаваться безудержной радости, а потом снова становиться необыкновенно жестокими, даже не сознавая своей жестокости.
Двойственность характера хули находит, однако, и другое объяснение. Сами себя они считают настоящими людьми. Это означает, что все остальные являются существами второго сорта и вообще не заслуживают звания людей. С ними можно обращаться как угодно, потому что нравственные законы на них не распространяются. Внутри же своего племени полагается вести себя так, чтобы не причинить никому ни малейшего вреда и в меру своих сил помогать каждому.
Идеалом для хули является такой человек, который помогает другим. А также, который стыдится сделать что-либо противоречащее обычаям старины. Они уважают собственность своих соплеменников и считают воровство одним из подлых преступлений. С глубоким почтением относятся хули к старости, внимательно прислушиваются к советам стариков (которые, кстати, заправляют всеми деревенским делами, сообща выполняя роль местного совета депутатов) и никогда не посмеют попрекнуть их в том, что они уже не могут работать.
Для защиты своей общины хули не жалеют ни собственности, ни самой жизни и – что редко для дикарей и на Новой Гвинее встречается далеко не везде – испытывают неодолимое отвращение ко лжи. «Хули-меен сакод-ке иси мбаке» - «Слово хули едино и неделимо». Обычай не дозволяет мужчинам посягать на честь жён и дочерей своих единоплеменников, но иногда страсти вносят в идеал свои поправки.
На фото: Молодая женщина племени хули
Мужчины хули обладают то самой красотой, которую один датчанин удачно назвал «великолепием дикаря». На фото вы видите людей высоких и стройных, с телами тёмно-шоколадного цвета, а по праздникам размалёванных ещё жёлтой, красной и чёрной красками. Их грудь и шеи богато украшены ожерельями из ракушек, клыков, плодовых косточек и плетёных волокон. У них открытые лица с широкими носами. С яркими цветными полосами на щеках и на лбу, и надо всем этим, как венец, вплетённые в курчавые волосы лубяные косы и диадема из чёрных перьев казуара и жёлтых блестящих перьев райской птицы.
Чем старше становятся мужчины хули, тем проще делается их убранство. Зато больше внимания и труда уделяют они своей причёске, с каждым разом по-иному заплетая косы, служащие у них указателем возрастного класса. А тот, кто дожил до седин, носит лишь одно украшение – нагрудную пластину из перламутра.
Мужчина у хули – полновластный хозяин в доме. Со своей женой он может делать всё, что угодно, так как после свадьбы она становится его собственностью. Он может, если друзья его о том попросят, одолжить или подарить её и может, даже, если она его разозлит, тут же её убить. (Не забываем: мясо сварливой жены при этом будет съедено родственниками и друзьями, а голова с именем будет сохранена для будущего ребёнка). Но, конечно, чаще всего мужчина хули привыкает к жене или, может быть, ещё больше – к её стряпне; во всяком случае, там очень часто встречаются неразлучные пары, а иной мужчина оказывается даже под пятой у своей жены.
На фото: Очень часто встречаются неразлучные пары, а иной мужчина оказывается даже под пятой у своей жены
На долю женщин приходятся все основные работы по дому. Они присматривают за детьми и готовят пищу – обычно из саговой муки с рыбой или мясом и кокосовым маслом, - пользуясь для этого раскалёнными камнями. На женщинах же лежит забота о свиньях – единственных, кроме собак, домашних животных (при необходимости, поросят женщина хули выкармливает молоком из собственной груди). Уход за посевами, который, в основном, сводится к прополке. Приготовление муки из сердцевины саговой пальмы. Плетение всевозможных украшений и предметов хозяйственного обихода: опахал для раздувания огня, шнуров для связывания хвороста и т.п. Некоторые виды рыбной ловли также считаются женским занятием.
Мужчины же на себя берут расчистку земельных участков для подсечно-огневого земледелия, рубку саговых пальм, изготовление лодок, постройку жилищ, лювлю рыбы при помощи лука и стрел, различного рода резьбу и меновую торговлю.
В обязанности мужчин также входит хранение преданий. Для хули это является крайне важным делом, так как от него зависит процветание общества. Объясню, почему: эта народность делится на ряд родовых групп, ведущих своё происхождение от тех или иных мифических предков-тотемов. В древности этими предками были созданы одно за другим все имеющиеся на свете растения, животные, все явления природы и культурные ценности. Иначе говоря, они сделали мир таким, каков он есть, и люди получили возможность жить в этом мире. Однако всё, что было когда-то создано предками, постепенно теряет свою жизненную силу. Вот почему «белые демоны» с помощью своего сильного колдовства перехватывают блага, ниспосылаемые предками.
Поэтому колдуны должны путём магических действий время от времени воссоздавать мир и культуру, разыгрывая на своих культовых празднествах особые представления, воспроизводящие мифы о всемогущих предках. А также ритуалы карго культа представляют собой подражание «колдовству белых людей»: носят на ушах половинки кокосов, имитируя наушники.
Это воспроизведение должно быть очень точным и добросовестным, ибо малейший пропуск или искажение текста могут привести к тому, что в мире появятся изъяны и беспорядки.
Константин Стогний
Очень логично начать рассказ о нашей поездке в Папуасию с рассказа о самих папуасах.
