Правдивая мистическая история
Глава первая
Когда мистер Хайрем Б. Оутис, американский посланник, решил купить Кентервильский замок, все стали его уверять, что он совершает ужасную
глупость: было достоверно известно, что в замке обитает привидение. Сам лорд Кентервиль, человек донельзя щепетильный, даже когда дело касалось
пустяков, не преминул при составлении купчей предупредить об этом факте мистера Оутиса.
Мы стараемся приезжать сюда как можно реже, - сказал лорд Кентервиль, - с тех самых пор, как с моей двоюродной бабкой, вдовствующей герцогиней
Болтон, случился нервный при-падок, от которого она так и не оправилась. Она переодевалась к обеду, как вдруг ей на плечи опустились две
костлявые руки. Не скрою от вас, мистер Оутис, что привидение являлось и многим другим ныне здравствующим членам моей семьи. Его видел также наш
приходский священник, преподобный Огастус Дэмпир, член совета Королевского колледжа в Кембридже. После этого неприятного случая с герцогиней вся
младшая прислуга ушла от нас, а леди Кен-тервиль совсем лишилась сна: каждую ночь ей слышались какие-то непонятные шорохи, доно-сившиеся из
коридора и библиотеки.
Что ж, милорд, - ответил посланник, - я беру ваше привидение в комплекте с мебелью. Я приехал из передовой страны, где есть все, что можно
купить за деньги. К тому же учтите - мо-лодежь у нас бойкая, способная перевернуть весь ваш Старый Свет. Наши молодые люди увозят от вас лучших
актрис и оперных примадонн. Так что, заведись в Европе хоть одно привидение, оно мигом очутилось бы у нас в каком-нибудь музее или его
показывали бы по всей стране в разъездном паноптикуме.
Боюсь, Кентервильское привидение все же существует, - сказал, улыбаясь, лорд Кентер-виль, - пусть даже оно и не соблазнилось предложениями
ваших предприимчивых импресарио. О его существовании известно уже добрых три столетия, - а если быть точным, с тысяча пятьсот восемьдесят
четвертого года, - и оно неизменно появляется незадолго до кончины кого-нибудь из членов нашей семьи.
Ну, лорд Кентервиль, домашний врач тоже всегда появляется в этих случаях. Уверяю вас, сэр, никаких привидений не существует, и законы природы,
я полагаю, для всех одни - даже для английской аристократии.
Вы, американцы, еще так близки к природе! - отозвался лорд Кентервиль, видимо не со-всем уразумев последнего замечания мистера Оутиса. - Что
ж, если вас устраивает дом с приви-дением, то все в порядке. Только учтите, я вас предупреждал.
Несколько недель спустя была подписана купчая, и по окончании лондонского сезона по-сланник с семьей переехали в Кентервильский замок. Миссис
Оутис, которая в свое время, еще под именем мисс Лукреции Р. Тэппен с 53-й Западной улицы, славилась в Нью-Йорке своей красотой, была теперь
дамой средних лет, все еще весьма привлекательной, с красивыми глазами и великолепным профилем. Многие американки, покидая родину, напускают на
себя вид хронических больных, считая это одним из признаков европейской утонченности, но миссис Оутис не совершала этой ошибки. Она отличалась
прекрасным здоровьем и совершенно фантастическим избытком энергии. Право же, во многих отношениях ее трудно было отличить от настоящей
англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал ту истину, что между нами и Америкой масса общего - то есть практически все, кроме, разумеется,
Старший из ее сыновей, которому родители в порыве патриотизма дали имя Вашингтон, - о чем он никогда не переставал сожалеть, - был светловолосым
молодым человеком довольно приятной наружности, готовившимся подвизаться на поприще американской дипломатии.
Оскар Уайльд
Кентервильское привидение
Когда мистер Хайрам Б. Отис, американский посол, решил купить Кентервильский замок, все уверяли его, что он делает ужасную глупость, – было достоверно известно, что в замке обитает привидение.
Сам лорд Кентервиль, человек донельзя щепетильный, даже когда дело касалось сущих пустяков, не преминул при составлении купчей предупредить мистера Отиса.
