Каждый родитель боится быть брошенным своим чадом. Страшно в какой-то момент прийти к осознанию, что в тебе не нуждаются, что ты уже не нужен. В старости родители надеются на заботу со стороны своих детей, на благодарность и любовь.
Однако не всем суждено быть окруженными вниманием чад в преклонном возрасте. Некоторые старики оказываются одни, обделённые вниманием своих детей. Так, например, в рассказе Бориса Екимова «Говори, мама, говори» поднимается проблема нехватки внимания детей престарелым родителям.
В рассказе описывается жизнь старушки Екатерины, её одиночество и нехватка внимания со стороны дочери. Автор явно её жалеет, сетуя вместе с ней на невнимательность дочери к старухе-матери. Рассказ заканчивается хорошо: дочь осознаёт неправильность своего поведения и звонит маме, чтобы сказать главную и самую ожидаемую старушкой фразу: «говори, мама, говори».
Сейчас в современном обществе, в котором не принято жить с родителями, действительно есть такая проблема, как «брошенные» старики. Пожилые люди оказываются совершенно одни, без поддержки в таком сложном возрасте, порой даже без средств на существование. За такими проявлениями в массах стоит следить, стоит говорить об этом и с детства воспитывать в ребёнке должное отношение к родителям, потому что в чувственности, в любви к своим близким человек сохраняет связь с прошлым, настоящим и с будущим. Сложно жить в современном обществе без поддержки близких людей, на которых всегда можно опереться в случае беды. Если такое пренебрежительное отношения к старикам и дальше будет иметь место, то чего можно будет ожидать от общества в будущем? Что это будет за мир, где всем всё равно друг на друга, где каждый сам за себя, где у людей не будет дома, семьи и таких понятий, как долг или благодарность?
В конце рассказа дочь приходит к мысли, что, действительно, каждый звонок может оказаться последним для человека столь преклонного возраста, и что нужно ценить каждое мгновение, проведённое с ним. Остаётся лишь надеяться, что каждый ребенок, в конце концов, поймёт, что родители у него одни единственные, и что их никем не заменишь. Что все дети станут заботиться о своих родителях. А иначе, как жить на свете без любви к тем, кто тебя вырастил и вложил в тебя душу?
Несколько интересных сочинений
- Сочинение Духовные искания Болконского и Безухова
В романе-эпопее Льва Николаевича Толстого «Война и мир» автор кроме мировых проблем рассматривает и дела чисто человеческого характера. Читателя учат оценивать поступки героев, перекладывать литературные проблемы на свою жизнь и находить решения
- Сочинение по рассказу Судьба человека Шолохова рассуждение
Судьба... Сколько загадок в этом слове, время от времени я задумываюсь о том, а что же есть судьба. Мне кажется, что судьбой можно назвать все те события, которые происходили или происходят с нами. Ведь не зря же говорят
- Сочинение Летние деревенские ночи
Летние деревенские ночи.Каждый человек, которому посчастливилось хотя бы раз в жизни провести ночь в деревне, никогда не забудет эти волшебные воспоминания.
- Гости Обломова и цель прихода сочинение
В самом начале романа «Обломов» мы узнаем о том, что главный герой Илья Ильич на протяжении нескольких лет уже нигде не служит и все дни проводит дома. За это время его поведение стало настолько пассивным
- Почему люди предают мечту? Итоговое сочинение 11 класс
Я думаю, что цена, которую люди платят за удобства и комфорт, слишком велика... и общество может быть современным, но оно определенно не является независимым, а именно такое качество является одним из самых значимых для существования настоящей мечты
По утрам теперь звонил телефон-мобильник. Черная коробочка оживала:
загорался в ней свет, пела веселая музыка и объявлялся голос дочери, словно рядом она:
Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец! Вопросы и пожелания? Замечательно! Тогда целую. Будь-будь!
Коробочка тухла, смолкала. Старая Катерина дивилась на нее, не могла привыкнуть. Такая вроде малость - спичечный коробок. Никаких проводов. Лежит-лежит - и вдруг заиграет, засветит, и голос дочери:
Мама, здравствуй! Ты в порядке? Не надумала ехать? Гляди… Вопросов нет? Целую. Будь-будь!
А ведь до города, где дочь живет, полторы сотни верст. И не всегда легких, особенно в непогоду.
Но в год нынешний осень выдалась долгая, теплая. Возле хутора, на окрестных курганах, порыжела трава, а тополевое да вербовое займище возле Дона стояло зеленым, и по дворам по-летнему зеленели груши да вишни, хотя по времени им давно пора отгореть рдяным да багровым тихим пожаром.