Не было бы папуасов - и половины проблем в походе к Пирамиде Карстензс тоже не было бы. Но не было бы и половины очарования и экзотики.
В общем, сложно сказать, было бы лучше или хуже... Да и не зачем. По крайней мере сейчас - пока от папуасов в экспедиции на Пирамиду Карстензс никуда не деться.
Итак, наша экспедиция Карстензс 2015 началась, как и все подобные экспедиции: аэропорт Бали - аэропорт Тимика.
Куча баулов, бессонная ночь. Тщетные попытки хоть как-то поспать в самолете.
Тимика - это еще цивилизация, но уже Папуа. Это понимаешь с первых же шагов. Или с первых объявлений в туалете.
Но наш путь лежит еще дальше. Из Тимики на маленьком чартерном самолете нам нужно перелететь до деревни Сугапа. Раньше экспедиции ходили от деревни Илага. Путь там попроще, немного короче. Но последние три года в Илаге обосновались так называемые сепаратисты. Поэтому экспедиции стартуют из Сугапы.
Грубо говоря, Папуа - регион оккупированный Индонезией. Папуасы себе индонезийцами не считают. Раньше им правительство платило деньги. Просто так. За то, что они папуасы. Последние лет пятнадцать деньги платить перестали. Но жители Папуа привыкли, что белые (относительно) люди должны им давать деньги.
Сейчас вот это "должны давать" отображается в основном на туристах.
Уже не такие бодрые после ночного перелета мы со всем нашим скарбом переехали в соседний с аэропортом домик - откуда вылетают маленькие самолеты.
Этот момент можно считать отправной точкой экспедиции. Все определенности заканчиваются. Никто никогда не говорит точную информацию. Все может случится через пять минут, или через два часа, или через день.
И ты ничего не можешь сделать, от тебя ничего не зависит.
Ничто не учит так терпению и смирению, как дорога к Карстензсу.
Три часа ожидания, и мы выдвигаемся в сторону самолета.
И вот они - первые настоящие папуасы, ожидающие вылет в свои деревни.
Им очень не нравится, что их фотографируют. Да и вообще приход толпы чужаков не вызывает у них никаких положительных эмоций.
Ну и ладно, нам пока не до них. У нас дела поважнее.
Сначала взвешивают наш багаж, а потом и всех нас с ручной кладью. Да-да, это не шутка. В маленьком самолете вес идет на килограммы, поэтому вес каждого пассажира тщательно фиксируется.
На обратном пути при взвешивании живой вес участников мероприятия значительно уменьшился. Да и вес багажа тоже.
Взвесились, багаж сдали. И снова ждать. На этот раз в самом лучшем аэропортовом отеле - Папуа холидей. По крайней мере нигде так сладко не спится, как там.
Команда"пора на посадку" выдергивает нас из сладких снов.
Вот наш белокрылый птиц, готовый отнести в волшебную страну Папуасию.
Пол часа полета, и мы оказываемся в другом мире. Здесь все непривычно, и как-то экстремально.
Начиная от супер короткой взлетно-посадочной полосы.
И заканчивая внезапно набежавшими папуасами.
Нас уже ждали.
Банда индонезийцев-мотоциклистов. Они должны были отвезти нас до последней деревни.
И папуасы. Очень много папуасов. Которые должны были решить, пускать ли нас вообще до этой деревни.
Они быстро подхватили наши сумки, оттащили в сторону и занялись дебатами.
Женщины сели отдельно. Поближе к нам. Посмеяться, пообщаться. Даже немного пококетничать.
Мужчины в отдалении занялись серьезными делами.
Ну вот наконец я дошла до нравов и обычаев папуасов.
В Папуасии царит патриархат.
Здесь принято многоженство. Практически у каждого мужчины две-три жены. У жен - пять-шесть-семь детей.
В следующий раз я покажу папуасскую деревню, дома и как они там все живут такой большой веселой толпой
Так вот. Вернемся к семьям.
Мужчины занимаются охотой, защитой дома и решением важных вопросов.
Всем остальным занимаются женщины.
Охота случается далеко не каждый день. Дом защищать тоже особо не от кого.
Поэтому обычный день мужчины проходит так: проснувшись, он выпивает чашку чая или кофе или какавы и идет по деревне, чтобы посмотреть, что новенького. К обеду возвращается домой. Обедает. Продолжает свои прогулки по деревне, общаясь с соседями. Вечером ужинает. Потом судя по количеству детей в деревнях, занимается решением демографических проблем, и ложится спать, чтобы с утра продолжить свои тяжелые будни.
Женщина просыпается рано утром. Готовит чай, кофе и прочий завтрак. А потом занимается домом, детьми, огородом и прочими глупостями. Целый день с утра до вечера.
Все это мне рассказали индонезийские ребята в ответ на мой вопрос: почему мужчины практически ничего не несут, а женщины тащат тяжелые сумки.
Мужчины просто не приспособлены для тяжелой ежедневной работы. Как в анекдоте: придет война, а я уставший...
Итак. Наши папуасы занялись обсуждением, пускать нас через Сугапу или нет. Если пускать, то на каких условиях.
Собственно все дело в условиях.
Время шло, переговоры затягивались.
Все было готово, чтобы отправиться в экспедицию. Сапоги, зонтики, оружие и прочие нужности.
Пара часов прошла в беседах.
И вдруг новая команда: по мотоциклам! Ура, первый этап пройден!