– Нас как-то не тянуло в этот замок, – сказал лорд Кентервиль, – с тех пор как с моей двоюродной бабкой, вдовствующей герцогиней Болтон, случился нервный припадок, от которого она так и не оправилась. Она переодевалась к обеду, и вдруг ей на плечи опустились две костлявые руки. Не скрою от вас, мистер Отис, что привидение это являлось также многим ныне здравствующим членам моего семейства. Его видел и наш приходский священник, преподобный Огастес Дэмпир, магистр Королевского колледжа в Кембридже. После этой неприятности с герцогиней вся младшая прислуга ушла от нас, а леди Кентервиль совсем лишилась сна: каждую ночь ей слышались какие-то непонятные шорохи в коридоре и библиотеке.
– Что ж, милорд, – ответил посол, – пусть привидение идет вместе с мебелью. Я приехал из передовой страны, где есть все, что можно купить за деньги. К тому же молодежь у нас бойкая, способная перевернуть весь ваш Старый Свет. Наши молодые люди увозят от вас лучших актрис и оперных примадонн. Так что, заведись в Европе хоть одно привидение, оно мигом очутилось бы у нас в каком-нибудь музее или в разъездном паноптикуме.
– Боюсь, что кентервильское привидение все-таки существует, – сказал, улыбаясь, лорд Кентервиль, – хоть оно, возможно, и не соблазнилось предложениями ваших предприимчивых импресарио. Оно пользуется известностью добрых триста лет, – точнее сказать, с тысяча пятьсот восемьдесят четвертого года, – и неизменно появляется незадолго до кончины кого-нибудь из членов нашей семьи.
– Обычно, лорд Кентервиль, в подобных случаях приходит домашний врач. Никаких привидений нет, сэр, и законы природы, смею думать, для всех одни – даже для английской аристократии.
– Вы, американцы, еще так близки к природе! – отозвался лорд Кентервиль, видимо, не совсем уразумев последнее замечание мистера Отиса. – Что ж, если вас устроит дом с привидением, то все в порядке. Только не забудьте, я вас предупредил.
Несколько недель спустя была подписана купчая, и по окончании лондонского сезона посол с семьей переехал в Кентервильский замок. Миссис Отис, которая в свое время – еще под именем мисс Лукреция Р. Тэппен с 53-й Западной улицы – славилась в Нью-Йорке своей красотой, была теперь дамой средних лет, все еще весьма привлекательной, с чудесными глазами и точеным профилем. Многие американки, покидая родину, принимают вид хронических больных, считая это одним из признаков европейской утонченности, но миссис Отис этим не грешила. Она обладала великолепным телосложением и совершенно фантастическим избытком энергии. Право, ее нелегко было отличить от настоящей англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал, что теперь у нас с Америкой все одинаковое, кроме, разумеется, языка. Старший из сыновей, которого родители в порыве патриотизма окрестили Вашингтоном, – о чем он всегда сожалел, – был довольно красивый молодой блондин, обещавший стать хорошим американским дипломатом, поскольку он три сезона подряд дирижировал немецкой кадрилью в казино Ньюпорта и даже в Лондоне заслужил репутацию превосходного танцора. Он питал слабость к гардениям и геральдике, отличаясь во всем остальном совершенным здравомыслием. Мисс Вирджинии Е. Отис шел шестнадцатый год. Это была стройная девочка, грациозная, как лань, с большими, ясными голубыми глазами. Она прекрасно ездила на пони и, уговорив однажды старого лорда Билтона проскакать с ней два раза наперегонки вокруг Гайд-парка, на полтора корпуса обошла его у самой статуи Ахиллеса; этим она привела в такой восторг юного герцога Чеширского, что он немедленно сделал ей предложение и вечером того же дня, весь в слезах, был отослан своими опекунами обратно в Итон. В семье было еще двое близнецов, моложе Вирджинии, которых прозвали "Звезды и полосы", поскольку их без конца пороли. Поэтому милые мальчики были, не считая почтенного посла, единственными убежденными республиканцами в семье.
От Кентервильского замка до ближайшей железнодорожной станции в Аскоте целых семь миль, но мистер Отис заблаговременно телеграфировал, чтобы им выслали экипаж, и семья двинулась к замку в отличном расположении духа.
Был прекрасный июльский вечер, и воздух был напоен теплым ароматом соснового леса. Изредка до них доносилось нежное воркование лесной горлицы, упивавшейся своим голосом, или в шелестящих зарослях папоротника мелькала пестрая грудь фазана. Крошечные белки поглядывали на них с высоких буков, а кролики прятались в низкой поросли или, задрав белые хвостики, улепетывали по мшистым кочкам. Но не успели они въехать в аллею, ведущую к Кентервильскому замку, как небо вдруг заволокло тучами, и странная тишина сковала воздух. Молча пролетела у них над головой огромная стая галок, и, когда они подъезжали к дому, большими редкими каплями начал накрапывать дождь.