Птичий перелет затянулся. Неспешно уходила на юг казарка, вызванивая где-то в туманистом, ненастном небе негромкое онг-онг… онг-онг…
Да что о птице говорить, если бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста, но еще проворная старушка, никак не могла собраться в отъезд.
Кидаю умом, не накину… - жаловалась она соседке. - Ехать, не ехать?.. А может, так и будет тепло стоять? Гутарят по радио: навовсе поломалась погода. Ныне ведь пост пошел, а сороки ко двору не прибились. Тепло-растепло. Туды-сюды… Рождество да Крещенье. А там пора об рассаде думать. Чего зря и ехать, колготу разводить.
Соседка лишь вздыхала: до весны, до рассады было еще ох как далеко.
Но старая Катерина, скорее себя убеждая, вынимала из пазухи еще один довод - мобильный телефон.
Мобила! - горделиво повторяла она слова городского внука. - Одно слово - мобила. Нажал кнопку, и враз - Мария. Другую нажал - Коля. Кому хочешь жалься. И чего нам не жить? - вопрошала она. - Зачем уезжать? Хату кидать, хозяйство…
Этот разговор был не первый. С детьми толковала, с соседкой, но чаще сама с собой.
Последние годы она уезжала зимовать к дочери в город. Одно дело - возраст: трудно всякий день печку топить да воду носить из колодца. По грязи да в гололед. Упадешь, расшибешься. И кто поднимет?
Хутор, еще недавно людный, с кончиной колхоза разошелся, разъехался, вымер. Остались лишь старики да пьянь. И хлеб не возят, про остальное не говоря. Тяжело старому человеку зимовать. Вот и уезжала к своим.
Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. Куда девать малую живность: Тузика, кошку да кур? Распихивать по людям?.. И о хате душа болит. Пьянчуги залезут, последние кастрюлешки упрут.
Да и не больно весело на старости лет новые углы обживать. Хоть и родные дети, но стены чужие и вовсе другая жизнь. Гостюй да оглядывайся.
Вот и думала: ехать, не ехать?.. А тут еще телефон привезли на подмогу - «мобилу». Долго объясняли про кнопки: какие нажимать, а какие не трогать. Обычно звонила дочь из города, по утрам.
Запоет веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет. Поначалу старой Катерине казалось, что там, словно в малом, но телевизоре, появится лицо дочери. Объявлялся лишь голос, далекий и ненадолго:
Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец. Вопросы есть? Вот и хорошо. Целую. Будь-будь.
Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла.
В первые дни старая Катерина лишь дивилась такому чуду. Прежде на хуторе был телефон в колхозной конторе. Там все привычно: провода, черная большая трубка, долго можно говорить. Но тот телефон уплыл вместе с колхозом. Теперь появился «мобильный». И то слава богу.
Мама! Слышишь меня?! Живая-здоровая? Молодец. Целую.
Не успеешь и рта раскрыть, а коробочка уж потухла.
Это что за страсть такая… - ворчала старая женщина. - Не телефон, свиристелка. Прокукарекал: будь-будь… Вот тебе и будь. А тут…
А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чем рассказать хотелось.
Мама, слышишь меня?
Слышу, слышу… Это ты, доча? А голос будто не твой, какой-то хрипавый. Ты не хвораешь? Гляди одевайся теплей. А то вы городские - модные, платок пуховый повяжи. И нехай глядят. Здоровье дороже. А то я ныне сон видала, такой нехороший. К чему бы? Вроде на нашем подворье стоит скотиняка. Живая. Прямо у порога. Хвост у нее лошадиный, на голове - рога, а морда козиная. Это что за страсть? И к чему бы такое?
Мама, - донеслось из телефона строгое. - Говори по делу, а не про козиные морды. Мы же тебе объясняли: тариф.
Прости Христа ради, - опомнилась старая женщина. Ее и впрямь упреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче, о самом главном.
Но что оно в жизни главное? Особенно у старых людей… И в самом деле ведь привиделась ночью такая страсть: лошадиный хвост и козья страшенная морда.
Вот и думай, к чему это? Наверное, не к добру.
Снова миновал день, за ним - другой. Старой женщины жизнь катилась привычно: подняться, прибраться, выпустить на волю кур; покормить да напоить свою малую живность да и самой чего поклевать. А потом пойдет цеплять дело за дело. Не зря говорится: хоть и дом невелик, а сидеть не велит.