Вы думаете это все? Нет. Это только начало.
С нами отправляются в путь старейшины деревни, два военных, два полицейских, сочувствующие папуасы.
Зачем столько?
Для решения возникающих вопросов.
Вопросы возникли буквально сразу.
Как я уже написала, где-то с семидесятых годов индонезийское правительство выплачивало папуасам деньги. Просто так. Все что нужно было делать - раз в месяц придти в банк, отстоять очередь и получить кучку денег.
Потом деньги давать перестали. А вот ощущение, что деньги должны быть просто так, осталось.
Способ получать деньги нашелся достаточно быстро. Буквально с приходом первых туристов.
Так появилось любимое развлечение папуасов - род блоки.
Посреди дороги кладется палочка. И переступать через нее нельзя.
Что будет, если переступить палку?
По словам индонезийских ребят - могут камнями закидать, могут еще чего, в общем, пожалуйста, не надо.
Это вызывает недоумение. Ну не убьют же...
А почему нет?
Человеческая жизнь тут ничего не стоит. Формально на территории Папуа действуют индонезийские законы. В действительности преимущество имеют законы местные.
По ним, если ты убил человека, достаточно по согласованию с родственниками убитого выплатить небольшой штраф.
Есть подозрение, что за убийство белого чужака не только штраф не возьмут, еще и благодарность вынесут.
Сами же папуасы вспыльчивы. Быстро отходят, но в первый момент в гневе себя не сильно контролируют.
Видели мы как они за женами своими с мачете гонялись.
Рукоприкладство у них в порядке вещей. Под конец путешествия жены отправившиеся в путь с мужьями ходили разукрашенные синяками.
Так вот, будут камнями кидать или из лука в спину выстрелят - экспериментировать никто не хотел.
Поэтому у каждой палки положенной на землю начинались переговоры.
Сначала это похоже на театрализованное действие.
Нелепо разряженные люди в шортах и майках, украшенные цветными пластиковыми бусами и перьями встают посередине дороги и начинают произносить пламенную речь.
Речи произносят исключительно мужчины.
Выступают по одному. Говорят пылко, звонко. В самые драматичные минуты кидая шапки об землю.
Женщины иногда вступают в перепалку. Но как-то всегда хором, создавая немыслимый гвалт.
Обсуждение то разгорается, то затихает.
Переговорщики прекращают выступления и расходятся в разные стороны, посидеть, подумать.
Если перевести диалог на русский язык, выглядело бы это приблизительно так:
- Мы не пустим этих белых людей через нашу деревню
- Вы должны пропустить этих милых людей, - это уже проплаченные старейшины других племен.
- Хорошо, но пусть они нам заплатят, и возьмут наших женщин портерами
- Конечно они вам заплатят. А про портеров мы решим заврта.
- Договорились. Давайте нам пять миллионов
- Да вы офигели
И тут начинается торг... И снова летят шапки на землю и голосят женщины.
Ребята, видящие это все в первый раз, тихо фигеют. И совершенно искренне говорят: "А вы точно им не заплатили за этот спектакль?"
Уж больно не по настоящему это все выглядит.
А главное, что и местные жители особенно ребятишки воспринимают это все, как театральное шоу.
Сидят, глазеют.
Проходит полчаса, час, в самом тяжелом случае - два часа. Переговорщики доходят до общепринятой суммы в миллион индонезийских тугриков. Палка отодвигается и наша кавалькада устремляется дальше.
Первый раз это даже забавно. Второй - все еще интересно.
Третий, четвертый - и вот уже все это начинает немного напрягать.
От Сугапы до Суангамы - конечной цели нашей поездки - 20 километров. На преодоление их у нас ушло больше семи часов.
Всего было шесть роад блоков.
Вечерело. Все уже промокли под дождем. Начинало темнеть и становилось откровенно холодно.
И вот тут от моей доблестной команды стали поступать все более настойчивые предложения перейти к товарно-денежным отношениям и заплатить уже папуасам денег, сколько они хотят, чтобы нас только побыстрее пропустили.
А я пыталась объяснить, что все. Эти самые товарно-денежные отношения не действуют.
Все законы закончились где-то в районе Тимики.
Один раз заплатить можно. Но уже в следующий раз (а нам ведь и обратно возвращаться) попросят заплатить гораздо больше. И будет уже не шесть а шестнадцать блоков.
Такова логика папуасов.
Где-то в начале путешествия у меня недоуменно спрашивали: "Ну они же нанялись к нам на работу, они же должны выполнять обязательства". И от этих слов мне хотелось смеяться и плакать одновременно.
У папуасов нет понятия "обязательства". Сегодня одно настроение, завтра другое... И вообще, с понятием морали у папуасов как-то напряженно. То есть оно отсутствует напрочь.
Последний блок мы преодолевали уже в темноте.
Затянувшиеся переговоры начинали напрягать не только нас. Мотоциклисты активно стали намекать, что им нужно возвращаться в Сугапу. С нами или без нас.
В итоге в темноте по горной дороге под дождем на мотоциклах без фар мы добрались до последней деревни перед джунглями - Суангами.
На следующий день предстояло еще одно шоу под названием "портеры нанимаются в экспедицию". А как это происходит, почему этого нельзя избежать и чем все это заканчивается, я расскажу в следующий раз.