На крыльце их поджидала опрятная старушка в черном шелковом платье, белом чепце и переднике. Это была миссис Амни, домоправительница, которую миссис Отис, по настоятельной просьбе леди Кентервиль, оставила в прежней должности. Она низко присела перед каждым из членов семьи и церемонно, по-старинному, промолвила:
– Добро пожаловать в замок Кентервилей!
Они вошли вслед за нею в дом и, миновав настоящий тюдоровский холл, очутились в библиотеке – длинной и низкой комнате, обшитой черным дубом, с большим витражом против двери. Здесь уже все было приготовлено к чаю. Они сняли плащи и шали и, усевшись за стол, принялись, пока миссис Амни разливала чай, разглядывать комнату.
Вдруг миссис Отис заметила потемневшее от времени красное пятно на полу, возле камина, и, не понимая, откуда оно взялось, спросила миссис Амни:
– Наверно, здесь что-то пролили?
– Да, сударыня, – ответила старая экономка шепотом, – здесь пролилась кровь.
– Какой ужас!– воскликнула миссис Отис. – Я не желаю, чтобы у меня в гостиной были кровавые пятна. Пусть его сейчас же смоют!
Старушка улыбнулась и ответила тем же таинственным шепотом:
– Вы видите кровь леди Элеоноры Кентервиль, убиенной на этом самом месте в тысяча пятьсот семьдесят пятом году супругом своим сэром Симоном де Кентервиль. Сэр Симон пережил ее на девять лет и потом вдруг исчез при весьма загадочных обстоятельствах. Тело его так и не нашли, но грешный дух его доныне бродит по замку. Туристы и прочие посетители замка с неизменным восхищением осматривают это вечное, несмываемое пятно.
– Что за глупости! – воскликнул Вашингтон Отис. – Непревзойденный Пятновыводитель и Образцовый Очиститель Пинкертона уничтожит его в одну минуту.
И не успела испуганная экономка помешать ему, как он, опустившись на колени, принялся тереть пол маленькой черной палочкой, похожей на губную помаду. Меньше чем в минуту от пятна и следа не осталось.
– "Пинкертон" не подведет! – воскликнул он, обернувшись с торжеством к восхищенному семейству. Но не успел он это досказать, как яркая вспышка молнии озарила полутемную комнату, оглушительный раскат грома заставил всех вскочить на ноги, а миссис Амни лишилась чувств.
– Какой отвратительный климат, – спокойно заметил американский посол, закуривая длинную сигару с обрезанным концом. – Наша страна-прародительница до того перенаселена, что даже приличной погоды на всех не хватает. Я всегда считал, что эмиграция – единственное спасение для Англии.
– Дорогой Хайрам, – сказала миссис Отис, – как быть, если она чуть что примется падать в обморок?
– Удержи у нее разок из жалованья, как за битье посуды, – ответил посол,и ей больше не захочется.
Очень кратко Американский посол покупает английский замок с привидением, которое пугало его обитателей в течение трёхсот лет. Семья не боится призрака, но чистота и любовь доброй девочки спасает его душу.
Американский посол Хайрам Б. Отис покупает замок у лорда Кентервиля. Лорд предупреждает, что в замке водится привидение, попортившее кровь многим представителям его рода на протяжении трёхсот лет. Мистер Отис отвечает на это: «...заведись в Европе хоть одно привидение, оно мигом очутилось бы у нас в каком-нибудь музее».
Посол переезжает в замок с женой и детьми: Вашингтоном, довольно красивым молодым блондином, пятнадцатилетней Вирджинией, стройной девочкой с большими голубыми глазами и непоседливыми близнецами. Их встречает пожилая домоправительница миссис Амни. В библиотеке Отисы видят красное пятно на полу, которое практичный Вашингтон очищает Образцовым Пятновыводителем Пинкертона. Вспышка молнии и гром лишают миссис Амни чувств. Посол предлагает за обмороки удерживать из жалования домоправительницы. Через две-три секунды миссис Амни возвращается к жизни.