Просторное подворье, которым когда-то кормилась немалая семья: огород, картофельник, левада. Сараи, закуты, курятник. Летняя кухня-мазанка, погреб с выходом. Плетневая городьба, забор. Земля, которую нужно копать помаленьку, пока тепло. И дровишки пилить, ширкая ручною пилой на забазье. Уголек нынче стал дорогущий, его не укупишь.
Помаленьку да полегоньку тянулся день, пасмурный, теплый. Онг-онг… онг-онг… - слышалось порой. Это казарка уходила на юг, стая за стаей. Улетали, чтобы весной вернуться. А на земле, на хуторе было по-кладбищенски тихо. Уезжая, сюда люди уже не возвращались ни весной, ни летом. И потому редкие дома и подворья словно расползались по-рачьи, чураясь друг друга.
Прошел еще один день. А утром слегка подморозило. Деревья, кусты и сухие травы стояли в легком куржаке - белом пушистом инее. Старая Катерина, выйдя во двор, глядела вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище.
Неловко начался день, да так и пошел не в лад.
Как всегда поутру, засветил и запел телефон мобильный.
Здравствуй, моя доча, здравствуй. Одно лишь звание, что - живая. Я ныне так вдарилась, - пожаловалась она. - Не то нога подыграла, а может, склизь. Где, где… - подосадовала она. - Во дворе. Воротца пошла отворять, с ночи. А тама, возля ворот, там грушина-черномяска. Ты ее любишь. Она сладимая. Я из нее вам компот варю. Иначе бы я ее давно ликвидировала. Возля этой грушины…
А я тебе о чем и толкую. Тама корень из земли вылез, как змеюка. А я шла не глядела. Да тут еще глупомордая кошка под ноги суется. Этот корень… Летось Володю просила до скольких разов: убери его Христа ради. Он на самом ходу. Черномяска…
Мама, говори, пожалуйста, конкретней. О себе, а не о черномяске. Не забывай, что это - мобильник, тариф. Что болит? Ничего не сломала?
Вроде бы не сломала, - все поняла старая женщина. - Прикладаю капустный лист.
На том и закончился с дочерью разговор. Остальное самой себе пришлось досказывать: «Чего болит, не болит… Все у меня болит, каждая косточка. Такая жизнь позади…»
И, отгоняя горькие мысли, старая женщина занялась привычными делами во дворе и в доме. Но старалась больше толочься под крышей, чтобы еще не упасть. А потом возле прялки уселась. Пушистая кудель, шерстяная нить, мерное вращенье колеса старинной самопряхи. И мысли, словно нить, тянутся и тянутся. А за окном - день осенний, словно бы сумерки. И вроде зябко. Надо бы протопить, но дровишек - внатяг. Вдруг и впрямь зимовать придется.
В свою пору включила радио, ожидая слов о погоде. Но после короткого молчания из репродуктора донесся мягкий, ласковый голос молодой женщины:
Болят ваши косточки?..
Так впору и к месту были эти душевные слова, что ответилось само собой:
Болят, моя доча…
Ноют руки и ноги?.. - словно угадывая и зная судьбу, спрашивал добрый голос.
Спасу нет… Молодые были, не чуяли. В доярках да в свинарках. А обувка - никакая. А потом в резиновые сапоги влезли, зимой и летом в них. Вот и нудят…
Болит ваша спина… - мягко ворковал, словно завораживая, женский голос.
Заболит, моя доча… Век на горбу таскала чувалы да вахли с соломой. Как не болеть… Такая жизнь…
Жизнь ведь и вправду нелегкой выдалась: война, сиротство, тяжкая колхозная работа.
Старая женщина даже всплакнула, ругая себя: «Овечка глупая… Чего ревешь?..» Но плакалось. И от слез вроде бы стало легче.
И тут совсем неожиданно, в обеденный неурочный час, заиграла музыка и засветил, проснувшись, мобильный телефон. Старая женщина испугалась:
Доча, доча… Чего случилось? Не заболел кто? А я всполохнулась: не к сроку звонишь. Ты на меня, доча, не держи обиду. Я знаю, что дорогой телефон, деньги большие. Но я ведь взаправду чуток не убилась. Тама, возля этой дулинки… - Она опомнилась: - Господи, опять я про эту дулинку, прости, моя доча…
Издалека, через многие километры, донесся голос дочери:
Говори, мама, говори…
Вот я и гутарю. Ныне какая-то склизь. А тут еще эта кошка… Да корень этот под ноги лезет, от грушины. Нам, старым, ныне ведь все мешает. Я бы эту грушину навовсе ликвидировала, но ты ее любишь. Запарить ее и сушить, как бывалоча… Опять я не то плету… Прости, моя доча. Ты слышишь меня?..