3529
«За 150 лет в Папуа мало что изменилось»
На недавнем Санкт-Петербургском международном культурном форуме была презентована уникальная фотовыставка «Миклухо-Маклай XXI век. Ожившая история». Николай Николаевич Миклухо-Маклай «младший» представил снимки, сделанные в ходе экспедиции в Папуа-Новую Гвинею в сентябре-октябре 2017 года. А «Версии» рассказал о том, чем удивили его папуасы.
Фотовыставка освещает основные события первой российской экспедиции в Папуа - Новую Гвинею, спустя 40 лет со дня советской и около 150 лет с момента самой первой, организованной Николаем Николаевичем Миклухо-Маклаем «старшим» (1846-1888) – знаменитым путешественником, ученым-гуманистом и первым европейцем, утверждавшим равенство папуасов с другими народами мира.
Наш собеседник – Николай Николаевич Миклухо-Маклай «младший» приходится праправнуком брату знаменитого первооткрывателя прошлого и возглавляет фонд сохранения этнокультурного наследия имени своего предка.
Нынешняя экспедиция в составе научного сотрудника Кунсткамеры Арины Лебедевой , научного сотрудника Центра азиатских и тихоокеанских исследований Института этнологии и антропологии Игоря Чининова и фотографа Дмитрия Шаромова под руководством Миклухо-Маклая стартовала 11 сентября 2017 года в московском аэропорту Домодедово. А завершилась 8 октября. За это время они посетили Берег Рай (экс-Берег Маклая) и столицу Папуа-Новой Гвинеи город Порт-Морсби, а также заехали в соседнюю Австралию. Но обо всем по порядку.
Поменялось ли что-то за 150 лет?
– Главное, то мы сделали – это собрали в Папуа-Новой Гвинее большую коллекцию бытовых предметов. И что удивительно, на 70% эти предметы сходны с коллекцией, которую около 150 лет назад собрал там же мой предок Николай Николаевич Миклухо-Маклай и которая хранится сегодня в петербургской Кунсткамере. То есть за полтора века мало что изменилось! – удивляется Маклай-«младший».
Это горшки, барабаны, луки и другие предметы обихода. Правда, к примеру, лук уже не так часто используется местными жителями. Есть более современные способы добыть себе пищу. Но окончательно из употребления он тоже не вышел.
Презентации новой коллекции будет посвящено отдельное большое мероприятие. Пока предметы распаковывается и описываются.
Если продолжить рассуждать на тему того, что изменилось для папуасов за полтора века, можно сказать, что современные аборигены стали… посещать школы. Причем, в одной из деревень на Берегу Рая школа носит имя Миклухо-Маклая. Сегодня она находится в не очень хорошем состоянии, но руководитель нынешней экспедиции планирует найти спонсоров и полностью ее отремонтировать.
Однако помимо школы влияние цивилизации не очень заметно. Миграция в этих местах очень маленькая. Это означает, что на Берегу Рай до сих пор живут потомки тех же самых людей, которые 150 лет назад встречали предка нашего собеседника. Уникальная ситуация.
Берег Рай включает сегодня несколько деревень численностью жителей от 500 человек до 2 тыс., основные из которых: Бонгу, Гумбу и Горенду. Как и подобает деревням, асфальтированных дорог вы там не увидите. Да и ездить там особенно не на чем. Местные жители передвигаются преимущественно пешком, либо на лодках, причем, порой и на моторках. Лишь на них можно добраться до ближайшего большого города, расположенного километрах в 50-ти.
Электростанции в деревнях нет, но некоторые жители пользуются солнечными батареями. Компьютеров в обиходе нет, но, к примеру, у учителя местной школы имени Миклухо-Маклая соответствующий гаджет присутствует.
Многие, как и прежде ходят в набедренных повязках, но многие надевают шорты и футболки и выглядят вполне по-европейски. Граница между цивилизацией и традиционным укладом очень гибкая.
Экономика провинции Маданг, к которой относится и бывший Берег Маклая, основана на сельском хозяйстве, охоте, рыболовстве и туризме, если говорить о самом «райцентре» Маданге. Плюс, в городе функционирует католическая миссия и есть даже университет.
Опасности
– В самой Папуа-Новой Гвинее нас все любили и оберегали. Ничего из того, что могло бы с нами произойти, так и не случилось, – улыбается Николай Миклухо-Маклай. – Ни диких зверей, ни москитов, ни ураганов, ни наводнений… Две недели мы прожили на бывшем Берегу Маклая в достаточно комфортабельных хижинах. Температура воздуха была довольно комфортной. Днем – 25-26 градусов, ночью – 20. Ночевали в спальниках, умывались и пили воду в ручье, в котором чистейшая вода. Кормили нас вкуснейшей местной едой, приготовленной, в основном, из овощей, но иногда баловали курицей. Плюс, мы привезли в подарок местным жителям очень дорогой по местным меркам деликатес – свинью, и вместе ее съели.
Главная же опасность за время экспедиции пребывания в Папуа не касалась. Основная сложность оказалась связана с тем, как добраться до места назначения. Дорога до Берега Рая заняла едва не заняла на несколько дней больше, чем планировалось из-за накладок с визами и опозданием самолетов на стыковках.
– В какой-то момент мы даже подумали, что будет добираться до места, как Николай Николаевич Миклухо-Маклай «старший» – два месяца. Но в итоге обошлось, – вспоминают современные путешественники.