Наутро после бури на полу вновь появилось кровавое пятно. Вашингтон вытирает его. Каждый день пятно смывают, но оно появляется снова и снова.
Однажды ночью мистер Отис слышит скрежет металла и шаги. Он выходит из своей комнаты и видит призрака - старика ужасного вида. Посол предлагает ему машинное масло «Восходящее солнце демократической партии» для смазывания ржавых кандалов. С этими словами Отис скрывается в комнате. На лестнице над привидением пролетает подушка, брошенная близнецами. Привидение возмущено таким ужасным оскорблением.
Пятно в библиотеке начинает проявлять хамелеоноподобную природу: каждый раз оно приобретает новый цвет, пока не становится изумрудным. Это так огорчает Вирджинию, что она плачет, увидев зелёную кровь. Ночью привидение устраивает внизу ужасный грохот, пытаясь надеть рыцарские доспехи. Близнецы награждают призрака выстрелами из рогатки. Услышав его жуткий хохот, миссис Отис предлагает духу микстуру, решив, что он болен.
Привидение от пережитого заболевает, но вскоре приходит в себя. Оно придумывает план, согласно которому напугает всех этих американцев. Привидение пробирается в комнату Вашингтона, но встречает там призрака. Дух Кентервиля сначала пугается, но потом решает объединиться с ним. Однако призрак оказывается всего лишь чучелом из белого полога, метлы и тыквы. Кентервильское привидение несколько дней не показывается. Наконец выбрав один из самых эффектных своих образов, он направляется к близнецам. На него опрокидывается кувшин воды, а из-под балдахина раздаётся смех. Позже близнецы пугают призрака, выскочив из-за угла возле библиотеки. На лестнице его ожидает Вашингтон с садовым опрыскивателем. Привидение обижено и долго не выходит из своего укрытия: близнецы напрасно устраивают на него засады. Но у призрака новый замысел: скоро приедет юный герцог Чеширский, жених Вирджинии. Его двоюродного дедушку, лорда Стилтона, некогда разбил паралич после встречи с Кентервильским духом. Но по приезде герцога призрак не решаетя выйти из укрытия из-за страха перед близнецами.
После прогулки со своим женихом Вирджиния забегает в гобеленовую залу, где сидит призрак. Девочка жалеет его, просит впредь вести себя хорошо, ведь при жизни призрак был скверным и убил свою жену. На это привидение отвечает, что шурины заморили его голодом. Вирджиния упрекает духа в том, что он таскал у неё краски: «...всё это просто смешно: ну где видали вы кровь изумрудного цвета?» Дух возмущается: «А что мне оставалось делать? Теперь непросто достать настоящую кровь... А цвет, знаешь ли, кому какой нравится. У Кентервилей, к примеру, кровь голубая...»
Вирджиния может помочь призраку - с нею Любовь, а Любовь сильнее Смерти. Привидение показывает ребёнку пророчество на окне библиотеки: златокудрое дитя поможет духу обрести покой. Девочка соглашается. Она должна оплакать его прегрешения и помолиться за его душу. Привидение берёт Вирджинию за руку, стена в зале тает, и они скрываются.
Отисы и герцог ищут пропавшую девочку повсюду, но не находят. Наконец вечером Вирджиния появляется после оглушительного раската грома с шкатулкой, полной драгоценностей, в руках. Она ведёт близких в каморку, где к железному кольцу прикован страшный скелет. Напротив него стоят блюда и кувшин, до которых нельзя было дотянуться. За окном расцветает засохшее миндальное дерево, озарённое лунным светом - пророчество сбывается, дух успокоен. Мистер Отис хочет вернуть драгоценности лорду Кентервилю, но тот отказывается: они принадлежат Вирджинии.
Когда герцог достигает совершеннолетия, он женится на Вирджинии, и девушка получает герцогскую корону. После медового месяца Вирджиния и её муж Сесл посещают могилу сэра Симона Кентервиля, усопшего призрака. Сесл просит супругу рассказать, что они делали с призраком в тот вечер, но она не хочет говорить об этом: сэр Симон открыл ей, почему Любовь сильнее Смерти.
Когда мистер Хайрем Б. Оутис, американский посланник, решил купить Кентервильский замок, все стали его уверять, что он делает ужасную глупость: было достоверно известно, что в замке обитает привидение. Сам лорд Кентервиль, человек донельзя щепетильный, даже когда дело касалось пустяков, не преминул при составлении купчей предупредить об этом мистера Оутиса.