В далеком городе дочь ее слышала и даже видела, прикрыв глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. Увидела, но почуяла вдруг, как все это зыбко и ненадежно: телефонная связь, видение.
Говори, мама… - просила она и боялась лишь одного: вдруг оборвется и, может быть, навсегда этот голос и эта жизнь. - Говори, мама, говори…
«Говори, мама, говори…»
«Говори, мама, говори…»
По утрам теперь звонил телефон-мобильник. Черная коробочка оживала: загорался в ней свет, пела веселая музыка и объявлялся голос дочери, словно рядом она:
Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец! Вопросы и пожелания? Замечательно! Тогда целую. Будь-будь!
Коробочка тухла, смолкала. Старая Катерина дивилась на нее, не могла привыкнуть. Такая вроде малость - спичечный коробок. Никаких проводов. Лежит-лежит - и вдруг заиграет, засветит, и голос дочери:
Мама, здравствуй! Ты в порядке? Не надумала ехать? Гляди… Вопросов нет? Целую. Будь-будь!
А ведь до города, где дочь живет, полторы сотни верст. И не всегда легких, особенно в непогоду.
Но в год нынешний осень выдалась долгая, теплая. Возле хутора, на окрестных курганах, порыжела трава, а тополевое да вербовое займище возле Дона стояло зеленым, и по дворам по-летнему зеленели груши да вишни, хотя по времени им давно пора отгореть рдяным да багровым тихим пожаром.
Птичий перелет затянулся. Неспешно уходила на юг казарка, вызванивая где-то в туманистом, ненастном небе негромкое онг-онг… онг-онг…
Да что о птице говорить, если бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста, но еще проворная старушка, никак не могла собраться в отъезд.
Кидаю умом, не накину… - жаловалась она соседке. - Ехать, не ехать?.. А может, так и будет тепло стоять? Гутарят по радио: навовсе поломалась погода. Ныне ведь пост пошел, а сороки ко двору не прибились. Тепло-растепло. Туды-сюды… Рождество да Крещенье. А там пора об рассаде думать. Чего зря и ехать, колготу разводить.
Соседка лишь вздыхала: до весны, до рассады было еще ох как далеко.
Но старая Катерина, скорее себя убеждая, вынимала из пазухи еще один довод - мобильный телефон.
Мобила! - горделиво повторяла она слова городского внука. - Одно слово - мобила. Нажал кнопку, и враз - Мария. Другую нажал - Коля. Кому хочешь жалься. И чего нам не жить? - вопрошала она. - Зачем уезжать? Хату кидать, хозяйство…
Этот разговор был не первый. С детьми толковала, с соседкой, но чаще сама с собой.
Последние годы она уезжала зимовать к дочери в город. Одно дело - возраст: трудно всякий день печку топить да воду носить из колодца. По грязи да в гололед. Упадешь, расшибешься. И кто поднимет?
Хутор, еще недавно людный, с кончиной колхоза разошелся, разъехался, вымер. Остались лишь старики да пьянь. И хлеб не возят, про остальное не говоря. Тяжело старому человеку зимовать. Вот и уезжала к своим.
Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. Куда девать малую живность: Тузика, кошку да кур? Распихивать по людям?.. И о хате душа болит. Пьянчуги залезут, последние кастрюлешки упрут.
Да и не больно весело на старости лет новые углы обживать. Хоть и родные дети, но стены чужие и вовсе другая жизнь. Гостюй да оглядывайся.
Вот и думала: ехать, не ехать?.. А тут еще телефон привезли на подмогу - «мобилу». Долго объясняли про кнопки: какие нажимать, а какие не трогать. Обычно звонила дочь из города, по утрам.
Запоет веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет. Поначалу старой Катерине казалось, что там, словно в малом, но телевизоре, появится лицо дочери. Объявлялся лишь голос, далекий и ненадолго:
Мама, здравствуй! Ты в порядке? Молодец. Вопросы есть? Вот и хорошо. Целую. Будь-будь.
Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла.