Личные открытия
– Главное, что я открыл для себя после этой поездки – личность самого Николая Николаевича Миклухо-Маклая. Честно говоря, я не думал, что мой предок настолько велик, – признается его потомок. – Не думал, что его так хорошо помнят на другом конце света! Что, не имея даже его дневников, папуасы до сих пор наизусть пересказывают истории, описанные в этих дневниках, из уст в уста, из поколения в поколение!
Русский путешественник XIX века действительно очень сильно повлиял на жителей бывшего Берега Маклая, на их культуру. «Шлейф» его первой экспедиции ощущается там до сих пор.
В языке местного населения остались, к примеру, слова «топор» и «бык». Маклай привез им первые железные предметы, кукурузу. Да что говорить – современные папуасы нередко называют своих детей Маклаями!
– А мне они предложили назвать сына Туем… – улыбается наш собеседник. – Так звали ближайшего приятеля Маклая-старшего из местных жителей. Туй Николаевич Миклухо-Маклай… Я обещал подумать .
Добавим, что современные российские путешественники высадились на бывший Берег Маклая 16 сентября, аккурат в день независимости Папуа-Новой Гвинеи. И еще даже не выпрыгнув из лодки, стали свидетелями грандиозной встречи, на которую пришли почти 3 тыс. человек – почти все население окрестных деревень!
Здесь русский дух
Сегодня русских в Папуа-Новой Гвинее и провинции Маданг за исключением очень редких одиночек-экстремалов нет вообще. И если говорить о туризме, в Маданг ездят лишь австралийцы (им относительно недалеко) и немцы (Папуа-Новая Гвинея когда-то была немецкой колонией). В основном, они останавливаются в хороших гостиницах, которые есть в этом городе. А на Берег Рай с ночевками в хижинах выбираются очень редко.
Кстати «Рай кост» или Берег Рая в XIX веке был Берегом Миклухо-Маклая. И, безусловно, одна из задач, которую ставит перед собой его потомок – вернуть этой земле историческое имя.
– Мы уже обсудили этот вопрос с сэром Майклом Сомаре, первым премьер-министром независимой Папуа-Новой Гвинеи, который специально ради нас приезжал на Берег Рай, хотя раньше никогда там не был. Сэр Майкл признался, что не слышал о прежнем названии этого места. И обещал подумать, что с этим можно сделать, – говорит Маклай-«младший».
Важным итогом последней экспедиции он также называет то, что первые в истории Папуа-Новой Гвинеи россияне приехали сюда не просто с экспедицией, а чтобы наладить связи, заняться народной дипломатией. Местные жители любят Маклая, и он неразрывно связан для них с Россией. А значит, они любят Россию, и это серьезный задел для укрепления двусторонних отношений между двумя странами.
Кстати, так совпало, что после недавнего саммита АТЭС министр иностранных дел России Сергей Лавров , встречаясь с коллегой из Папуа-Новой Гвинеи, назвал эту страну важным партнером в области рыболовства, культурного и гуманитарного взаимодействия. При этом до последней экспедиции какого-то активного присутствия России в этом регионе не наблюдалось. Возможно, именно это путешествие сделало свое дело.
Николай Миклухо-Маклай-«младший» не скрывает, что МИД нашей страны был в курсе его планов, а посол России в Индонезии (также выполняет обязанности представителя РФ и в Папуа-Новой Гвинеи) написал путешественнику благодарственное письмо.
Среди ближайших планов нашего собеседника: обмен студентов между двумя странами, ежегодное празднование в Папуа Дня высадки Н.Н.Миклухо-Маклая «старшего» 20 сентября, показ коллекций предметов из экспедиций XIX-XXI веков, причем, не только в России, но и в Австралии, организации дистанционных языковых курсов по обучению папуасов русскому языку, презентация документального фильма о путешествии. Наконец, есть планы уже в марте-апреле вернуться на Берег Рай и уже с расширенной командой из эко- и этнотуристов. Сейчас происходит ее формирование.
Денис Нижегородцев
В ноябре 1961 года в Асмате, одном из глухих районов Новой Гвинеи, исчез Майкл Кларк Рокфеллер, сын американского миллиардера. Сообщение это вызвало сенсацию именно потому, что исчез один из Рокфеллеров: ведь на Земле, к сожалению, ежегодно, не вызывая особого шума, гибнет и пропадает без вести немалое число исследователей. Особенно в таких местах, как Асмат — гигантское, поросшее джунглями болото.
Асмат славится своими резчиками по дереву, воу-ипиуа, как их там называют, и Майкл собирал коллекцию произведений асматского искусства.
На поиски пропавшего была поднята масса народа. Из Нью-Йорка прилетел отец Майкла — губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер, и с ним тридцать, два американских корреспондента, да еще столько же из других стран. Около двухсот асматов добровольно и по собственной инициативе обшарили побережье.
Через неделю поиски прекратили, не обнаружив следов пропавшего.
Было высказано на основании имевшихся фактов предположение, что Майкл утонул.
Кое-кто, правда, усомнился: а не стал ли он жертвой охотников за головами? Но вожди асматских деревень отвергли эту мысль с негодованием: ведь Майкл был почетным членом племени.