Мы стараемся приезжать сюда как можно реже, - сказал лорд Кентервиль. - И это с тех самых пор, как с моей двоюродной бабкой, вдовствующей герцогиней Болтон, случился нервный припадок, от которого она так и не оправилась. Она переодевалась к обеду, и вдруг ей на плечи опустились две костлявые руки. Не скрою от вас, мистер Оутис, что привидение это являлось и многим ныне здравствующим членам моей семьи. Его видел также наш приходский священник, преподобный Огастус Дэмпир, член совета Королевского колледжа в Кембридже. После этой неприятности с герцогиней вся младшая прислуга ушла от нас, а леди Кентервиль совсем лишилась сна: каждую ночь ей слышались какие-то непонятные шорохи в коридоре и библиотеке.
Что ж, милорд, - ответил посланник, - я беру привидение вместе с мебелью. Я приехал из передовой страны, где есть все, что можно купить за деньги. К тому же учтите - молодежь у нас бойкая, способная перевернуть весь ваш Старый Свет. Наши молодые люди увозят от вас лучших актрис и оперных примадонн. Так что, заведись в Европе хоть одно привидение, оно мигом очутилось бы у нас в каком-нибудь музее или в разъездном паноптикуме.
Боюсь, что Кентервильское привидение все-таки существует, - сказал улыбаясь лорд Кентервиль, - хоть оно, видимо, и не соблазнилось предложениями ваших предприимчивых импресарио. О его существовании известно уже добрых триста лет, - а если быть точным, с тысяча пятьсот восемьдесят четвертого года, - и оно неизменно появляется незадолго до кончины кого-нибудь из членов нашей семьи.
Ну, лорд Кентервиль, домашний врач тоже всегда появляется в подобных случаях. Уверяю вас, сэр, никаких привидений не существует, и законы природы, я полагаю, для всех одни - даже для английской аристократии.
Вы, американцы, еще так близки к природе! - отозвался лорд Кентервиль, видимо, не совсем уразумев последнее замечание мистера Оутиса. - Что ж, если вас устраивает дом с привидением, то все в порядке. Только не забудьте, я вас предупреждал.
Несколько недель спустя была подписана купчая, и по окончании лондонского сезона посланник с семьей переехали в Кентервильский замок. Миссис Оутис, которая в свое время - еще под именем мисс Лукреции Р. Тэппен с 53-й Западной улицы - славилась в Нью-Йорке своей красотой, была теперь дамой средних лет, все еще весьма привлекательной, с чудесными глазами и точеным профилем. Многие американки, покидая родину, напускают на себя вид хронических больных, считая это одним из признаков европейской утонченности, но миссис Оутис этим не грешила. Она отличалась прекрасным здоровьем и совершенно фантастическим избытком энергии. Право, ее нелегко было отличить от настоящей англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал, что между нами и Америкой удивительно много общего - практически все, кроме, разумеется, языка.
Старший из сыновей, которому родители в порыве патриотизма дали имя Вашингтон, - о чем он никогда не переставал сожалеть, - был светловолосым молодым человеком довольно приятной наружности, готовившимся занять достойное место в американской дипломатии, свидетельством чего был тот факт, что он три сезона подряд лихо отплясывал в ньюпортском Ньюпорт - в прошлом модный курорт в штате Род-Айленд. казино котильон Котильон - сложный фигурный танец для нескольких пар, из которых первая пара - ведущая. , неизменно выступая в первой паре, и даже в Лондоне заслужил репутацию превосходного танцора. У него были две слабости - гардении и геральдика, а во всем остальном он отличался удивительным здравомыслием.
Мисс Вирджинии Е. Оутис шел шестнадцатый год. Это была стройная, грациозная, как лань, девочка с большими, ясными голубыми глазами. Она прекрасно ездила верхом и однажды, уговорив старого лорда Билтона проскакать с ней два раза наперегонки вокруг Гайд-парка, первая оказалась у статуи Ахиллеса, обойдя лорда на своем пони на целых полтора корпуса, чем привела юного герцога Чеширского в такой восторг, что он немедленно сделал ей предложение и вечером того же дня, весь в слезах, был отослан своими опекунами обратно в Итон.