В первые дни старая Катерина лишь дивилась такому чуду. Прежде на хуторе был телефон в колхозной конторе. Там все привычно: провода, черная большая трубка, долго можно говорить. Но тот телефон уплыл вместе с колхозом. Теперь появился «мобильный». И то слава богу.
Мама! Слышишь меня?! Живая-здоровая? Молодец. Целую.
Не успеешь и рта раскрыть, а коробочка уж потухла.
Это что за страсть такая… - ворчала старая женщина. - Не телефон, свиристелка. Прокукарекал: будь-будь… Вот тебе и будь. А тут…
А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чем рассказать хотелось.
Мама, слышишь меня?
Слышу, слышу… Это ты, доча? А голос будто не твой, какой-то хрипавый. Ты не хвораешь? Гляди одевайся теплей. А то вы городские - модные, платок пуховый повяжи. И нехай глядят. Здоровье дороже. А то я ныне сон видала, такой нехороший. К чему бы? Вроде на нашем подворье стоит скотиняка. Живая. Прямо у порога. Хвост у нее лошадиный, на голове - рога, а морда козиная. Это что за страсть? И к чему бы такое?
Мама, - донеслось из телефона строгое. - Говори по делу, а не про козиные морды. Мы же тебе объясняли: тариф.
Прости Христа ради, - опомнилась старая женщина. Ее и впрямь упреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче, о самом главном.
Но что оно в жизни главное? Особенно у старых людей… И в самом деле ведь привиделась ночью такая страсть: лошадиный хвост и козья страшенная морда.
Вот и думай, к чему это? Наверное, не к добру.
Снова миновал день, за ним - другой. Старой женщины жизнь катилась привычно: подняться, прибраться, выпустить на волю кур; покормить да напоить свою малую живность да и самой чего поклевать. А потом пойдет цеплять дело за дело. Не зря говорится: хоть и дом невелик, а сидеть не велит.
Просторное подворье, которым когда-то кормилась немалая семья: огород, картофельник, левада. Сараи, закуты, курятник. Летняя кухня-мазанка, погреб с выходом. Плетневая городьба, забор. Земля, которую нужно копать помаленьку, пока тепло. И дровишки пилить, ширкая ручною пилой на забазье. Уголек нынче стал дорогущий, его не укупишь.
Помаленьку да полегоньку тянулся день, пасмурный, теплый. Онг-онг… онг-онг… - слышалось порой. Это казарка уходила на юг, стая за стаей. Улетали, чтобы весной вернуться. А на земле, на хуторе было по-кладбищенски тихо. Уезжая, сюда люди уже не возвращались ни весной, ни летом. И потому редкие дома и подворья словно расползались по-рачьи, чураясь друг друга.
Прошел еще один день. А утром слегка подморозило. Деревья, кусты и сухие травы стояли в легком куржаке - белом пушистом инее. Старая Катерина, выйдя во двор, глядела вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище.
Неловко начался день, да так и пошел не в лад.
Как всегда поутру, засветил и запел телефон мобильный.
Здравствуй, моя доча, здравствуй. Одно лишь звание, что - живая. Я ныне так вдарилась, - пожаловалась она. - Не то нога подыграла, а может, склизь. Где, где… - подосадовала она. - Во дворе. Воротца пошла отворять, с ночи. А тама, возля ворот, там грушина-черномяска. Ты ее любишь. Она сладимая. Я из нее вам компот варю. Иначе бы я ее давно ликвидировала. Возля этой грушины…
А я тебе о чем и толкую. Тама корень из земли вылез, как змеюка. А я шла не глядела. Да тут еще глупомордая кошка под ноги суется. Этот корень… Летось Володю просила до скольких разов: убери его Христа ради. Он на самом ходу. Черномяска…
Мама, говори, пожалуйста, конкретней. О себе, а не о черномяске. Не забывай, что это - мобильник, тариф. Что болит? Ничего не сломала?
Вроде бы не сломала, - все поняла старая женщина. - Прикладаю капустный лист.
На том и закончился с дочерью разговор. Остальное самой себе пришлось досказывать: «Чего болит, не болит… Все у меня болит, каждая косточка. Такая жизнь позади…»
И, отгоняя горькие мысли, старая женщина занялась привычными делами во дворе и в доме. Но старалась больше толочься под крышей, чтобы еще не упасть. А потом возле прялки уселась. Пушистая кудель, шерстяная нить, мерное вращенье колеса старинной самопряхи. И мысли, словно нить, тянутся и тянутся. А за окном - день осенний, словно бы сумерки. И вроде зябко. Надо бы протопить, но дровишек - внатяг. Вдруг и впрямь зимовать придется.