С прошествием времени имя погибшего этнографа исчезло со страниц газет и журналов. Его дневники легли в основу книги, собранные им коллекции украсили нью-йоркский Музей первобытного искусства. Эти вещи имели чисто научный интерес, и широкая публика начала забывать загадочную историю, приключившуюся в болотном краю асматов.
Но в мире, где сенсация, как бы нелепа она ни была, означает верную возможность заработать большие деньги, истории с сыном миллиардера не суждено было на этом завершиться...
В конце 1969 года в австралийской газете «Ревейль» появилась статья некоего Гарта Александера с категорическим и интригующим заголовком: «Я выследил убивших Рокфеллера каннибалов».
«...Распространено мнение, что Майкл Рокфеллер утонул или стал жертвой крокодила у южного побережья Новой Гвинеи, когда пытался доплыть до берега.
Однако в марте этого года один протестантский миссионер сообщил мне, что папуасы, живущие неподалеку от его миссии, убили и съели семь лет назад белого человека. У них до сих пор хранятся его очки и часы. Их деревня называется Осчанеп.
Без долгих раздумий я отправился в указанное место, чтобы там выяснить обстоятельства. Мне удалось найти проводника — папуаса Габриэля, и вверх по реке, текущей среди болот, мы плыли три дня, прежде чем достигли деревни. Двести раскрашенных воинов встречали нас в Осчанепе. Всю ночь грохотали барабаны. Утром Габриэль сообщил мне, что может привести человека, который за пару пачек табаку готов рассказать мне, как все было.
История оказалась на редкость примитивной и, я бы даже сказал, обычной.
— Белый человек, голый и одинокий, вылез, шатаясь, из моря. Он был, наверное, болен, потому что лег на берегу и все никак не мог подняться. Люди из Осчанепа увидели его. Их было трое, и они подумали, что это морское чудовище. И они убили его.
Я спросил об именах убийц. Папуас промолчал. Я настаивал. Тогда он нехотя пробормотал:
— Одним из людей был вождь Уве.
— Где он сейчас?
— А другие?
Но папуас упорно молчал.
— Были у убитого кружки на глазах? — Я имел в виду очки.
Папуас кивнул.
— А на руке часы?
— Да. Он был молодой и стройный. У него были огненные волосы.
Итак, восемь лет спустя мне удалось найти человека, который видел (а может быть, и убил) Майкла Рокфеллера. Не давая папуасу опомниться, я быстро спросил:
— Так кто же были те два человека?
Сзади послышался шум. За моей спиной столпились молчаливые раскрашенные люди. Многие сжимали в руках копья. Они внимательно прислушивались к нашему разговору. Может быть, они и не понимали всего, но имя Рокфеллера, несомненно, было им знакомо. Допытываться дальше было бесполезно — мой собеседник выглядел перепуганным.
Я уверен в том, что он говорил правду.
Почему они убили Рокфеллера? Вероятно, приняли его за морского духа. Ведь папуасы уверены, что у злых духов белая кожа. А возможно, что одинокий и слабый человек показался им лакомой добычей.
Во всяком случае, ясно, что двое убийц еще живы; потому и перепугался мой информатор. Он и так сказал мне слишком много и теперь готов был подтвердить лишь то, что я уже знал, — люди из Осчанепа убили Рокфеллера, когда увидели его вылезающим из моря.
Когда в изнеможении он лег на песок, трое во главе с Уве подняли копья, оборвавшие жизнь Майкла Рокфеллера...»
Рассказ Гарта Александера мог бы показаться правдивым, если бы...
Если бы почти одновременно с газетой «Ревейль» подобную историю не опубликовал издаваемый тоже в Австралии журнал «Ошеаниа». Только на этот раз очки Майкла Рокфеллера «обнаружили» в деревне Атч, в двадцати пяти милях от Осчанепа.
Помимо этого, в обоих рассказах содержались живописные подробности, заставившие насторожиться знатоков быта и нравов Новой Гвинеи.
Прежде всего показалось не слишком убедительным объяснение мотивов убийства. Если бы люди из Осчанепа (по другой версии — из Атча) действительно приняли вылезавшего из моря этнографа за злого духа, то у них бы не поднялась на него рука. Скорее всего они бы просто убежали, ибо среди неисчислимых способов борьбы со злыми духами отсутствует сражение с ними лицом к лицу.
Версия «о духе» скорее всего отпадала. Кроме того, люди из асматских деревень достаточно хорошо знали Рокфеллера, чтобы принять его за кого-то другого. А коль скоро они его знали, вряд ли они бы на него напали. Папуасы, по мнению людей, хорошо их знающих, необычайно преданны в дружбе.
Когда через некоторое время чуть ли не во всех прибрежных деревнях стали «находить» следы пропавшего этнографа, стало ясно, что дело идет о чистой выдумке. Действительно, проверка показала, что в двух случаях историю о пропаже Рокфеллера рассказали папуасам миссионеры, а в остальных — асматы, одаренные парой-другой пачек табака, в виде ответной любезности рассказывали корреспондентам то, что тем хотелось услышать.
Реальных следов Рокфеллера не удалось обнаружить и на этот раз, а тайна его исчезновения осталась такой же тайной.
Может быть, и не стоило бы вспоминать больше об этой истории, когда бы не одно обстоятельство — та слава каннибалов, которая с легкой руки легковерных (а иногда и недобросовестных) путешественников прочно закрепилась за папуасами. Именно она в конечном итоге делала правдоподобными любые догадки и предположения.