У Вирджинии было также двое младших братьев-близнецов, которых прозвали «звездно-полосатыми» «Звездно-полосатый» - название государственного флага США. , поскольку их без конца пороли, - очень славные мальчики, к тому же единственные в семье убежденные республиканцы, если, конечно, не считать самого посланника.
От Кентервильского замка до ближайшей железнодорожной станции в Аскоте было целых семь миль, но мистер Оутис заблаговременно телеграфировал, чтобы им выслали экипаж, и семья двинулась к замку в отличнейшем расположении духа. Стоял прекрасный июльский вечер, и воздух был напоен теплым ароматом соснового бора. Время от времени до них доносилось нежное воркование лесной горлицы, упивавшейся своим собственным голосом, в шелестящих зарослях папоротника то и дело мелькала пестрая грудь фазана. С высоких буков на них поглядывали белки, казавшиеся снизу совсем крошечными, а притаившиеся в низкой поросли кролики, завидев их, удирали по мшистым кочкам, подергивая своими короткими белыми хвостиками.
Но не успели они выехать на аллею, ведущую к Кентервильскому замку, как небо вдруг заволокло тучами и воздух сковала странная тишина. Над головой у них бесшумно пролетела огромная стая грачей, и, когда они подъезжали к дому, большими редкими каплями начал накрапывать дождь.
На ступеньках их поджидала опрятная старушка в черном шелковом платье, белом чепце и переднике. Это была миссис Амни, домоправительница, которую миссис Оутис, по настоятельной просьбе леди Кентервиль, оставила в прежней должности. Она сделала глубокий реверанс перед каждым из членов семьи и церемонно, по-старинному, промолвила:
Милости просим в Кентервильский замок!
Они вошли вслед за нею в дом и, миновав величественный холл в стиле тюдор, очутились в библиотеке - длинной и низкой комнате, обшитой черным дубом, с большим витражом напротив двери. Здесь уже все было приготовлено к чаю. Сбросив с себя плащи и шали, они уселись за стол и, пока миссис Амни разливала чай, принялись осматриваться вокруг.
Вдруг миссис Оутис заметила на полу возле камина потемневшее от времени красное пятно и, не в состоянии себе объяснить, откуда оно могло появиться, спросила у миссис Амни:
Наверное, там было что-то пролито?
Да, мадам, - ответила старая экономка приглушенным голосом, - на этом месте была пролита кровь.
Какой ужас! - воскликнула миссис Оутис. - Мне не хотелось бы, чтобы в моей гостиной были пятна крови. Его нужно сейчас же убрать!
Старушка улыбнулась и ответила все тем же таинственным полушепотом:
Вы видите кровь леди Элеоноры де Кентервиль, убитой на этом самом месте в тысяча пятьсот семьдесят пятом году супругом своим сэром Саймоном де Кентервилем. Сэр Саймон пережил ее на девять лет, а потом внезапно исчез при весьма загадочных обстоятельствах. Тело его так и не нашли, но грешный дух его доныне бродит по замку. Туристы и прочие посетители замка с неизменным восхищением осматривают это пятно, и смыть его никак невозможно.
Ерунда! - уверенно произнес Вашингтон Оутис. - «Образцовый пятновыводитель и очиститель» фирмы «Пинкертон» удалит его в два счета.
И не успела испуганная экономка ему помешать, как он, опустившись на колени, принялся тереть пол маленьким круглым бруском, похожим на губную помаду, только черную. Не прошло и минуты, как от пятна и следа не осталось.
- «Пинкертон» никогда не подведет! - с торжествующим видом воскликнул юноша, обернувшись к восхищенному семейству. Но едва он произнес эти слова, как ужасающая вспышка молнии озарила полутемную комнату, и последовавший за ней оглушительный раскат грома заставил всех вскочить на ноги, а миссис Амни лишилась чувств.
Какой здесь отвратительный климат, - с невозмутимым видом проговорил американский посланник, закуривая сигару. - Добрая старая Англия до того перенаселена, что даже приличной погоды на всех не хватает. Я всегда придерживался мнения, что эмиграция - единственное спасение для Британии.
Дорогой Хайрем, - сказала миссис Оутис, - что нам с ней делать, если она чуть что примется падать в обморок?
Удерживай у нее из жалованья, как за битье посуды, - ответил посланник, - и вскоре она избавится от этой привычки.
И правда, через две-три секунды миссис Амни очнулась. Впрочем, у нее был явно обиженный вид, и она, упрямо поджав губы, заявила мистеру Оутису, что в этот дом скоро придет беда.