В свою пору включила радио, ожидая слов о погоде. Но после короткого молчания из репродуктора донесся мягкий, ласковый голос молодой женщины:
Болят ваши косточки?..
Так впору и к месту были эти душевные слова, что ответилось само собой:
Болят, моя доча…
Ноют руки и ноги?.. - словно угадывая и зная судьбу, спрашивал добрый голос.
Спасу нет… Молодые были, не чуяли. В доярках да в свинарках. А обувка - никакая. А потом в резиновые сапоги влезли, зимой и летом в них. Вот и нудят…
Болит ваша спина… - мягко ворковал, словно завораживая, женский голос.
Заболит, моя доча… Век на горбу таскала чувалы да вахли с соломой. Как не болеть… Такая жизнь…
Жизнь ведь и вправду нелегкой выдалась: война, сиротство, тяжкая колхозная работа.
Любовь и забота родителей окружают нас с самого детства. Мы взрослеем под сенью материнской любви и уходим во взрослую жизнь. Но как же родители, теперь уже пожилые люди? Должны ли взрослые дети заботиться о своих родителях? Данную проблему поднимает автор в предложенном для анализа тексте.
Российский прозаик и публицист Борис Петрович Екимов развивает проблему заботы о пожилых родных на примере истории Катерины и ее дочери.
Катерина, “иссохшая, горбатенькая от возраста старушка”, не могла расстаться со своим родным домом в деревне и приехать к дочери в город. Однако она очень хотела многое рассказать ей, ведь человеку в таком возрасте одиноко, а семья для них – единственный источник счастья. Но дочь ставила стоимость трафика на мобильный телефон выше радости говорить с мамой, и их разговоры были кроткие и сухие. Однажды в мороз Катерина упала и сильно ударилась ногой и сказала об этом дочери по телефону, но та не проявила никакой жалости, беспокойства и заботы о матери, а лишь снова быстро прервала разговор. Старушке даже пришлось “остальное самой себе досказывать”,
она плакала, но это было ее единственное утешение. Но потом дочь снова позвонила, но это был уже не тот привычный разговор. Дочь хотела слышать голос матери, знать, что она жива, что ее голос, как и ее жизнь, не оборвется. Автор приводит нас к выводу о том, насколько важна наша забота пожилым людям. Мы должны продолжать им дарить любовь, ведь в этом заключается их счастье.
Я согласна с мнением автора. Действительно, старые люди – словно дети, беззащитные и влюбленные в свою семью. Человек должен заботиться о своих пожилых родителях, об их здоровье, уделять время на разговоры с ними. Ведь никто не знает, сколько им осталось, но наше с ними общение должно скрасить и осчастливить их жизнь. Мой читательский и личный опыт доказывает это.
Первым примером может служить произведение И. С. Тургенева “Отцы и дети”. Евгений Базаров не признавал таких человеческих качеств, как любовь, забота, вера. Для него все строилось на логике, лаконичности и уме. Когда он приехал в поместье своих родителей, его мать встретила его с огромной радостью. Автор описывает нам то небывалое счастье его мамы от простого времяпрепровождения с сыном. Лишь одно его присутствие доставляет старой женщине большое наслаждение. Она не хочет с ним расставаться, но когда он внезапно уезжает, то ее настроение резко меняется. Отец Евгения до последнего не говорил жене об отъезде, зная, какую душевную боль ей это принесет. Мы видим, что взрослые дети есть самая большая ценность для пожилого человека, и эти дети должны ценить и разделять эту любовь и уважение.
Вторым примером может послужить история из моей жизни. Однажды я сидела у бабушки в квартире, и мы с ней долго-долго разговаривали. Она рассказывала мне о своей жизни, я ей о своей. Нам было хорошо. Но мне особенно запомнилась одна ее фраза: “Свою жизнь я уже отжила, поэтому я забочусь только о вас теперь, вы моя единственная радость”. Тогда я поняла, как важно мне приходить к бабушке чаще, как важно говорить с ней, рассказывать ей все. Она ведь такая хрупкая, нежная. Ведь я не знаю, а вдруг я когда-нибудь больше не смогу к ней прийти.
Таким образом, можно сделать следующий вывод. Пожилые люди нуждаются в нашем внимании. Это необязательно должно быть что-то значительное. Наоборот, оно заключается в простом интересе к их жизни, в разговорах. Заботясь о них, мы скрашиваем их жизнь, делаем ее лучше. А для наших пожилых родителей это самая большая ценность.