Среди географических сведений глубокой древности пожиратели людей — антропофаги занимали прочное место рядом с людьми с песьими головами, одноглазыми циклопами и живущими под землей карликами. Следует признать, что в отличие от псоглавцев и циклопов людоеды существовали в действительности. Более того, во времена оны каннибализм встречался всюду на Земле, не исключая Европу. (Кстати, чем иным, как не пережитком глубокой древности, можно объяснить причастие в христианской церкви, когда верующие «вкушают тела Христова»?) Но даже и в те времена он был явлением скорее исключительным, чем повседневным. Человеку свойственно выделять себя и себе подобных из остальной природы.
В Меланезии — а Новая Гвинея ее часть (хотя и весьма отличающаяся от остальной Меланезии) — каннибализм был связан с межплеменной враждой и частыми войнами. Причем надо сказать, что широкие размеры он принял лишь в XIX веке, не без влияния европейцев и ввезенного ими огнестрельного оружия. Звучит это парадоксально. Разве не европейские миссионеры трудились над тем, чтобы отучить «диких» и «невежественных» туземцев от их скверных привычек, не щадя как собственных сил, так и туземцев? Разве не клялась (и не клянется по сей день) каждая колониальная держава, что вся ее деятельность направлена только лишь на то, чтобы принести свет цивилизации в богом забытые места?
Но в действительности как раз европейцы стали снабжать вождей меланезийских племен ружьями и разжигать их междоусобные войны. Но именно Новая Гвинея таких войн не знала, как не знала она и наследственных вождей, выделившихся в особую касту (а на многих островах каннибализм был исключительной привилегией вождей). Конечно, племена папуасов враждовали (и поныне во многих районах острова враждуют) между собой, но война между племенами бывает не чаще чем раз в год и длится до тех пор, пока не будет убит один воин. (Будь папуасы цивилизованными людьми, удовлетворились бы они одним воином? Это ли не убедительное доказательство их дикости?!)
Зато среди отрицательных качеств, которые папуасы приписывают своим врагам, на первом месте всегда стоит людоедство. Выясняется, что они, соседи-враги,— грязные, дикие, невежественные, лживые, коварные и — людоеды. Это самое тяжкое обвинение. Можно не сомневаться, что соседи, в свою очередь, не менее щедры в нелестных эпитетах. И конечно, подтверждают они, наши враги — несомненные людоеды. В общем, у большинства племен каннибализм вызывает не меньшее омерзение, чем у нас с вами. (Правда, этнографии известны некоторые горные племена в глубине острова, которые этого отвращения не разделяют. Но — и в этом сходятся все заслуживающие доверия исследователи — они никогда не устраивают охоты на людей.) Поскольку же многие сведения о неизученных районах получены были именно путем расспросов местного населения, то на картах и появлялись «племена белокожих папуасов», «новогвинейские амазонки» и многочисленные пометки: «район населен каннибалами».
В 1945 году множество солдат разгромленной японской армии на Новой Гвинее бежало в горы. Долгое время о них никто не вспоминал — не до того было, во иногда экспедиции, попадавшие в глубь острова, натыкались на этих японцев. Если удавалось убедить их, что война кончилась и бояться им нечего, они возвращались домой, где их рассказы попадали в газеты. В 1960 году из Токио отправилась специальная экспедиция на Новую Гвинею. Удалось отыскать около тридцати бывших солдат. Все они жили среди папуасов, многие даже были женаты, а ефрейтор медицинской службы Кэндзо Нобусукэ занимал даже пост шамана племени куку-куку. По единодушному мнению этих людей, прошедших «огонь, воду и медные трубы», путешественнику на Новой Гвинее (при условии, что он не нападает первым) не грозят со стороны папуасов никакие опасности. (Ценность показаний японцев состоит еще и в том, что они побывали в самых разных частях гигантского острова, в том числе и в Асмате.)
В 1968 году на реке Сепик перевернулась лодка австралийской геологической экспедиции. Спастись удалось только коллектору Килпатрику, молодому парню, впервые попавшему на Новую Гвинею. После двух дней блужданий по джунглям Килпатрик вышел к деревне племени тангавата, записанного никогда не бывавшими в тех местах знатоками в самые отчаянные людоеды. К счастью, коллектор не знал этого, поскольку, по его словам, «знай я это, я бы умер от страха, когда меня положили в сеть, прикрепленную к двум, жердям, и понесли в деревню». Папуасы же решили нести его, потому что увидели, что он еле движется от усталости. Только через три месяца удалось Килпатрику добраться до миссии «адвентистов седьмого дня». И все это время его вели, передавая буквально «из рук в руки», люди разных племен, о которых единственно известно было, что они каннибалы!
«Эти люди ничего не знают об Австралии и ее правительстве, — пишет Килпатрик. — Но разве мы знаем о них больше? Их считают дикарями и людоедами, а между тем я не видел с их стороны ни малейшей подозрительности или враждебности. Я никогда не видел, чтобы они били детей. Они неспособны к краже. Мне иной раз казалось, что эти люди гораздо лучше нас».
Вообще, большинство доброжелательных и честных исследователей и путешественников, пробиравшихся через прибрежные болота и неприступные горы, побывавших в глубоких долинах хребта Рейнджер, видевших самые разные племена, приходят к выводу, что папуасы на редкость доброжелательные и сметливые люди.