Сэр, - сказала она, - мне доводилось здесь видеть такое, от чего у всякого христианина волосы могли бы встать дыбом, и те ужасные вещи, которые здесь происходят, не давали мне сомкнуть глаза многие и многие ночи.
Но мистер Оутис и его супруга заверили почтенную особу, что они не боятся привидений, и, призвав благословенье Божье на своих новых хозяев, а также намекнув, что неплохо было бы прибавить ей жалованье, старая домоправительница нетвердыми шагами удалилась в свою комнату.
Правдивая мистическая история
Глава первая
Когда мистер Хайрем Б. Оутис, американский посланник, решил купить Кентервильский замок, все стали его уверять, что он совершает ужасную
глупость: было достоверно известно, что в замке обитает привидение. Сам лорд Кентервиль, человек донельзя щепетильный, даже когда дело касалось
пустяков, не преминул при составлении купчей предупредить об этом факте мистера Оутиса.
- Мы стараемся приезжать сюда как можно реже, - сказал лорд Кентервиль, - с тех самых пор, как с моей двоюродной бабкой, вдовствующей герцогиней
Болтон, случился нервный при-падок, от которого она так и не оправилась. Она переодевалась к обеду, как вдруг ей на плечи опустились две
костлявые руки. Не скрою от вас, мистер Оутис, что привидение являлось и многим другим ныне здравствующим членам моей семьи. Его видел также наш
приходский священник, преподобный Огастус Дэмпир, член совета Королевского колледжа в Кембридже. После этого неприятного случая с герцогиней вся
младшая прислуга ушла от нас, а леди Кен-тервиль совсем лишилась сна: каждую ночь ей слышались какие-то непонятные шорохи, доно-сившиеся из
коридора и библиотеки.
- Что ж, милорд, - ответил посланник, - я беру ваше привидение в комплекте с мебелью. Я приехал из передовой страны, где есть все, что можно
купить за деньги. К тому же учтите - мо-лодежь у нас бойкая, способная перевернуть весь ваш Старый Свет. Наши молодые люди увозят от вас лучших
актрис и оперных примадонн. Так что, заведись в Европе хоть одно привидение, оно мигом очутилось бы у нас в каком-нибудь музее или его
показывали бы по всей стране в разъездном паноптикуме.
- Боюсь, Кентервильское привидение все же существует, - сказал, улыбаясь, лорд Кентер-виль, - пусть даже оно и не соблазнилось предложениями
ваших предприимчивых импресарио. О его существовании известно уже добрых три столетия, - а если быть точным, с тысяча пятьсот восемьдесят
четвертого года, - и оно неизменно появляется незадолго до кончины кого-нибудь из членов нашей семьи.
- Ну, лорд Кентервиль, домашний врач тоже всегда появляется в этих случаях. Уверяю вас, сэр, никаких привидений не существует, и законы природы,
я полагаю, для всех одни - даже для английской аристократии.
- Вы, американцы, еще так близки к природе! - отозвался лорд Кентервиль, видимо не со-всем уразумев последнего замечания мистера Оутиса. - Что
ж, если вас устраивает дом с приви-дением, то все в порядке. Только учтите, я вас предупреждал.
Несколько недель спустя была подписана купчая, и по окончании лондонского сезона по-сланник с семьей переехали в Кентервильский замок. Миссис
Оутис, которая в свое время, еще под именем мисс Лукреции Р. Тэппен с 53-й Западной улицы, славилась в Нью-Йорке своей красотой, была теперь
дамой средних лет, все еще весьма привлекательной, с красивыми глазами и великолепным профилем. Многие американки, покидая родину, напускают на
себя вид хронических больных, считая это одним из признаков европейской утонченности, но миссис Оутис не совершала этой ошибки. Она отличалась
прекрасным здоровьем и совершенно фантастическим избытком энергии. Право же, во многих отношениях ее трудно было отличить от настоящей
англичанки, и ее пример лишний раз подтверждал ту истину, что между нами и Америкой масса общего - то есть практически все, кроме, разумеется,
языка.
Старший из ее сыновей, которому родители в порыве патриотизма дали имя Вашингтон, - о чем он никогда не переставал сожалеть, - был светловолосым
молодым человеком довольно приятной наружности, готовившимся подвизаться на поприще американской дипломатии.