Баллы: К1-1, К2-3,К3-1, К4-2 (все-таки я настаиваю на двух примерах из литературы), К5-2, К6-1, К7-3, К8-2, К9-2, К10-1, К11-1, К12-1. Итого 20 баллов
Другие работы по этой теме:
- Советский прозаик и публицист Б. П. Евдокимов поднимает в своей статье проблему семейных взаимоотношений. Тема остается актуальной и сегодня, ведь есть немало детей, неуважительно разговаривающих...
- Почему мы равнодушны друг к другу? Над этим вопросом размышляет К. Г. Паустовский. Данная проблема раскрывается на примере повествования жизни Катерины Ивановны. Героиня совсем стара,...
- ВступлениеКак больно бывает, когда человека оставляют самые близкие его сердцу люди. Люди, за которых готов отдать жизнь. Проблема, которую поднял автор текста В данном тексте...
- В предложенном для анализа тексте Б. П. Екимов размышляет над проблемой взаимопонимания в семье. Размышляя над данной проблемой, автор вспоминает два случая из своей жизни....
- Окружающая обстановка оказывает очень сильное влияние на людей. Однообразие серых будней и быстрота темпов жизни приводят к скуке и отсутствию оптимизма у многих. Но благодаря...
- Борис Екимов в коротком тексте показал, как рядовая ситуация способна повлиять на восприятие окружающего мира. Люди, умеющие дарить счастье близким, зажигают энергией буквально всех, находящихся...
- А. П. Чехов называл равнодушие – параличом души. Действительно, черствость способна порой оскорбить сильнее злости или ненависти. В рассказе “Телеграмма” К. Г. Паустовский также обращается...
2016 Вариант 17
(1)Бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста старушка, никак не могла собраться для отъезда.
(2)Последние годы она уезжала зимовать к дочери в город. (3)Возраст: трудно каждый день печку топить да воду носить из колодца. (4)По грязи да в гололёд. (5)Упадёшь, расшибешься, (6)И кто поднимет?
(7)Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. (8)Да и о доме душа болела. (9)На кого его оставишь?
(10)Вот и думала: ехать, не ехать? (l1)А тут ещё телефон привезли на подмогу - «мобилу». (12)Долго объясняли про кнопки: какие нажимать, а какие не трогать. (13)Обычно звонила дочь из города по утрам.
(14)3апоёт веселая музыка, вспыхнет в коробочке свет.
- (15)Мама, здравствуй! (16)Ты в порядке? (17)Молодец. (18)Вопросы есть? (19)Вот и хорошо. (20)Целую. (21)Будь-будь.
(22)Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла.
(23)А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чём рассказать хотелось.
- (24)Мама, слышишь меня?
- (25)Слышу! .. (26)Это ты, доча? (27)А голос будто не твой. (28)Ты не хвораешь? (29)Гляди одевайся теплей. (30)3доровье береги.
- (31)Мама, - донеслось из телефона строгое. - (32)Говори по делу. (33)Мы же объясняли: тариф.
- (34)Прости Христа ради, - опомнилась старая женщина. (35)Её ведь предупреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче - о самом главном,
(36)Но что в жизни главное? (37)Особенно у старых людей...
(38)Прошёл ещё один день. (39)А утром слегка подморозило. (40)Деревья, кусты и сухие травы стояли в легком белом пушистом инее. (41)Старая Катерина, выйдя во двор, глядела вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. (42)Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище груши...
(43)Неловко начался день да так и не пошёл на лад. (44)Как всегда поутру засветил и запел телефон мобильный.
- (45)3дравствуй, моя доча, здравствуй. (46)Одно лишь звание, что живая. (47)Я нынче так ударилась, - пожаловалась она. - (48)Не то нога подвернулась, а может, скользко. (49)Во дворе, пошла воротца отворять, а там груша... (50)Я из неё вам компот варю. (51)Ты его любишь. (52)А то бы я её давно убрала. (53)Возле этой груши... - (54)Мама, говори, пожалуйста, конкретней. (55)О себе, а не о груше. (56)Не забывай, что это мобильник, тариф. (57)Что болит? (58)Ничего не сломала? - (59)Вроде бы не сломала, - всё поняла старая женщина. - (60)Приложила капустный лист.