«Как-то раз, — пишет английский этнограф Клифтон, — в клубе в Порт-Морсби у нас зашел разговор о судьбе Майкла Рокфеллера. Мой собеседник фыркнул:
— А чего ломать голову? Сожрали, у них это недолго.
Мы долго спорили, я не смог убедить его, а он меня. Да и спорь мы хоть год, я остался бы при своей уверенности, что папуасы — а я узнал их хорошо — неспособны причинить зло человеку, пришедшему к ним с добрым сердцем.
Все больше и больше меня удивляет то глубокое презрение, которое питают к этим людям чиновники австралийской администрации. Даже для самого образованного офицера патрульной службы местные жители — «скальные обезьяны». Словечко, которым называют здесь папуасов, — «дли». (Слово это непереводимо, но означает крайнюю степень презрения к человеку, им обозначаемому.) Для здешних европейцев, «оли» — это нечто, что, к сожалению, существует. Никто не учит их языков, никто вам толком не расскажет об их обычаях и привычках. Дикари, людоеды, обезьяны — вот и все...»
Любая экспедиция стирает с карты «белое пятно», и зачастую в местах, обозначенных коричневым цветом гор, появляется зелень низменностей, а кровожадные дикари, немедленно пожирающие любого чужеземца, при ближайшем рассмотрении таковыми не оказываются. Назначение любого поиска и состоит в том, чтобы разрушать незнание, в ток числе и то незнание, которое делает людей дикарями.
Но, кроме незнания, существует еще и нежелание знать истину, нежелание увидеть перемены, и это нежелание порождает и пытается сохранить самые дикие, самые каннибальские представления...
Зуб за зуб, глаз за глаз. Они практикуют кровную месть. Если твоему родственнику навредили, покалечили или его убили, то ты должен ответить обидчику тем же. Сломали брату руку? Сломай и ты тому, кто это сделал.
Хорошо, что от кровной мести можно откупиться курицами и свиньями. Так однажды я отправился с папуасами на «стрелку». Сели в пикап, взяли целый курятник и поехали на разборки. Все обошлось без кровопролития.
© Bigthink.com2. Они «сидят» на орехах как наркоманы
Плоды бетелевой пальмы - это самая вредная привычка папуасов! Мякоть плода жуют, смешивая с двумя другими ингредиентами. Это вызывает обильное слюноотделение, а рот, зубы и губы окрашиваются в яркий красный цвет. Поэтому папуасы без конца плюют на землю, и «кровавые» кляксы встречаются повсеместно. В Западном Папуа эти плоды называют пинангом, а на восточной половине острова - бетельнатом (бетельным орехом). Употребление плодов дает легкий расслабляющий эффект, но очень портит зубы.
3. Они верят в черную магию и наказывают за нее
Раньше каннибализм был инструментом правосудия, а не способом утолить свой голод. Так папуасы наказывали за колдовство. Если человека признавали виновным в использовании черной магии и нанесения вреда другим, то его убивали, а куски его тела распределяли между членами клана. Сегодня каннибализм больше не практикуют, но убийства по обвинению в черной магии не прекратились.
4. Они держат покойников дома
Если у нас Ленин «спит» в мавзолее, то мумии своих вождей папуасы из племени дани хранят прямо в своих хижинах. Скрюченные, копченые, с ужасными гримасами. Возраст мумий - 200–300 лет.
5. Они позволяют своим женщинам заниматься тяжелым физическим трудом
Когда я впервые увидел, как женщина на седьмом-восьмом месяце беременности рубит дрова топором, а ее муж отдыхает в тени, я был шокирован. Позже я понял, что у папуасов это норма. Поэтому женщины в их селеньях брутальны и физически выносливы.
6. Они расплачиваются за будущую жену свиньями
Этот обычай сохранился по всей Новой Гвинее. Семья невесты получает свиней перед свадьбой. Это обязательная плата. При этом женщины ухаживают за поросятами, как за детьми и даже вскармливают их своей грудью. Об этом писал еще Николай Николаевич Миклухо-Маклай в своих заметках.
7. Их женщины калечили себя добровольно
В случае смерти близкого родственника женщины племени дани отрубали себе фаланги пальцев. Каменным топором. Сегодня от этого обычая уже отказались, но в долине Балием еще можно встретить беспалых бабушек.
8. Ожерелье из зубов собаки - лучший подарок жене!
У племени короваев это настоящая драгоценность. Поэтому коровайским женщинам не нужно ни золота, ни жемчуга, ни шуб, ни денег. У них совсем другие ценности.
9. Мужчины и женщины живут раздельно
Во многих папуасских племенах практикуют этот обычай. Поэтому существуют мужские хижины и женские. Женщинам вход в мужской дом запрещен.
10. Они могут жить даже на деревьях
«Высоко живу - далеко гляжу. Короваи строят свои дома в кронах высоких деревьев. Иногда это 30 м над землей! Поэтому за детьми и младенцами тут нужен глаза да глаз, ведь ограждений в таком доме нет
© savetheanimalsincludeyou.com
11. Они носят котеки
Это фаллокрипт, которым горцы прикрывают свое мужское достоинство. Котеку используют вместо трусов, банановых листьев или набедренных повязок. Изготавливают ее из местной тыквы.