(61)На том и закончился с дочерью разговор. (62)Остальное самой себе пришлось досказывать. (63)И от мыслей разных старая женщина даже всплакнула, ругая себя: «Чего ревёшь? .. » (64)Но плакалось. (65)И от слёз вроде бы стало легче. (66)А в обеденный неурочный час, совсем неожиданно, заиграла музыка и засветился мобильный телефон. (67)Старая женщина испугалась.
- (68)Доча, доча, чего случилось? (69)Не заболел кто? (70)Ты на меня, доча, не держи сердце. (71)Я знаю, что дорогой телефон, деньги большие. (72)Но я ведь и вправду чуть не убилась...
(73)Издалека, через многие километры, слышался голос дочери.
- (74)Говори, мама, говори...
- (75)Прости, моя доча. (76)Ты слышишь меня?..
(77)В далеком городе дочь её слышала и даже видела, прикрыв глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. (78)Увидела, но почувствовала вдруг, как всё это зыбко и ненадёжно: телефонная связь, видение.
- (79)Говори, мама, - просила она и боялась лишь одного: вдруг оборвется и, может быть, навсегда этот голос и эта жизнь.
- (80)Говори, мама, говори... (По В.П. Екимову*)
* Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) - российский прозаик и публицист.
Сочинение.
Что является наиболее важным для человека, когда он становится старым и одиноким? На кого он может рассчитывать в такую грустную пору своей жизни? Всегда ли повзрослевшие дети могут помочь ему? Эти вопросы волнуют Б.Екимова, который поднимает в тексте проблему отношения повзрослевших детей к пожилым родителям.
Главный герой данного художественного текста – бабка Катерина - «иссохшая, горбатенькая от возраста старушка». Очень кратко, в нескольких предложениях, автор воссоздаёт жизненную ситуацию, в которой она оказалась. Бабка Катерина одинока, но не забыта своей дочерью («уезжала зимовать к дочери в город»), при этом она, конечно, не любит расставаться с родным домом («о доме душа болела»). О том, что дочь её помнит и любит, говорят ежедневные переговоры с ней по телефону. Мы слышим голос пожилой женщины не только в разговорах с дочерью, но и наедине с собою, потому что долго говорить дорого, а выделить из своей жизни самое главное невозможно. Вот поэтому «остальное самой себе» приходится «досказывать». Чтобы подчеркнуть неравнодушие дочери, её заботу и любовь, автор подробно передаёт содержание её «звонка в обеденный и неурочный час» после того, как бабка Катерина упала в саду: «Говори, мама, - говорила она и боялась лишь одного: вдруг оборвётся и может быть, и этот голос и эта жизнь».
Автор не высказывает прямо своего отношения к проблеме, но всем ходом повествования, использованием диалога между матерью и дочерью, внутренних монологов (горьких размышлений бабки Катерины) он убеждает нас в том, что пожилые люди нуждаются в заботе, любви, общении. А повзрослевшие дети в силу жизненных обстоятельств не всегда находят время на тёплые слова для них, хотя и заботятся и любят своих постаревших родителей.
Я согласна с автором в том, что очень важно и словом, и делом поддерживать самых дорогих тебе людей, особенно когда они становятся беспомощными, а подчас остаются и одинокими.
Подтверждение мы находим, например, в романе А.И.Тургенева «Отцы и дети». Главному герою, Евгению Базарову, тяжело подолгу находиться в доме своих престарелых родителей. Круг его интересов лежит за пределами их маленькой деревеньки. Он врач, учёный, занимается наукой, и здесь ему скучно. И как бы ни старались родители окружить его заботой и любовью, он вынужден покинуть их, чтобы заниматься своим делом в жизни. И при этом он, конечно, их любит, о чём перед смертью говорит Одинцовой, обращаясь к ней с просьбой позаботиться о них. Он уверен, что таких людей «днем с огнем не сыскать».
Пример трогательного, заботливо отношения к внезапно постаревшей матери мы встречаем в романе Л.Н.Толстого «Война и мир». Когда погибает в войне 1812 года Петя Ростов, младший сын графини Ростовой, жизнь для неё теряет смысл, а душевная боль становится непереносимой. И только Наташа, не отходившая от неё дни и ночи, смогла спасти её, помогла вернуться к жизни.
Таким образом, мы понимаем, «как всё это зыбко и ненадёжно»: время, которое остаётся нам для общения с теми, кто нам дорог и в силу естественного закона жизни скоро покинет нас. Чтобы «не оборвался голос и эта жизнь», мы должны найти возможность и силы, чтобы словом и делом поддержать дорогих нам людей. 485 слов.
Хватова Александра.